Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

вопрос

А есть ли среди тех, кто сюда пришёл читать, любители Торчвуда?
А то по нему переводы у меня тоже есть. Глубоко прикопанные, но если интересно, могу отрыть. Но всё строго вокруг Оуэна Харпера.

@темы: переводы, фанфики, разное, торчвуд

---

Для следящих за переводом "Бритвы Оккама" - шестая глава.

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Переводчик - ksaS
Корректура -  Леночка.
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер
Размер - у автора пока 33144 слова. и будет ещё.
Оригинал - здесь: archiveofourown.org/works/903924/chapters/18188...

Глава 6: "Простые числа и плохой совет"

Ему больно. В воде над ним светящейся спиралью закручивается голубая кровь. Монстр ранил его, больно, ужасно больно, он ослеплён, он не чувствует запах, тишина и холод воды не унимают боль. Он зовёт и жалуется сквозь чёрную воду и просит помощи у своих собратьев из улья. Они далеко, но он думает, что услышит ответ, он чувствует их в своём сознании. Он умирает. Ему нужно вернуться домой..., он должен принести еду к трещине, прежде чем умрёт. Маленький голос пытался его предупредить, но он не послушался. Он снова зовёт на помощь, чувствуя, как кровь вырывается из рассечённого горла. Он двигается сквозь темноту, ему страшно...

- Вы сошли с ума! Это полный бред! Вы видели, что случилось, а теперь хотите заставить его пройти тест?! Вы намерены их угробить?! Это люди, Джойс, а не машины!
Готтлиб изумленно смотрел на людей, столпившихся вокруг него, не слишком, впрочем, их видя. Они все кричали друг на друга, почему-то о нём и Гейзлере. Он не слишком хорошо соображал под таким количеством обезболивающих - голова словно ватой набита. Интересно, что так важно... чем так важны он с Ньютоном, чтобы устраивать здесь такую склоку?
В ногах его кровати как парочка верных стражей застыли близнецы Уотли. И психиатр тоже была здесь - такая высокая. И бесстрашно спорила с сержантом Джойсом.

- Мы его не убили! Он удрал, а теперь это грозит экологической катастрофой. И катастрофа, доктор Сендак, в том, что общественность теперь в курсе возвращения кайдзю. А это означает массовую паранойю, истерику и вспышки насилия, если мы быстро не найдём зверя. А наши возможности в этом ограничены. Форт-2 тоже его ищет, но Гейзлер в дрифте сделает это быстрее.
Эстер Сендак сделала шаг назад и замерла между близнецами, высоко вскинув подбородок и скрестив руки на груди: - Вы так уверены, что сможете найти второго. Он считает, что в прошлый раз это была просто счастливая случайность. Не говоря уж о побочных эффектах дрифта...

Сквозь пелену медикаментозного тумана Готтлиб отчаянно вслушивался в их слова. Самое важное, что он понял - Котик остался жив - и от этого он испытывал облегчение, которому сам ужасался.
Соня Уотли, зло вздёрнув губу, сказало Джойсу: - Ньют ещё даже не возобновил занятия с Нитой. А Германн, конечно, получше, но...
- Ни вы двое, ни Мелеро больше не отвечаете за подготовку команды учёных. У вас скоро начнутся собственные задания, и вам станет не до этого.
- Что? - близнецы синхронно шагнули вперёд. Эстер, вскинув руки, поймала их за плечи.
- А кто тогда?
- Этим займётся инженер Балор Флуд, отвечающий за...
Соня бросилась к нему, и Говарду пришлось поймать её за талию, чтобы не дать схватить Джойса за шиворот.
- Этот гребаный психопат? Он по-прежнему ненавидит Ньюта за прошлое. И мы видели, как он сбил с ног Германна! Он злобный мудак, которому будет в кайф над ними издеваться!

Мысль об обучении у Балора напугала Готтлиба, но голоса, чтобы возразить, у него всё равно не нашлось.

Джойс снял берет и устало пригладил редкие волосы: - Уотли, вы и другие пилоты не могут нянчиться с ними вечно. Если они собираются быть рейнджерами, они должны быть наравне со всеми. То, что они особый случай, не означает обращение в белых перчатках. Доктор Сендак! Я хочу, чтобы вы подключились параллельно с Балором к процессу обучения в качестве второго наставника. Нам нужно, чтобы они как можно скорее были готовы к пилотированию Оккама. Я доступно сформулировал?

