[ksaS]

Продолжение "Бритвы Оккама"

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Перевод - ksaS
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер
Размер: 207811 слов на данный момент



Оригинал: archiveofourown.org/works/903924/chapters/27721...

Глава 26. "This Boy's too Young to be Singing the Blues" ("Этот мальчик слишком молод, чтобы петь блюз" )

Тяжёлые металлические двери сомкнулись с глухим стуком. Германн ощутил, как его желудок прыгнул в грудь, когда пол лифта Форта двинулся вниз. Он нервно вцепился в трость и попытался нажать кнопку на стене, чтобы выбрать один из сотен этажей. Ни одна из них не засветилась в ответ на его прикосновение, лифт сам знал пункт назначения, и у него не было права голоса. Толстые металлические кабели, опускающие кабину, скрипели и выли от стресса, возраста и ржавчины. Германн вздрагивал от каждого шума - ему казалось, что кабина может развалиться в любую секунду, и он устремится к очень неопрятной смерти тремя милями ниже.

Пытаясь думать о чём-то другом, Готтлиб сосредоточился на происходящем за грязными плексигласовыми окнами лифта. Сменялись этажи, полные кабелей, скрывались вдалеке тысячи тросов и проводов разного цвета. Мир был наполнен гудением электричества, и каждые несколько минут между оголёнными проводами проскакивала яркая искра. Мимо медленно скользили металлические балки опор, голый скелет из клёпок и перекладин, ненадолго высвеченный золотисто-жёлтыми огнями спускающегося лифта. Затем кабели и опорные брусья стали исчезать, чтобы постепенно смениться вещами, которые Германн не ожидал увидеть в глубоких недрах Форта.

С внезапной ясностью Германн понял, что ему снится дом его детства, неторопливо проплывающий мимо окон лифта. Это выглядело так, словно здание было разрезано и выложено поэтажно - кукольный домик в натуральную величину, полный живых людей, не замечающих, как огромный ржавый лифт совершает мимо них свой бесцельный путь вниз. Вниз, мимо чердака и комнаты Бастина, и его собственной комнаты под ней. Пока Германн спускался, ему хватило времени разглядеть свои плакаты с ракетами и чертежи истребителей в рамках, он увидел свой крошечный письменный стол и безупречно аккуратные книжные полки.

Его мать была этажом ниже его комнаты - на кухне, разговаривая по древнему стационарному телефону. На глазах у неё были слёзы, рука сжимала полупустой бокал вина. Германн ясно это помнил. Тогда ему было шесть, и его бабушка только что умерла. Он видел, как мать разговаривала с родственником и плакала за кухонным столом. Смотреть на неё сейчас - такую одинокую и беззащитную - в этом было что-то от... вуайеризма. Он видел её в минуту крайней слабости и никогда этого не забыл. Опыт научил его, что взрослые уязвимы - они могут сломаться и у них не на всё есть ответы.

Дом закончился. Германн путешествовал сквозь множество слоёв архитектурных конструкций и ниже - через странный срез грязи и камня. Сквозь мутное стекло лифта он мог видеть детей на залитом солнцем школьном дворе - они играли в какую-то игру, в которой он не мог принять участия. Готтлиб увидел восьмилетнего себя, сидящего на соседнем камне, рассеянно сжимающего в руке игрушечного робота. Небо над ним было пронзительно-синим, а солнце слепило так, что пришлось отвести взгляд. К тому времени, когда он повернулся назад, лифт уже подходил к новому этажу и другому слою памяти. Его обхватила твердая тёплая рука, и Германн вздрогнул, разворачиваясь, чтобы увидеть кто ещё с ним здесь в этом гулком металлическом туннеле. Как он мог не заметить, что не один? Здесь не так много места.

- Маленький голос.

Ему улыбнулась миссис Мелеро, но ярко светящиеся голубые глаза и тихое мерцание ясно сообщали, кто с ним говорит.

- Мать!

Улыбнувшись, она ласковой рукой обвила шею Германна, притягивая его в крепкое объятие. Он обнял её в ответ и позволил ей осторожно укачивать себя взад и вперёд. Германн обнимал её, и его мозг был охвачен пьянящим ароматом духов миссис Мелеро. В мыслях этот пряный запах был плотным и фиолетовым - того же цвета, что Наперстянка Юпитера - Егерь Мелеро. Присутствие Матери вызывало необъяснимую синестезию. Рядом с ней воспоминания Германна передавались в цветах и запахах без связи с изображением и звуком. Краем глаза Готтлиб заметил, как тёмно-каштановые волосы миссис Мелеро превратились в блестящую рыже-красную гриву Сони Уотли. Он неохотно отстранился, позволяя ей прикоснуться к его волосам и лицу - её руки обвели скулы, коснулись носа и подбородка. Германн был просто счастлив видеть её, быть с ней рядом.

- Мать, я... я не знаю, с чего начать. Мне так много нужно сказать тебе.

Она сияюще улыбается ему, пытаясь удержать стремительно меняющийся облик.

- Смотрели за Маленьким голосом и Быстро мыслящим. Улей смотрел.

Мать вернулась к телу миссис Мелеро. Казалось, она прилагала все усилия, чтобы придерживаться Ниты, как когда-то выбранной формы. Время от времени призрак какой-нибудь другой женщины ненадолго затенял её лицо, размывая края иллюзии, но по большей части она была верна образу, позаимствованному у пожилой дамы-рейнджера.

- Знаю... много знаю... много видела через Улей. Через Братьев.

Она поцеловала его ладонь и заглянула в окно лифта, наблюдая протекающие мимо воспоминания. Когда Мать говорила, рот миссис Мелеро не двигался. Её голос несколько изменился с их последней встречи в кузове грузовика Форта Бури. Она всё ещё объединяла в себе всех скопированных женщин, но продвинулась от них к чему-то большему и более индивидуальному. Мать использовала всё, чему научилась от каждого человека, чтобы сформировать в себе нечто новое. Её речь усложнилась и стала более связной, казалось, она в целом лучше себя контролирует. Германн ощутил укол тревоги и разгорающееся тепло в животе. Она всё ещё меняется, развиваясь с невероятной скоростью.

- Я сожалею, что не сообщил... ты знаешь о встрече? Тебе... Я знаю, мне нужно было сначала спросить разрешения, прежде чем говорить, что я хочу представить людям Улей, но это в самом деле единственный способ. Я думаю, так будет лучше и для Улья и для тебя. Ты сказала, что люди и кайдзю могут жить вместе и...