Психиатр ответила ему хмурым взглядом. Когда она заговорила, в каждом чётко артикулированном слоге чувствовался сдерживаемый гнев: - Я решительно не согласна с таким планом действий. Готтлиб в слишком плохом состоянии, а Гейзлер до сих пор не оправился от смерти Шона Патрика. Не говоря уж о том, что они... специфически синхронизировались, и мы понятия не имеем, как подключение к кайдзю повлияет на них в Егере.
- У нас нет на это времени. Гейзлер хочет...
Германн оттолкнулся от постели и смог кое-как сесть - в ответ на резкое движение за левым глазом вспыхнула острая боль, но воюющие стороны разом прекратили боевые действия и удивлённо уставились на него.
<- Где Ньютон? Пожалуйста, я бы хотел сейчас увидеть Ньютона... >
Доктор Сендак быстро коснулась его ноги и заговорила - к его изумлению по-немецки, короткими рублеными фразами: <- Я знаю. Он в своей комнате. Он спит. Вам тоже нужно спать. >
<- Я не понимаю, что произошло. С Ньютоном это тоже случилось? Он пострадал? >
Джойс, нахмурившись, подошёл ближе к кровати: - Что он сейчас говорит? Он говорит о кайдзю?
Эстер ответила ему сердитым взглядом и, опустившись на колени, приблизила лицо к лицу Готтлиба: <- Вы помните Котика и Самсона? Вы и Ньют - оба чувствовали бой. Но вам досталось сильнее. Доктор Гейзлер был в лаборатории и испытал минимальное воздействие. Он почти в порядке. Я боюсь, что вам сейчас не нужно быть рядом. Я думаю, вы можете активизировать боль для него - как петля обратной связи. >
Из-за наркотической полудрёмы ему понадобилось несколько минут на расшифровку её слов. Наконец, он медленно кивнул. Соня мягко толкнула его назад в подушку.
<- Спасибо. Мне хватит этого знания. >
< - Вы испытали дрифт-шок, доктор Готтлиб. Это была интенсивная форма фантомной боли, и если вы поспите, всё станет гораздо лучше. Я собираюсь сделать сейчас что-то, что позже наверняка вас смутит, но на данный момент.. >

Он услышал, как она что-то негромко сказала Джойсу и моргнул, как сова, рассматривая свои руки. Соня осторожно обняла его, прижавшись лицом к шее. Он почувствовал запах пота и её слёзы на своей коже. Говард встал рядом и сжал его плечо. Доктор Сендак прикрепила что-то к металлическому поручню кровати. Готтлиб уставился на предмет, пытаясь расшифровать его предназначение слипшимися от морфина остатками мозга.
<- Это радионяня. Вторая в комнате Ньютона. Вы можете его слышать,> - пояснила Эстер по-немецки.
Из маленькой белой коробочки шёл звук ровного дыхания. Через несколько вздохов - что-то вроде намёка на храп. Этот звук, который Готтлиб не раз слышал на грязной стороне их общей лаборатории, сейчас казался невероятно успокаивающим. Напряжение вытекло из тела, и он ощутил, как веки наливаются тяжестью. Ему стало достаточно хорошо, чтобы не думать о Котике, Балоре и Бритве Оккама. Опускаясь под чёрную воду он, слышал, как гудят где-то над ним голоса...
............................................................................
- Дерись! Атакуй его, а не пляши! Атакуй!
Готтлиб отступил на шаг, тяжело опираясь на свой шест. Предполагалось, что он должен им драться, но без трости он с трудом держался на ногах. Гейзлер оглянулся на Балора, неловко держа перед собой собственный шест, стукнул им по шесту Готтлиба - исключительно ради соблюдения приличий, поправил очки и опять обернулся к Балору.

Коротышка расхаживал вдоль матов, рядом с ним, внимательно следя за каждым их движением, стояла доктор Сендак - высокая и тёмная, с блокнотом в руке.

- Это не справедливо! Я не могу делать это с Германном! Почему бы нам не вернуться в симулятор?
- Зато ты прекрасно делал это с Шоном.

Ньютон оборонительно выставил руки: - Я-я... п-просто .... ч-что... - на трёх словах он заикнулся трижды.
Готтлиб умоляюще посмотрел на Эстер, но она отвела взгляд.
- Калека даже не пытается! Просто стоит, как слепая индюшка. Нападай!
Ньютон вздрогнул и виновато посмотрел на Германна: - Чувак ... Мне так жаль...
Готтлиб прищурился и вдруг ощутил жар просыпающейся злости. Он едва увернулся от удара, направленного в плечо, пригнулся и одним плавным движением шеста подсёк ноги Гейзлера. Тот удивлённо посмотрел на него с мата и рассмеялся: - Это ... было ... потрясающе!

- Хорошо, очко в мою пользу.

- Офигенное очко в твою пользу!

Ньют поднялся на ноги и вернулся к своему неуклюжему кружению. Готтлиб следил за его движениями, простраивая вероятные ходы. Связь между ними всё упрощала - он почувствовал приближение атаки, прикинул, что целью наверняка станут ноги, легко увернулся, когда Ньют попытался толкнуть его здоровое колено, присел, отклонив назад корпус - и довольно сильно приложил Гейзлера шестом по шее.

- Хорошая работа, Хромуля. Ты почти победил. И ты собираешься так ему и спустить, идиот расписной? Ты должен врезать ему хоть раз!

Ньют был в панике. Готтлиб чувствовал, что его партнёр боится Балора больше, чем он сам. Он начал нападение, от которого Готтлиб уклонился, развернувшись на здоровой ноге, и нанёс Гейзлеру очередной удар - на этот раз по макушке.

- Эй, господи, Германн! Это больно! Как, черт возьми, ты это делаешь, не сходя с места?

- Ньютон, ты тратишь всю энергию на танцы. Твои движения легко предсказуемы.
- Ах, предсказуемы... Так!
Ньютон стремительно бросился на него, держа перед собой шест. Приподняв бровь, Германн сделал крошечный шажок в сторону, выставил шест на пути Гейзлера, так что тот, споткнувшись, совершил неуклюжее сальто и рухнул на маты. Готтлиб, прихрамывая, подошёл к нему: - Победа моя, - улыбнулся он сверху вниз.

Ньютон потряс кулаком в воздухе: - Потрясающе!

Балор подошёл к ним, недовольно сопя и, внезапно схватив с матов шест Ньюта, ткнул его тупым концом в живот. Судорожно выдохнув, Ньют скорчился. Готтлиб ощутил толчок боли собственным животом и обернулся к Балору, принявшему боевую стойку.

- Што, выбешивает? Нравится, што я делаю твоему парню так? - он сильно ударил Ньюта по ноге, - бушь драться со мной, Хромуля?

Германн почувствовал, как кровь прилила к лицу.

- Што, нет парочки телохранителей, штоб защитить? Никто не бежит на помощь? Только я и ты. Ты и я - всё как в Егере.
Он ткнул, пытаясь попасть Ньюту в пах, и Германн отбил его шест, едва не упав от резкого движения. Ньютон посмотрел вверх и попытался выползти из-под скрестившихся палок. Балора он больше не интересовал, его слезящиеся красные глаза неотрывно смотрели на Германна. Он подтянул к себе шест, вернувшись в боевую стойку, пока Готтлиб пытался поймать равновесие.

- Я знал, што ты найдёшь, как спасти ему это место.

Впервые Готтлиб был настолько зол, что не знал, что сказать. Это было совершенно новое чувство - обычно спасали язвительность и сухой сарказм, но сейчас слов не осталось... только ярость, настолько горячая, что мир обугливался по краям. Он услышал голос Сендак, помогавшей встать Ньюту: - Флуд, ничего хорошего нет в том, что он потеряет контроль над собой!

- Хочу посмотреть, чего он стоит...