Мать успокаивающе прижала палец к губам Германна. В этом прикосновении он почувствовал Соню, касающуюся его горячей кожи в фургоне и Мако, ласково треплющую его по плечу у ног восстановленной "Джипси Дангер".

- Ш-шшш, тихо, Маленький голос... Маленький голос так много сделал для Улья. Мой маленький... да. Мать смотрела и чувствовала. Видела, как ранили близнеца. Видела как Маленький голос спорил... чувствовала, как сделали больно Брату Улья... здесь, - она указала на свои глаза и на долю секунды стала Мако Мори, Карлой и вновь миссис Мелеро - тремя женщинами, указывающими на глаза совсем разного цвета. Запах сирени превратился в сильный аромат жасминового чая, а потом во что-то, что могло быть горящим ладаном. Мимолётные, наполовину забытые образы, некоторые из которых - Германн был уверен, - ему не принадлежали, мелькали перед его глазами через неравные промежутки времени. Сосредоточиться было всё труднее.

- Должна произойти... встреча людей и Улья.

Она отвернулась от него к окну лифта, и Германн проследил за её взглядом. Лифт завис в небе, плавно опускаясь на большой город. Это был Сан-Франциско, и Треспассер деловито разрушал его. Мир потряс взрыв, и кайдзю взорвался рёвом. Мимо его головы проносились истребители, и монстр пятился, огрызаясь, как бешеная собака. Германн узнавал каждый мучительный миг. Это были кадры давних атак, вероятно, заимствованные из его с Ньютом коллективной памяти. Мать ахнула и сильно сжала его руку, отведя взгляд, когда другой самолёт был охвачен пламенем и превратился в дождь из металлических обломков.

- Мать смотрит снова и снова... Это болит... Как людям простить Улей?

Она печально приложила руку к груди. Герман видел испуг Матери на знакомом заплаканном лице Неты Мелеро. Она понимала, что встреча необходима, но опасалась за своих детей, боялась, что грехи создавших их никогда не будут прощены. В некотором смысле она была права. Бесстрастно просматривать воспоминания о нападении Треспассера было невозможно. Бойня вызывала гнев, ужас... печаль. Человечество никогда это не забудет, никогда не освободится полностью.

- Мать, ты не похожа на них. Улей не похож на них. Вот почему это так важно. Мы должны им показать - как Мадпаппи показал Соне и прочим.

Сцена с Треспассером под ними исчезла, и весь мир за толстой панелью прозрачного пластика милосердно потемнел. Готтлиб медленно выдохнул.

- Вы не можете оставаться там, где находитесь. Не можете оставаться в Щели там, во впадине. PPDC возможно не знают, что там ты, но они знают, что Улей перемещается туда и оттуда. Вам нужно найти что-то побезопаснее.

Мать взглянула на него широко раскрытыми испуганными глазами Ванессы. Задрожав, она окинула взглядом лифт, ища ответы, которых здесь не было. Мигнув, Ванесса исчезла, сменившись решительно выглядящей Сашей Кайдановской.

- Мать встретится с людьми... Улей идёт. Мать идёт.

Германн неистово замотал головой, его голос прозвучал хрипло, когда он сказал:

- Мать, нет! В-всё достаточно скверно, и кто-то из братьев может пострадать... но...

Саша стремительно превратилась в Мако Мори, прежде чем вновь вернуться к Ните Мелеро. Она говорила твёрдо, словно решив спорить с Германном.

- Улей идёт... Мать идёт.

- Придти должен не весь Улей, только некоторые, в знак доброй воли.

Слегка улыбнувшись, она прислонилась к его плечу. Сейчас вокруг лифта была чистая вода, они опускались сквозь сияющую, как драгоценный камень синеву океана. Смутные фигуры рыб и кайдзю проплывали мимо, подсвеченные сверху лучами далёкого солнца. Глубоко вздохнув, Мать медленно заговорила - так же как и Германн с полной уверенностью: - Братья идут... Дети идут. Я пойду.

Герман понимал, что спор с ней не закончится ничем хорошим, поэтому смог только посмотреть себе под ноги и засунуть свои протесты поглубже. Голова у него кружилась, и он рефлекторно потрогал нос, ожидая найти струйку крови под одной из ноздрей, но ничего не было.

- Если вы идёте, ты должна мне пообещать, что если что-то пойдёт не так, вы убежите. Ты и Улей. Вы не должны сражаться. Не можете. Если что-то случится, и весь мир увидит, как вы делаете что-то хоть отчасти насильственное, то... всему конец. Они используют это, чтобы оправдать твоё убийство.

Мать выпустила его руку, чтобы погладить его лицо. Она следила за ним взглядом, и Германн ощутил, как в груди растёт пузырь разнообразных эмоций, грозя вот-вот взорваться. Ощущения и воспоминания нахлынули быстрее и ярче, сияющее нечто, бывшее Матерью, заполнило всё его существо.

- Не приходите к нам больше на помощь. Какие бы ужасные вещи не произошли. Пожалуйста, Мать, обещай мне.

Карла взглянула на него с несчастным видом, на её лице было страдание. Она повернула голову, став на мгновение его матерью, миссис Мелеро...

- Вы Улей... вы братья Улья... Маленький голос и Быстро мыслящий - вы мои дети. Мать защищает.

За окном лифта появилась лаборатория в Гонконге, и Германн увидел себя и Ньютона за работой. В данный момент не было никаких ссор, никаких оскорблений и дикого крика. Ньютон в своих наушниках писал какой-то лабораторный отчёт, за его спиной был виден невнятный кусок кайдзю. Германн мельком увидел себя, стоящего у доски с поднятой рукой, вносящего последние штрихи в какую-то часть модели Разлома. Сцена была до странности мирной, но лифт скользнул вверх и в сторону, минуя ещё один этаж их жизней. Мать издала звук, напоминающий мурлыканье. Шагнув вперёд, она прижала к окну руки Эстер Сендак, восхищаясь обычным днём их с Ньютоном жизни. Вид из лаборатории сменился этажами проводов, строительных лесов и стальных балок. Затылком Герман ощущал давление надвигающейся головной боли.

-Мать... ты не можешь меня игнорировать. Ты обещаешь? Когда PPDC наконец назначит встречу, убедись, что Улей подчинится. Если что-то пойдёт не так, вы должны бежать.