Сквозь красный туман гнева Готтлиб подумал, что глупо давать волю эмоциям. Пожалуй, сейчас он и таблицу умножения не вспомнит... Он глубоко вздохнул, и попытался мыслить спокойно. Балор засмеялся, и всё сузилось до трёх мыслей. Цель... шаг... удар! - он перенёс вес на здоровую ногу и, держа шест, словно бейсбольную биту, ударил Балора в голову... Вибрация от жёстко поставленного блока отозвалась болью в пальцах.
- Не-а ... даж не рядом. Попробуй еще разок. Давай, без нянек, сам, как грёбаный рейнджер, не чуя боли!
Балор оттолкнул шест Германна и стремительно ткнул его в больное бедро. Из-за волны адреналина он едва ощутил удар, и, качнувшись вперёд, обрушил свой шест на плечо Балора. Они упали на маты одновременно.
- Ха... Я знал, што этого педика... можно развести на приличный удар...

Готтлиб приподнялся на колени, и схватив шест двумя руками, пережал им горло Балора. Флуд смеялся, задыхаясь и брызжа ему в лицо слюной. Германн почти видел частицы смолы, вылетающие из его лёгких при каждом табачном выдохе. Германн надавил сильнее, и инженер прохрипел, хватая ртом воздух: - И што сделаешь, ученичок? Задушишь меня? Вот прямо убьёшь?

Германн посмотрел на свои стиснутые руки. Ярость стремительно вытекала из его тощего тела - внезапно он понял, что плачет, и ослабил хватку: - Нет ... Я ... Я математик...

.......................................................................................

Ньютон осторожно отобрал у него шест и помог подняться на ноги. Эстер Сендак стояла над Балором, не предлагая ему помощи.
- Я думаю, Балор, что вы это заслужили. Вы издевались над ними и вам дали сдачу.
Балор широко улыбнулся, показав все прокуренные зубы: - Я... кха... этого и хотел. Ещё немного... кх-ха... и они научатся драться.
- Замечательно. Я рада, что вы довольны собой. Надеюсь, сломанная ключица тоже была частью вашего гениального плана?
Опираясь на шест Балор сел и ощупал ключицу. Через мгновение Германн понял, что натворил - и его вывернуло на маты остатками завтрака. Ньютон беспомощно похлопал его по спине: - Ох... Германн, уборщик не скажет тебе за это спасибо.
Он тоже выглядел бледно, но держался... Готтлиб слышал, как Балор и Сендак продолжают спор, когда Гейзлер вёл его к металлической скамье под оружейным стендом.
- Эй, чувак ... не смей плакать, вот черт ... он этого не заслуживает.

- Das ist nicht wegen ihn. Das ist wegen mir selbst. Ich verabscheue Gewalt. Ich bin doch Wissenschaftler. <Это не из-за него. Это из-за себя. Мне омерзительно насилие. В конце-концов я учёный >/

Поколебавшись, Ньют положил ему на плечо руку и притянул ближе к себе. Когда он заговорил, голос звучал непривычно низко и уверенно: - Das ist keine Gewalt. Du bist natürlich Wissenschaftler, aber ein Wissenschaftler kann gelegentlich einem kleinen Giftmolch den Arschtritt verpassen. Das wird dich nicht ändern. <Это не насилие. Ты, конечно, учёный, но даже учёный иногда может дать пинка мелкому гадёнышу. Ты от этого не изменишься...>

- Ты в этом уверен? Что, если кайдзю изменяют нас?
- Нет, серьёзно - ты Германн Готтлиб и это не поменять. Просто ты адаптировался. Это инстинкт, как у животных. Трудно, конечно, но мы делаем всё, чтобы выжить. Четыре дня такой дрессировки кого угодно сведут с ума.

Готтлиб кивнул, чувствуя себя немного лучше. Он вытер глаза, злясь, что позволил эмоциям взять верх.
- Серьезно. Это было круто. Ты пошел на него как ниндзя. Мои яйца и я у тебя в долгу.
Германн не удержавшись, фыркнул и улыбнулся, пытаясь не рассмеяться в голос.
- Ха, я тебя рассмешил. Это надо записать.
...................................................................

- Завтра никаких тренировок. После того, что было сегодня, им нужен день на отдых.
Балор достал из сумки от ноутбука пачку сигарет, с трудом распечатал, пользуясь одной рукой, и закурил: - Прекрасно. Но на следующий день у них будет... кха... первый запуск в "Бритве". Они уже достаточно хороши в двойном симуляторе. И этот ублюдок должен помнить, как и что. Теперь я хочу посмотреть, как они на трёх ножках устоят в моей конструкции, так что пусть дрифтуют в реальном Егере.
Сендак наклонилась к нему так, что Готтлиб с трудом расслышал её слова: - Балор, я начинаю думать, что вы мстите. Мне кажется, вы всерьёз пытаетесь кого-то убить. Это не вернёт вашего племянника.
Балор посмотрел на нее с такой ненавистью, что Германн почти ждал спонтанного возгорания: - Послезавтра они в него полезут. А если не смогут вести - я сделаю так, чтобы смогли. А теперь, простите, Ваша светлость, мне нужно в медчасть.
Он прошёл мимо них вразвалку, держась за повреждённое плечо, оставляя за собой след застарелой табачной вони...

.........................................................................

- Погибший пилот был...
Ньют убрал руку с плеча Готтлиба и сел рядом. собравшись в комок, глядя перед собой: - Шон Патрик Флуд. Именно так он и получил эту работу. Конечно, Балор не хотел меня ему в напарники, он сам думал пилотировать с Шоном, он его учил. Я стал захватчиком. А потом...

К ним подошла доктор Сендак и встала рядом, сложив на груди руки: - Мальчики... Мне так жаль... Я попытаюсь что-то сделать, но боюсь послезавтра тест в Оккаме.

Ньютон нервно засмеялся, его нога дёрнулась, на лбу стремительно выступил пот: - Конечно! После тонких уроков нашего тренера мы вполне готовы. Мы тут не просто скамейки греем!

Психиатр наклонилась к нему и осторожно положила руку на колено: - Доктор Гейзлер... У вас паническая атака?

Он с трудом сглотнул, и Готтлиб почувствовал, как паника сжимает его собственную грудь... казалось, лёгкие склеились, а сердце трепыхается, словно пьяная колибри. Ньютон засмеялся высоко и истерично: - Нет ... нет... я в порядке! Это будет здорово! Возвращаемся в Оккама, и всё будет круто, как в прошлый раз!
Ньют коснулся повреждённой щеки, его горло сжалось настолько, что смех иссяк. Готтлиб впервые был подключён к чужой панической атаке, и это было... ужасно. Невыносимое давление и абсолютная уверенность в том, что сейчас они оба умрут.

- Балор прав! Я опять это сделаю... Я угроблю и его! Я всегда всё порчу!
Сендак торопливо поднялась, озабоченно пробормотав: - Доктор Готтлиб, попытайтесь его успокоить... Я принесу седативные. Я сейчас вернусь.
Германн смотрел ей вслед - ошеломлённый, задыхающийся, ощущающий собственной кожей чужую дрожь. Он обнял Ньютона, и тот в ответ вцепился в него, словно в спасательный круг.

- Ньютон, ты слышишь меня? Простые числа ... Ньютон. Позвольте мне рассказать вам об удивительном чуде - простых числах. Их ошеломляюще много в начале числовой оси - целых сорок процентов из первых десяти чисел - простые - это два, три, пять и семь ... Однако как только мы дойдём до десятизначных чисел, ситуация совершенно изменится - теперь простым числам отведено всего четыре процента... В стозначных же числах интервал между простыми составляет...
(похоже, напряжение слегка отпустило Ньюта, дрожь уменьшилась...)
- Именно с простыми числами связаны некоторые давние, но неразрешённые до сих пор математические задачи. Мой личный фаворит - проблема Гольдбаха. Он утверждал, что каждое чётное число больше двух можно представить как сумму двух простых чисел...

Человек в его руках неглубоко вздохнул и сказал хриплым, напряжённым голосом: - Лекция простых чисел?
- Ты предпочитаешь другую? Я не знаю, какая из них тебе особенно понравилась...
Тело Ньюта вздрогнуло, кровь прилила к лицу. Готтлиб почувствовал, как сведённые пальцы вцепляются в ткань его комбинезона так, что ногти вонзаются в кожу. Готтлиб чувствовал, как сердцебиение вновь ускоряется. чувствовал своей грудью его неправильный ритм, ощущал его скачущие испуганные мысли в своей голове.
- Нет... нет, продолжай...
- Хорошо... тогда давайте перейдём к увлекательнейшей концепции близнецов..