Мать обернулась, чтобы пристально посмотреть на него и за секунды прошла через все свои роли. Женщины появлялись и исчезали так стремительно, что он не успевал следить: Эстер, Саша, Соня, Нета, Карла, Мако, Ванесса, даже Нэнси Арчер и Ханни Паркер. Он чувствовал запах разрезанного лимона и стирального порошка... услышал пение своей сестры. Миссис Мелеро подняла голову и нежно поцеловала Германна в щёку в тот момент. когда лифт остановился. Металлическая кабина опустилась на дно шахты с тихим стуком.

- Обещаю, Маленький голос.

Двери лифта открылись, и глаза Германна заполнил ослепительный белый свет.

- Я всегда тебя люблю.

.........................................................................................................................................
Германн проснулся в одиночестве. Несколько минут он боролся с замешательством, запутавшись в гнезде из простыней и стёганого одеяла. Голова болела, но не самым противным образом - это было похоже на пульсацию, остающуюся после того, как хорошенько выплачешься. Единственным источником света в комнате была маленькая лампа на письменном столе - Готтлиб не помнил, оставлял ли он её. В любом случае он был признателен за то, что не проснулся в полной темноте. Он терялся, ночуя в комнате без окон и постоянно ощущал, что во внутренних часах выключена синхронизация. Германн прилёг вздремнуть на несколько минут, но он не знал, сколько длился сон. Когда он задремал, Ньютон был в комнате - в этом Германн был уверен.
-Ньютон?
Ответа не было, но в Улье не чувствовался испуганный переполох - лишь спокойное ощущение цели в призрачном дрифте. Ньютон просто дал ему немного поспать. Германн раздражённо поискал свои штаны и надел джинсы, нуждающиеся в хорошей стирке. Он потянулся за мобильником Говарда Уотли (который, если честно, в данный момент ощущал своим ). Сняв его с зарядной базы, он включил экран и увидел, что проспал чуть более трёх часов. Многовато для короткой дрёмы... уже почти девять тридцать. Германн устало потёр лицо и рассеянно высказал надежду, что Ньютон не забрёл в какую-нибудь трудно досягаемую часть церкви.

За время краткого пребывания в церкви Ньютом овладело его обычное любопытство, и любую свободную минуту он тратил на исследования каждого уголка заброшенного здания. Теперь он знал его лучше, чем Германн и другие рейнджеры когда-либо хотели, настолько, что даже набросал грубый план с примечаниями о предположительном назначении особо загадочных комнат. Для Ньютона это занятие было и отвлечением и убежищем. В подвале он обнаружил комнату, полную пустых аквариумов, в пыльном вестибюле собора - наполовину высеченное в скале устрашающее изображение головы Треспассера и смотровую площадку на этаже, где спали рейнджеры.
На площадку Германн сейчас и направился - опыт и дрифт-интуиция подсказывали ему, что это беспроигрышная ставка. Раз Ньют не сидит, как приклеенный, с Германном и не возится с Ульем, значит он наблюдает за океаном. Готтлиб встряхнулся, повёл плечами, покрутил шеей. Даже если Ньютона не будет на площадке, глоток свежего воздуха не повредит. В келье вдруг стало невыносимо душно, и Германна поразила внезапная потребность увидеть небо. Он натянул свою рейнджерскую куртку, готовясь встретиться с резким холодом. Несмотря на близость апреля, снег упорно держался и казалось, что весна никогда не наступит.

В коридоре общежития было темно и тихо. Отсюда было недалеко до тайного входа на смотровую площадку, но состояние больного бедра и онемевшей ноги Германна ухудшалось с каждым днём. Ньют прошёл осмотр в госпитале, но Готтлиб от этого уклонялся. Он не хотел знать, насколько серьёзен ущерб. Он чувствовал его сам и смирился с тем, что больше никогда не сможет нормально ходить. Если к чему-нибудь ему и придётся привыкать - так это к идее о будущем в инвалидном кресле. Это было не то, о чём Германн любил думать.
В больнице Абердина не было аппарата для томографии, чтобы проверить, насколько серьёзно пострадал Ньютон от медикаментозной комы. Обычный рентген не показал ничего из ряда вон выходящего, и это было лучшее, что они могли получить. С приступами стало полегче, они реже случались. Если с Гейзлером произошло что-то непоправимое, им нужно было найти место посерьёзнее, чтобы это выяснить. Германн считал, что возможно всё обойдётся... по меньшей мере здесь. Мозг Ньютона переживал и худшие вещи.
.............................................................................................................................................................................
Германн остановился перед незапертой дверью соседней комнаты и прислушался с доносящемуся оттуда скрежещущему храпу Балора Флуда. Осторожно приоткрыв дверь, Германн заглянул внутрь. После возвращения в церковь Балор притих. Тоска, которую Германн иногда замечал на его лице, когда он считал, что его никто не видит, теперь постоянно стояла в глазах старика. Он утратил часть своей задиристости, и даже потоки его печально знаменитой красочной ругани изливались не так бурно. В огромной постели кельи Флуд выглядел маленьким и неуместным. Он свернулся на боку, фляга, свисавшая из расслабленных пальцев залила дешёвой выпивкой дорогую красную ткань одеяла. Германн доковылял до постели и вытащил фляжку из неподвижной руки Балора. Он повертел её в тонких пальцах и потёр надпись, выгравированную под оленеголовым Егерем и замер, нащупав не замеченную прежде защёлку. Проведя большим пальцем над одним из рогов оленя он отодвинул крошечный гвоздик застёжки. Оленья голова открылась, словно медальон, показывая портрет женщины с маленьким мальчиком не старше пяти лет.

Германн посмотрел в лицо малыша и тихонько закрыл крошечную серебряную дверцу. Вероятно, Шон Патрик нашёл бы мрачно забавным то, что нынче сопровождает дядюшкину ёмкость со скверным виски. Готтлиб знал его лишь призраком, приходившим во сне, но он был уверен, что Шон Патрик Флуд оценил бы иронию. Был некий чёрный юмор в том, что привязанности Балора стали упаковкой для его зависимостей и дурного пристрастия. Германн поставил фляжку на тумбочку и поправил сползшее одеяло, рассеянно погладив старика по плечу. Храпящий и пускающий слюни мужчина засопел и пробормотал что-то невнятное, прежде чем захрапеть вновь, ещё громче, чем прежде. Германн нахмурился, ещё раз поправил одеяло и повернувшись, похромал назад в коридор, закрыв за собой дверь. Пустые глаза вырезанных на стенах кайдзю отслеживали его путь. В конце коридора он резко свернул в закуток, казавшийся тупиком, и открыл потайную дверь, отделанную так, чтобы сливаться со окружающей стеной. Единственным чётким признаком её существования был вытоптанный ковёр внизу и потёртые обои по бокам. Ньютон нашёл эту дверь абсолютно случайно. Во время своего первого осмотра церкви, он ощутил в коридоре холодный сквозняк и заметил тусклый свет, пробивающийся сквозь щель в косяке. После того, как раскрыв дверь они нашли смотровую площадку и то, что вероятно было для послушников запасным путём эвакуации, Гейзлер назвал это: "Реальным Скуби-Ду дерьмом, чувак". И Германн был склонен с ним согласиться.
........................................................................................................................................................................................................................................