В зал ворвалась запыхавшаяся Эстер в сопровождении незнакомого Готтлибу пожилого мужчины - коренастого и мощного, с впечатляющими усами. Не говоря ни слова, психиатр опустилась на колени, открыла пластиковый контейнер со шприцами, и, высвободив руку Ньюта, начала высматривать вену среди путанных линий татуировки. Гейзлер безучастно молчал, задыхаясь и глядя перед собой.

- Доктор Готтлиб, пожалуйста, продолжайте. Я не хотела вас прерывать. Это просто бретазенил. Доктор Гейзлер... Вы помните, как действует препарат?

Германн почувствовал, как пересохло во рту, но Сендак подарила ему многозначительный взгляд, и он откашлялся: - Есть две интересных теории, касающиеся простых чисел-близнецов... Первая предполагает существование их бесконечного количества...

Игла вошла в вену, и практически сразу хватка Ньюта ослабела, дыхание выровнялось. Сендак осторожно высвободила биолога из рук Готтлиба и кивнула усатому незнакомцу: - Мистер Зоря, не могли бы вы отнести его в комнату и уложить? Доктор Готтлиб, это Иван Зоря. Не знаю, встречались ли вы раньше. но он с сыном Алексеем пилотирует "Ледяного Потёмкина".
- Мы не встречались, но я про тебя слышал.
Готтлиб внимательно посмотрел на русского - лицо у него было грубоватое, но дружелюбное.
- Рад познакомиться с вами мистер э-э-э... Зоря.
Мужчина поднял Гейзлера так, словно он ничего не весил. В этих мускулистых руках Ньют казался очень юным и очень маленьким.

- Я вижу... Вы делали, чтобы Балор... А? - он кивнул в сторону собственной ключицы, - Вы? Ха-ха! Вы больше опасный, чем кажетесь. И маленький доктор. Большое уважение.

Ньютон пробормотал что-то, и Сендак потрепала его по плечу: - Ньютон, мистер Зоря отнесёт вас в вашу комнату. Доктор Готтлиб придёт чуть позже.

Русский рейнджер направился к выходу и Готтлиб огляделся, ища свою трость. Сендак нашла её, прислонённую к стене, и принесла, брезгливо обойдя лужу рвоты на мате. Германн порывался уйти, но она его задержала: - Мы их догоним. Я хочу ещё минутку поговорить с вами, доктор Готлиб.
Он нахмурился, провожая взглядом русского пилота.

- С ним всё будет в порядке, просто поспит несколько часов, не в первый раз... Вы поступили очень умно, доктор Готтлиб, может быть даже смогли предотвратить действительно сильный приступ.
- Я просто вспомнил то, что вы мне рассказывали... Про лекции.
Сендак вручила ему трость и уселась рядом на скамейку. Готтлиб выжидающе посмотрел на врача. Он чувствовал себя странно - голос Ньютона, постоянно тревожащий его сознание, замолчал, оставив лишь слабый отголосок. Он решил, что это ему не нравится.
- У меня к вам странная просьба, доктор Готтлиб. Кажется, вне работы вы не слишком часто видитесь с доктором Гейзлером. Я заметила, вы его буквально избегаете.
- Учитывая, что мы работаем вместе чуть не по двадцать часов, не вижу в этом ничего странного.
- Проведите завтра с ним весь день. Но не в работе - даже не заикайтесь о ней. Сделайте что-то интересное.
Он потянул время, играя с тростью и бесцельно осматривая зал, прежде чем ответить: - Вы серьёзно... Док?
- Я абсолютно серьёзна, - взгляд её тёмных глаз был сосредоточенным, а когда она заговорила, он услышал хорошо знакомый ему "профессиональный голос психиатра": - Вы оба оказались там, где вам быть не нужно. Он по-прежнему винит себя за всё, в том числе и за то, что втянул вас...
Она покачала головой: - Ох, доктор Готтлиб... вы оба овершенно невозможны. В жизни не встречала более несовместимых людей.
Германн виновато опустил глаза и пожал плечами: - Вы говорите, как все наши руководители.
Она рассмеялась, отводя волосы с глаз: - Завтра ... просто пойдите и повеселитесь как-нибудь. Я уверена, что если вы оба будете в хорошем настроении, тест пройдёт совершенно гладко.
Он поднялся, опираясь на трость, морщась от боли в ушибленном Балором бедре.
- Хорошо. Раз это медицинская рекомендация - придётся.

Она посмотрела на него и что-то привычно пометила в блокноте: - И... доктор Готлиб, позвольте ему самому выбрать место. И помните - я сказала "повеселиться".
...................................................................................................................................

Ньютон подарил ему уже привычную половинчатую улыбку: - Ты приглашаешь меня на свидание?
Готтлиб поджал губы и нахмурился, пытаясь скрыть смущение: - Нет, я пересказываю тебе те слова доктора Сендак, которые ты вчера благополучно проспал. Если бы выбирал я, мы бы с пользой провели время в лаборатории, но она считает, что нам полезно развлечься/
Гейзлер засмеялся и приглашающе махнул рукой: - Германн, я тебя просто дразню. Заходи, я только обуюсь.
- Лучше я подожду здесь. У тебя в комнате бардак.
- Как хочешь. Классно выглядишь. Новый свитер?
Готтлиб хмуро оглядел себя и застегнул парку: - Если не хочешь идти, не издевайся, а так и скажи.

Ньют шнуровал кроссовок, притопывая ногой и что-то напевая - так, словно не было никакого вчерашнего безумия.
- Издеваюсь? Вечно ты ищешь в моих словах издёвку. Я имел в виду именно то, что сказал - Ты хорошо выглядишь. Джинсы и всё такое... Что, дедушкины штаны ещё в стирке? Ты даже в моих кроссовках.
- Я решил так более... неформально. Тебе лучше сегодня?
- Да, прости, если напугал.
Германн пожал плечами, рассматривая трость: - Ты же не нарочно.
- Да, я всегда был просто обречён на бешеные драки... ну или быть битым. Приступы начались ещё в школе, когда начал перескакивать через классы... хотя, если подумать, это взаимосвязано.
- За те годы, что я тебя знаю, я помню несколько случаев, но... это было совсем иначе.

Ньюто закрыл дверь и взглянул на Готтлиба: - Ну, что делаем? Пляжный волейбол? Гольф-клуб?
Германн окинул взглядом коридор общежития и посмотрел на Ньюта: - Я... понятия не имею.
Гейзлер привычно взъерошил волосы: - Ну ... Я знаю одно место... но я там не был. Ты понимаешь, я не самый популярный чувак Форта... да и ты тоже, после того что случилось на мостике. Я уж не говорю об "Онтарио".
- Да... Думаю, что так.
Он медленно побрёл за Ньютоном к лифту - бедро ныло после вчерашней драки. Гейзлер это явно заметил, и нахмурился, поправляя очки: - С ногой очень плохо? Ты принял таблетку или ещё что-нибудь?
- Принял. В прошлом месяце мы оба нахватали разных травм. Ничего, выживу.
Они ехали в тишине, которая раздражала Готлиба, но он не знал, о чём говорить, если не говорить о работе. Он взглянул на Гейзлера и обнаружил, что тот наблюдает за ним, слегка улыбаясь здоровым углом рта:
- Что?
-Ничего... просто думаю - хорошо, что ты здесь. Даже при том, что на нас то орут, то бьют.
Двери лифта открылись, и Германн вышел вслед за Ньютом в какой-то опутанный проводами пустой коридор. С потолка здесь капало, провода просто гудели от электричества, а через равные интервалы через одну из труб проносился выдох горячего пара. Ньютон осмотрелся, задумчиво покусывая нижнюю губу: - Так... Надеюсь, что это справа от лифта. Да, точно...
- Справа что?
Ньютон прошёл немного вперёд, остановился перед глухой стеной между двумя линиями проводки, трижды постучал и отскочил назад. Кусок стены плавно скользнул в сторону - в образовавшемся проёме сидела женщина, судя по всему охраняя вход на железную лестницу. На стене лестничной площадки кто-то намалевал спреем мультяшечного кайдзю с кружкой пива и повязкой через глаз. Надпись под рисунком сообщала "Слепой кайдзю" - на английском и японском языках. Женщина хмуро посмотрела на учёных, явно не узнавая их: - Проход пять долларов с каждого.
Германн шагнул вперёд: - Эээ ... сударыня, у меня есть..., - он протянул ей деньги, и она, достав синий фломастер, пометила их руки большой буквой "Х".
Ньютон, промаркированный первым, улыбнулся, посмотрев на его отметку, и взяв под руку, повёл вниз лестнице.
- К моему удовольствию, близнецы всё-таки выплатили нам свой долг за дрифт-игру. Включая мой вексель...
- Близнецы тебя обожают. Они бы по любому заплатили.
.....................................................................................................
В Форте-1, как и в любом из Шаттердомов алкоголь был под запретом, но наличие бара, спрятанного под одной из палуб. не удивило Готтлиба. Удивляла высота организации - в одном из углов стояли три потертых бильярдных стола, были мишени для игры в дартс, несколько старых автоматов для пинбола, и небольшая эстрада с караоке. Длинная барная стойка была покрыта грязным голубым стеклом... Несмотря на раннее время, многие столы в зале были заняты. Готтлиб предположил, что это смена ночных механиков собралась посмотреть что-то на большом экране.
- Ньютон, я не уверен, что нам стоит пить спиртное. У тебя в крови ещё гуляют седативные, и мы оба завтра пилотируем.
- Не напоминай мне... Один стакан не повредит. Мы можем начать с сока, а потом перейти к пиву. Как насчет игры в бильярд? Играл когда-нибудь?
- Только смотрел, как играют другие.
- Занимай стол, а я закажу какую-нибудь Ширли Темпл.
Германн дал ему денег, и захромал к самому дальнему из столов. В баре было тепло, и он снял парку и кинул её на спинку стула. Появился Ньютон с напитками и большой тарелкой сомнительного вида начос, и немедленно набил ими полный рот - сырный соус потёк по подбородку: - Они чертовски вкусные!
Германн щепетильно взял один и, обнюхав, осторожно укусил. Оказалось неплохо.