Позади секретной двери была лестница из гладкого камня. Готтлиб тяжело опирался на металлические перила, врезанные в каменную стену прохода. Он поднимался к холодному морскому воздуху смотровой площадки, делая по одному мучительному шагу за раз. До него донёсся металлический шёпот, с трудом пробивающийся сквозь крики чаек и шум прибоя: "О местоположении было объявлено сегодня несколько раньше..."

Германн напряжённо вслушивался в слова. Это было похоже на радио... и это было важно. На смотровой площадке холодный ветер растрепал волосы Готтлиба и выбил дыхание из его лёгких. Ночь была ясной. Тёмное небо усеивали тысячи сияющих точек, отсутствие антропогенного света придавало невероятную чёткость Млечному пути. Смотровая площадка была большим и широким каменным карнизом, выступавшим чуть ниже вершины скалы, в которой была построена Церковь. Её окружали каменные блоки, хранившие углубления пустых кострищ. Он и Ньютон предполагали, что это, вероятно, было частью сигнальной системы. На каменных постаментах могли быть разведены огромные костры, яркое пламя которых было бы видно за много миль в открытом море. Вероятно, последователи культа надеялись, что света костров будет достаточно, чтобы направить своенравного кайдзю к земле. Германн часто задавался вопросом, все ли филиалы церкви Разлома, культа Доброго Кайдзю были столь же полностью безумны, как эта.

"PPDC отказался от любых дальнейших контактов с прессой..."

Германн повернул голову, пытаясь найти источник звука.

Ньютон сидел на одной из бывших на площадке длинных каменных скамей, подле него громко вещало древнее радио. Он возился с какой-то металлической конструкцией и был так поглощён своим занятием и трансляцией, что не заметил Германна, пока партнёр не уселся рядом с ним, глухо пристукнув костылём.

“Заявлено, что в настоящее время небольшой прибрежный город Абердин, штат Вашингтон, закрыт на въезд и выезд для всех, кроме местных жителей...”

Германн посмотрел на радио Ньютона, сосредоточенно нахмурив брови: - Я это пропустил? Они наконец объявили о встрече?

Ньют молча кивнул, бросив свою возню с куском металла и проволокой, чтобы махнуть рукой в сторону радио.

- Тссс... слушай.

"Военные из PPDC создали карантинную зону вокруг Абердина и ближайшего к нему посёлка Хокиам, но до сих пор нет никаких сообщений о кайдзю в этом районе... Это ежевечерние новости Национального Общественного Радио, переходим к финансовым..."

Застонав, Ньют протянул руку и завозился, крутя настройки радио, но не добыл ничего, кроме музыки и статических помех. Он остановился на станции, передававшей старый софт-рок и прикрутил громкость.

- Дерьмо, Херм, они не сообщают нам особых подробностей. Я ещё не смотрел официальное сообщение о встрече. Я думаю, они сделали его всего несколько часов назад. Вот это было во всех новостях.

Германн сцепил руки, чтобы унять дрожь: - Ну? И что они сказали?

Ньют вновь посмотрел вниз, на металлические части, с которыми он возился.

- Сиэтл. Пустошь Магнолии.

Германн отвернулся от Ньютона, отвлечённый на миг шумом, которого он раньше не замечал. Это было что-то металлическое, что раньше заглушалось радио, но сейчас стало гораздо более явным.

- Пустошь Магнолии?

- Да. Там где на берег вышел кайдзю Баньши. Он разрушил всю часть полуострова, где находится... находился район Магнолии... перед тем как Ромео смог его свалить. Не помнишь, нет?

Германн попытался вспомнить. За последние годы было так много сражений... столько потерянных земель, превратившихся в свалку отходов, как Обливион Бей, или радиоактивные кладбища, как Кабо Сан Лукас.

- Это там был разрушен Синий , Хермс. Близнецы Гейдж там погибли.

Ньют потянулся, вертя головой, чтобы размять шейные позвонки. Металлический лязг становился всё более отчётливым, и Германн посмотрел на край площадки, мучаясь от любопытства, что же его издаёт, но остался сидеть на месте. Музыка лилась из радио, из старых аналоговых колонок, растекаясь в морозном воздухе - песня Элтона Джона, обвивавшая его сердце: "Прощай, дорога из жёлтого кирпича..."

- Сиэтл... Ньютон, не могу поверить, что мы это сделали. Я-я не могу поверить, что эта встреча наконец случится.

- Да... Это наконец-то официально.

Оба тихо сидели, потерянные в своих мыслях, их связь сонно растягивалась от страха до облегчения. Где-то под ними прозвучал отголосок рычания. Это был кайдзю... Мадпаппи, если бы от Готтлиба потребовали угадать. Рычание и металлический лязг участились, и Ньют наконец-то отложил в сторону то, с чем возился. Он встал, помог подняться на ноги Германну, и повёл его к краю смотровой площадки.

- Посмотри на это!

На серебристом пляже, ярко освещённом установленными на скосе обрыва прожекторами, были три кайдзю и Егерь. Германн увидел свет аварийных огней Возносящегося Сорокопута, отражающийся в тёмном океане. Двигаясь демонстративно медленно, Егерь шёл к Мадпаппи, стоявшему вертикально на задних лапах. Из двух других кайдзю Германн сразу узнал Полковника. Третий (на данный момент) член Улья был новичком второй категории, но настолько миниатюрным, что Германн приписал бы его к первой. Он был высотой с шестиэтажный дом и, по стандартам кайдзю, не выглядел особенно пугающим. Формой морды он напоминал морскую корову... ламантина с его огромными клыками. Когда маленький кайдзю зевнул, мясистый рот ламантина разделился на три части, благодаря расселине в верхней губе - таким же образом раскрывалась пасть Отачи.

Возносящийся потянулся вперёд и, схватив Мадпаппи за передние лапы, растянул их перед своей широкой металлической грудью. Улей оставался спокойным, но желудок Германна тревожно подпрыгнул. Он нервно взглянул на Ньютона.

- Что они делают? Почему Мако и Бекет...

- Ньют мотнул головой, предложив Германну продолжить наблюдение.

- Нет, чувак, доверься мне, они с ним уже несколько часов, и это удивительно.

Сорокопут медленно выпустил Мадпаппи, следя, чтобы кайдзю держал лапы в определённом положении. Германн понял, почему рейнджеры первыми сделали захват - они учили его боевой стойке. Сделав гулкий шаг назад, Возносящийся согнул руки, показывая свою готовность. Стоя вертикально и не шевеля лапами, Мадпаппи медленно взмахнул хвостом, не желая делать ничего, что по его мнению, может повредить Сорокопуту. Германн недоумевающе моргнул: - Я не...

Лязгая металлом, Сорокопут заблокировал хвост Мадпаппи, отводя его и опустил руку на открытую шею кайдзю. Удар был остановлен раньше, чем причинил вред, но было ясно, что рейнджеры одержали победу. Мадпаппи поднял четыре из своих рук-лап к руке Егеря и осторожно толкнул. Сцена была повторена, но на этот раз, качнув хвостом, Мадпаппи отступил и избежал руки на горле. Он обучался. Ньют просиял, когда чувство хорошо сделанной работы наполнило Улей. Полковник и "Первая категория" издали звук, похожий на лай тюленей, и Германн подумал, что для кайдзю это что-то сходное с аплодисментами.

- Потрясающе да, Херм? Самооборона для кайдзю. Это была идея Бекета. Он думает, что надо учить их защищаться без зубов и когтей. Это будет выглядеть лучше, если что-то пойдёт не так, и они не убьют Егеря, если смогут его повалить.

Ньют прислонился к ограждению балкона и опустил голову на плечо Германна.

- Они занимаются совсем недолго, а Мадди уже научился блокировать Егеря тремя разными способами. Я думаю, что два других учатся наблюдая за ними, на живом примере.

Герман был способен только смотреть, открыв рот, как Егерь и кайдзю продолжали спарринг. Гладкий современный дизайн Сорокопута с его плавными линиями и яркими цветами выглядел странно неуместно - произведение авангардного искусства, сражающееся с монстром.

- Встреча через две недели. У нас всего две недели, чувак.

Германн положил руку на плечо Ньютона, наблюдая как тот терзает свои ногти: - Ну, по крайней мере, нам не придётся слишком далёко ехать. Сиэтл довольно близко, да?

- Да, дружище, я имею в виду что реально близко. Но нам надо расхлебать ещё кучу дерьма. Как нам доставить Сорокопута? Сколько кайдзю пойдёт? Будут ли они просто у...

Германн прервал его, бездумно глядя на океан: - Мать явится на встречу...

Ньют поперхнулся и попытался заговорить, их соединение выло, пока его рот старался догнать мозг. Когда он наконец сумел ответить, то это было не так членораздельно, как ему, вероятно, хотелось:

- ЧТО? НЕТ, чувак! НЕТ!

Герман опустил голову и кивнул: - Боюсь что да. Она была настойчива... она не может остаться в Щели. Она должна быть узнана и принята, как и остальная часть Улья.

Оставив Германна, Ньют, снедаемый беспокойством, принялся расхаживать взад и вперёд, поглаживая пальцами веко "плохого" глаза. Германн бросил последний взгляд на пляж. Мако и Райли помогали Мадпаппи разобраться с каким-то сложным движением. Кайдзю что-то бормотал в ответ, Готтлиб заметил, как изгибаются края его рта, старательно выговаривая слова. Он слишком мало ел, и его огромное тело становилось удручающе тощим.

- Что это было, они раньше что-то сказали по радио? Я услышал что-то про Абердин.
Ньют взял рацию и ту металлическую деталь, с которой возился: - Да, Герман, PPDC нас изолирует. Судя по объявлению, они знали, что мы были в Абердине, поэтому выставляют вокруг города карантин. Говорят, что это для защиты гражданского населения от кайдзю, но ты же понимаешь, что это ради слежки за нами. Они знают, что мы в городе, но... Не думаю, что они знают о церкви.

Ньют взял руку своего напарника и рассеянно её сжал, его тело буквально вибрировало от нервной энергии. Германн посмотрел на небо и увидел чаек, парящих в потоке холодного воздуха. Он пожалел, что не способен сказать что-то умное или утешительное, но последнее время такие слова были в дефиците. Вместо этого он направился к лестнице, ведущий вниз, к жилым комнатам, ожидая, когда Ньютон последует за ним.
- Теперь они могут знать о нас всё, что им угодно. Мы здесь надолго не задержится.
......................................................................................................................................................
Соня обиженно скрестила руки на груди, когда брат выкатил её из больницы: - Вовремя вы меня отсюда...
Говард закатил глаза и с силой толкнул коляску через лужу, так что холодная вода забрызгала снизу её джинсы.
-Упс, извиняюсь, проглядел из-за твоего неблагодарного нытья.
-Аррр, Хови!
Соня рассмеялась, и Германн ощутил как его тело наполняет облегчение - головокружительное, до замирания сердца. Он тихо стоял возле неё на обочине, с рукой на её плече, и она, улыбнувшись, положила свою ладонь поверх. Ньютон подгонял кемпер, чтобы их забрать. Все сошлись на том, что хотя из-за приступов долго управлять машиной он не способен, ему можно доверить довести фургон до больничной парковки.

Соня была ещё ужасно слаба. Её лицо стало бесцветным, стёртым и болезненным. Несмотря на это, близнецу Уотли официально позволили покинуть больницу. Германн спрашивал себя, случилось ли это потому, что она и впрямь была способно выздороветь без медицинского присмотра, или потому, что вокруг территории больницы полно прячущихся военных. Газетчики, которые, в основном, интересовались темами, беспокоящими горожан Абердина, пока не разнюхали, где Соня, и было бы лучше доставить её в безопасность Церкви раньше, чем положение изменится.

Демонстративно вздрогнув, Соня произнесла лицемерным голосом, просто сочившимся её нежеланием верить в мировую несправедливость: - Ты знаешь, что они забрали мой кусок кишечника и даже не позволили мне его сохранить?
Германн вскинул бровь и не смог удержать расползающуюся по лицу улыбку: - Да? В самом деле, мисс Уотли?
Соня угрюмо кивнула, глубоко вдохнув холодный воздух: - Я просила положить его в банку, чтобы держать на каминной полке.
Говард, выглядя чрезвычайно серьёзно, подхватил их обычный стёб, не пропуская ни детали: - Возможно, назвала бы его Сквирми или Кевином...
- Звала бы соседей на него посмотреть...
- Хранила бы его, чтобы внуки могли взглянуть на старую боевую рану...
Германн нежно сжал плечо Сони, тепло обожания заполняло его грудь, когда он ответил своим фирменным невозмутимо-британским тоном: - Вы оба безумны, и я должен вас здесь оставить для дальнейшего обследования психики.

В поле зрения появился кемпер, развернувшись слишком резко и затормозив перед ними чересчур круто. Из водительской двери выскочил Ньютон и бросился к Соне, чтобы бережно её обнять. За эти три больничные недели он видел её только во время коротких посещений, которые, по мнению Германна, она едва ли помнила. Большую часть этого времени она провела лишь иногда приходя в сознание, и только в последнюю неделю стала похожа на бледное подобие себя. Теперь она обнимала человека, ради спасения которого едва не умерла.
- Эй, придурок! Ты неплохо выглядишь для такого чучела.
Говард поцокал языком, увидев вмятину на боку старого кемпера, которой (Германн был уверен) не было, когда они давали Ньюту ключи: - Я слишком привязался к этой дерьмовой развалюхе.

Германн закончил свой тяжёлый подъём по лестнице кемпера, когда Ньют и Соня разжали руки. Близнец всхлипнула, позволив брату и Ньюту поднять её из инвалидного кресла и повести мелкими шажками к Германну, поджидавшему на верху лестницы.
- Эта штука стала членом нашей дурацкой неблагополучной семьи.
- Наравне с Балором и Мадпаппи.
- Это не справедливо, Хови, нельзя равнять Мадпаппи с Балором, он умнее и лучше пахнет.
Выглядя странно растерянным, Говард помог сестре сделать последние шаги в фургон.
- Балор не так ужасен... Я имею в виду... он ночевал со мной в госпитале, даже когда не слишком хорошо себя чувствовал.
Соня откинулась на спинку дивана, прищурив глаза:
- Не морочь мне голову. Да ладно, парень, он натуральный тролль из-под моста, - она оглянулась на Германна, ища поддержки. Тот просто нахмурился, укутывая её одеялом и подтыкая края.
- Балор волновался. Единственная причина, по которой его сейчас нет с нами, в том... Он плохо себя чувствует.
- Соня фыркнула: - Значит, упился до беспамятства.
Говард, усевшийся на месте водителя, резко повернул голову и использовал резкий голос и тон, каких Герман никогда от него не слышал: - Соня Лавиния Уотли, перестань быть такой СУКОЙ!
Близнецы посмотрели друг на друга, и Соня наконец-то опустила голову.
- Извини... Я просто не в духе... Ну ты понимаешь, без куска кишечника...
Ньютон с пассажирского сидения послал Германну взгляд с подтекстом "Должны ли мы вмешаться?" Германн покачал головой и с бесстрастным лицом уселся на один из стульев возле обеденного стола. Прищурившись, Говард с минуту подождал, вздохнул и запустил двигатель кемпера. После поворота ключа с глухим щелчком включились "дворники".
- Нормально. Пожалуй, я приму твои кривые извинения.
Она взглянула на него с робкой улыбкой: - Тебе придётся. Этого требует братосестринский закон.
Близнецы вновь вернулись к болтовне, и Ньют тихо облегчённо вздохнул.
..............................................................................................................................................

За окном проносился Абердин, и Германн осторожно заглянул за шторку фургона. Уже вечерело, и небо цвета серого сланца грозило хорошим снегопадом. Улицы были в основном пусты, если не считать странного вида полицейских, патрулировавших на древних гибридных машинах и на лошадях. Не было никаких признаков солдат, но они сейчас были в центре города, а посторонних должны били задерживать на окраине.

Указывая на окно Говарда, Ньют заговорил неестественно бодрым голосом: - Тебе нужно зайти в пайковый распределитель, так ведь? Чтобы добыть бакалею? Мне нужно пойти поискать какой-нибудь хозяйственный магазин.

Герман хмуро взглянул на своего партнёра, их связь горела недовольством: - Это действительно необходимо? Это какая-то часть той механической задумки, с которой, как я заметил, ты возишься в последнее время? Нам нужно вернуться как можно быстрее, а не задерживаться...

Говард добродушно пожал плечами и свернул в боковую улочку к раздаточному пункту, куда постоянно ездил Балор. Впервые за провизией отправился кто-то кроме Флуда, и это заставляло Германна нервничать.

- Ой, да ладно, док. Смотри - прямо на той же улице пониже есть ломбард. Ньют, там может оказаться то, что тебе нужно?

Гейзлер возбуждённо кивнул: - Да, точно! Спорить готов, что найду там нужные запчасти...

Германн ощутил прилив нервозности, он перевёл взгляд с Сони, лежащей на диване, на Ньюта: - Над чем таким важным ты работаешь? Оно того стоит?

Ньют покраснел, его рот печально скривился: - Ну смотри, Германн, нам надо иногда повеселиться, или мы...

- Веселье? Ты всерьёз собрался рисковать убежищем ради чего-то...

- Да, я сказал "веселье". Ты помнишь, что это такое? Ой, спорим, что ты не...

Говард нажал на гудок кемпера, и все подпрыгнули.

- Прекратили грызню. Герман, я не думаю, что вокруг кто-то есть. Я буду осторожным, так чтобы на обратном пути не привести за собой слежку. Ньют, ты сможешь мне помочь с едой, и мы сходим за тем, что нужно тебе. Туда, оттуда и домой, ОК?

Германн почувствовал, как гнев выдыхается из дрифта, и смущённо склонил голову. Он не ссорился с Ньютоном уже... Ну, он не мог вспомнить, когда они в последний раз спорили настолько всерьёз. Ньют бросил на него последний, всё ещё обиженный, взгляд, после чего вывалился через пассажирскую дверь и захлопнул её. Говард оставил ключ в замке зажигания, позволив двигателю работать вхолостую, чтобы не выстудить кемпер. Он открыл дверцу со своей стороны и спрыгнул на землю, напомнив через плечо:

- Доктор, вы и Соня сидите здесь. Мы скоро вернёмся.

Герман нерешительно помахал в ответ и поймал взгляд Сони. Она устало пожала плечами и мелодраматически бурно вздохнула: - Проклятые неблагополучные семьи.

.........................................................................................................................................................................
Следующие полчаса Германн провел, вкратце рассказывая Соне о встрече с PPDC, спасении и разговоре с отцом - суть ей уже изложили во время посещений, но без подробностей. За окном начал падать снег, на Абердин постепенно опускались сумерки.
-Не могу поверить, что твой отец выстрелил в глаз Мадпаппи. Вот муд... я имею в виду... без обид. Просто он твой папа, и всё...

Герман только кивнул, пытаясь выбрать для отца определение поувесистее, когда что-то за лобовым стеклом привлекло его внимание. Соня осеклась посредине предложения, заметив его взгляд. Она попыталась выяснить, на что он уставился, но с её места на диване это было невозможно из-за спинки водительского кресла.
- Док, что случилось?
Готтлиб прищурился, пытаясь разглядеть сквозь падающий снег, размытые фигуры, выбегавшие из большого ветхого здания ниже по улице. Сердитые крики и характерные жесты участников говорили об одном:

- Похоже, какая-то драка.
В центре группы маячила огромная фигура - судя по всему, мужская. С громким криком человек бросился на одного из толпы, пытаясь его схватить. Он порядком промахнулся. пропахав вместо этого заснеженный тротуар. Наблюдая за его разбалансированными движениями, Гермнан был готов поспорить, что человек пьян. Оглядев стену здания, из которого вывалилась компания, Герман заметил ярко-синюю флюоресцентную вывеску с надписью "Ромео Винный". Германн даже не знал, как стоит реагировать на этот каламбур - закатить глаза или срыгнуть.
- Я думаю, что они выходят из бара.
Оживившись, Соня попыталась сесть: - Сколько их там?
Германн прижался ближе к стеклу, пытаясь разглядеть что-то сквозь сверкающий снег в сумеречной кутерьме. Драка переместилась ближе. Некоторые из её участников вместе наскакивали на высокого мужчину, издеваясь над ним. Тот пытался справиться со своими ногами и, наконец, после двух неудачных попыток, сумел встать.
Размахнувшись, он исхитрился удачно попасть в ближайшего противника - вероятно не в того, на кого нацелился раньше, но хоть в кого-то.
- Похоже, шестеро на одного.
Соня издала шумный максимально недовольный вздох: - Господи, если б я тут не валялась, была бы уже в самой гуще. Я адски нервничаю, так что мне только дай повод кому-нибудь врезать!
Германн критически вздёрнул бровь и отрицательно покачал головой, прежде чем вернуть своё внимание схватке. Голоса стали такими близкими и громкими, что он начал улавливать фрагменты сказанного. Среди сердитых воплей тех, кого он определил для себя как граждан Абердина, Германн едва поймал что-то сказанное человеком в середине. Сперва он был не уверен, действительно ли слышит акцент, или человек просто пьян до нечленораздельности речи.
- Паца-алуй муа в зад! Шуруй сюда, слышь, мужик!
Германн вытер со стекла конденсат и прижался ухом к окну. Он был уверен, что где-то раньше слышал этот голос. Самый крепкий из местных пьяниц завёлся всерьёз, и они с косноязычным пришельцем сцепились на земле в яростной схватке. Они катались на дороге перед кемпером, и чем больше доставалось великану, тем громче толпа приветствовала своего друга. Германн покачал головой и огляделся вокруг, надеясь увидеть кого-то, способного вмешаться. Улица была пуста. Вероятно, полиция занималась борьбой с журналистами и прочей шушерой, пытавшейся проползти через кордоны PPDC .
Германн протянул руку, чтобы заблокировать дверь со стороны водителя, но остановился на полпути к кнопке. Один из людей, окружавших двух борющихся на земле мужчин, потянул из-за пояса охотничий нож. Лезвие вспыхнуло холодным белым светом, и казалось, что владелец вполне готов им воспользоваться. Германн инстинктивно толкнул водительскую дверь наружу. Этого оказалось достаточно. Вываливаясь в холод, Готтлиб коснулся сознания Ньюта в тот же момент, когда бросил через плечо: - Соня, не двигайся! Я абсолютно серьёзен! Оставайся на месте!

Возиться с костылём не было времени - опираясь на капот фургона, Готтлиб заковылял к сваре.
- Стойте! Всем прекратить!

Толпа немедленно притихла. Все удивлённо смотрели на тощего человека в огромной куртке, появившегося словно из ниоткуда. Задыхаясь, Германн пристально посмотрел на горожанина, доставшего нож - неряшливого парня в ярко-оранжевом защитном жилете. Свободной рукой Германн махнул от тяжёлого зазубренного ножа к мужчинам, всё ещё борющимся у его ног.
- Убрать это и разнять их. Сделайте это немедленно, или я вызываю полицию.

Ньют спешил сюда. Герман мог ощущать его тревогу в глубине сознания. Он сделал всё возможное, чтобы передать через связь необходимость поторопиться, не выдавая свой собственный страх. Не было никакой надобности пугать Гейзлера или волновать Улей. Вся компания из бара уставилась на него, и он чувствовал, что смог отчасти переломить ситуацию. Они были навеселе, а не смертельно пьяны, и вели себя как кучка детей, застигнутых за чем-то неподобающим. Оранжевый жилет втолкнул охотничий нож в ножны на боку и забормотал, оправдываясь: - Этот мудак... сломал наш музыкальный автомат.
Трое из завсегдатаев бара оттащили своего приятеля и рослого мужчину друг от друга. Германн подошёл ближе, не в силах отцепиться от капота фургона, на который опирался. Он резко выдохнул, увидев во что одет мужчина.
- Вы рейнджер... вы...

Изодранную кожаную рейнджерскую куртку нельзя было с чем-то спутать. На одном разорванном рукаве была вышита эмблема "Дамасского Шквала". Взглянув, Германн сразу узнал человека, несмотря на его разбитые губы и сломанный нос - ему улыбался Сом Арп - с окровавленным лицом и заплывающим глазом. Пилот сплюнул на белый снег полный рот тёмной крови и усмехнулся: - Сожалею о сказанном...
Сзади к Германну задыхаясь подбежал Ньют. Он коснулся руки напарника и подался к нему всем телом, выдыхая облачка белого пара: - Германн, что тут стрясло... Вот дерьмо.
Говард, стоящий с другой стороны от Германна, ошеломлённо смотрел, как Михей обрёл шаткий баланс, покачиваясь на дрожащих длинных ногах. Один из посетителей бара оценивающе взглянул на Германна и Ньюта. Когда он заговорил, в голосе слышался оттенок гнева: - Вы эти двое рейнджеров, что говорят с кайдзю? Так что ли? Из-за вас мы получили тут чёртову кучу журналистов, из-за вас город кишит солдатами...
Один из приятелей говорившего, оскалив зубы шагнул к Германну и Ньюту и продолжил его речь: - Вы, сучьи дети, дружки кайдзю! Как нам охотиться, когда в лесах полно...
Самый старший в группе, седой мужчина с заметным пивным брюхом и в потрёпанной кепке дальнобойшика, положил руку на плечо крикуна.
-Не наседай на них, Дейв. Разве это их вина... они просто пытались сделать как лучше.
Говард передвинулся, заслоняя собой Ньюта и Германна, и нервно подтолкнул из назад к фургону.
- Да... м-м... извините, что мы просто...
Шатнувшись вперёд, Сом небрежно обхватил рукой шею Готтлиба, обдав его лицо пьяным дыханием. Германн нервно отстранился, и тут же заметил, что левый глаз Сома был белым, как мраморный шарик. На лице были не зажившие ссадины, полученные не в этой драке, повсюду виднелись рваные раны, многие ещё только заживали.
-Я... повсюду вас выглядывал...
Германн покосился на Ньюта. Он был удивлён искренностью, звучавшей в голосе Арпа. Казалось, рейнджер действительно рад их видеть. Михей тоскливо икнул. С тех пор как они были вместе в Форте Буря, он потерял много веса, был бледен и явно утратил ту расчётливую наглость, которая была так заметна раньше. Он выглядел сгорбленным и потерянным - пустая скорлупа былого себя.
Арп слишком сильно схватился за куртку Германна, и Готтлиб изо всех сил пытался удержаться на ногах, морщась от лишнего веса, напрягающего ногу и бедро. Ньют отцепил Арпа от него, а Говард успел поймать Сома, пытавшегося вновь повалиться на снег. Развернувшись к переминающейся толпе местных, Германн умиротворяюще поднял руки вверх и улыбнулся. На воротнике вступившегося за них пожилого мужчины был грубо сделанный значок с джекалопами. Германн заметила это и знал, что у них здесь есть хотя бы один друг. Убедительным голосом он обратился к владельцу значка: - Мы заберём его с собой. Я обещаю, что мы постараемся переговорить с PPDC о кордонах и прессе. Мы честно никогда не предполагали подобного... подобного... , - он искал слово, и Ньютон, придвинувшись ближе к нему, подсказал через плечо: - Пиздеца.
Германн нахмурился на своего партнёра, передав через связь своё неудовольствие по поводу бесполезной подсказки.
- Такой... неразберихи. Мы не знали, что PPDC сообщит прессе о нашем местонахождении, и мне искренне жаль, что из-за нас ваша жизнь усложнилась.

Говард старался направить Мехея к фургону, но без особого успеха. Рейнджер продолжал размахивать руками и пытался развернуться и затеять разговор с Ньютом и Германном. Его шатало, по лицу текла кровь. Пожилой джентльмен протянул мозолистую ладонь, и Ньют принял её и нетерпеливо потряс.

- Благодарю за любезность. Я уверен - Абердин это оценит. Хорошей ночи вам, ребята. Заставьте вашего друга что-нибудь поесть и... вымыться. Мальчик воняет, так что небесам тошно и, похоже, нуждается в горячей пище.

Кивнув своим друзьям и ещё раз блеснув значком на лацкане, старик повернул к бару. Его небольшой отряд неохотно последовал за ним. Последний уходивший плюнул под ноги Готтлиба и фыркнул, прежде чем скрыться в метели. Ньют плотнее обнял талию Германа и повёл его обратно к кемперу.

- Херм, что за нахрен... Приятель, всё, что от тебя требовалось - посидеть в фургоне. Неужели это так трудно? Я собирался получить типа пару вещей...

Пожав плечами, Германн позволил Ньюту помочь ему с подъёмом по лестнице. Едва он вновь уселся за обеденный стол, как в мозг мучительно вонзился сонин визг: - Какого хрена здесь делает Сом Арп?

Ньют склонился к обложенной подушками Соне и приобнял её: - Да-да, мы говорим о стрессе, да? Стресс, и послеоперационное состояние, и швы и скачки давления... глубоко вздохни и забудь на минутку про чокнутого кеджана, хорошо?

Говард свалил пьяного рейнджера на кровать в задней части фургона. Михей и так был почти без памяти, так что Говарду пришлось не слишком трудиться, убеждая его лежать спокойно. Германн закрыл глаза и устало шепнул себе, Соне и Ньюту: - Давайте просто поедем домой, пока не стряслось что-то похуже.

Примечания от Ксы:

Ну, название главы - это, конечно, вот отсюда: www.youtube.com/watch?v=Ti-UWOTkRGA

Есть две крошечные, буквально на одну фразу, лакуны в конце, потому что у автора там (похоже) некоторая путаница с деталями, и я жду, что она ответит. Ответила, правка вставлена.

Кабак, естественно, называется не "Ромео Винный", а вовсе “Romeo Brew’s”, но тогда никак не получается хотя бы приблизительного созвучия с Ромео Синим. Если у вас есть лучшая версия - с радостью заменю.

Ну и картинка "Германн и Мать" от Steamysthings :

 

запись создана: 18.03.2014 в 09:18

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

Comments

[November_Charlie]

Кабак, естественно, называется не "Ромео Винный", а вовсе “Romeo Brew’s”, но тогда никак не получается хотя бы приблизительного созвучия с Ромео Синим.

Не знаю, насколько уместен вариант, но если плясать не от части речи, а от цвета, то, может, "Ромео-синяк"?
В оригинале акцент на созвучии blue - brew, в русском варианте можно было бы воспользоваться связкой синий - синяк.

[ksaS]

November_Charlie, Чёрт. Если бы я была уверена, что все читающие знают, что синяк - синоним для пьяницы... Хотя вариант очень удачный. Спасибо, немножко подумаю над этим.

[November_Charlie]

_ksa,