- Ньютон, а кто тебе рассказал про это место?
- Близнецы. Они постоянно пытались меня сюда затащить. Но... Я был не уверен. Хорошо, что мы пришли когда здесь почти пусто.
- Да, близнецы... Их, как ты говоришь, "обожание" - странное немного, да?
- Ничего странного. Я думаю, ты им напоминаешь брата.
- Брат? Так они ещё и тройняшки? Страшно подумать...
- Не-а. Это был старший брат. Судя по всему, умный парень, любил читать. Погиб во время нападения кайдзю "Карлофф" в Ванкувере. Соня сказала мне, они из-за него и пошли в Академию. Это напоминает мне о Тендо и его деде. Думаю, многие присоединились к PPDC, чтобы заткнуть какие-то раны.
Германн почувствовал укол сожаления... да, это объясняло, почему Уотли так стремительно встали на его защиту. Он сделал большой глоток, поморщившись от сладости.
................................................................
- Мы собирались сыграть партию. Ты умеешь?
- Нет...
- Ничего сложного - вот лузы, это мои, это твои, победитель тот, кто закатит в них больше шаров. Можно загонять шар в лузу, можно попытаться заблокировать мне хорошую траекторию - и так пока не кончатся шары. Я начинаю.
Готтлиб наблюдал, как Ньютон взял кий, примерился и сделал первый удар. Ему удалось закатить шар в свою лузу, и он победно ухмыльнулся.
- Ты часто играл?
- Наша группа играла во многих дерьмовых барах. А в них часто есть бильярдные столы.
- Я уже почти забыл о твоём музыкальном прошлом, - Готтлиб чуть не добавил "но иногда оно мне снится", но вовремя себя остановил.

Он поставил свой стакан и подошёл к бильярдному столу. У него ушло некоторое время на то, чтобы проанализировать расположение шаров и сделать вычисления в уме, и он не сразу понял, как правильно держать кий, пока Гейзлер просто не поставил его руки.
Первым же ударом он уложил три шара.
- Как ты это сделал?
- Чистая физика, Ньютон. Просто траектории, которые можно вычислить.
- Ты же кий едва держать можешь...
Готтлиб улыбнулся ему и уселся, поедая начос, пока Гейзлер ворчал, примериваясь к шарам.
- Гейзлер! Я знаю, мы не должны говорить о работе, но во время тренингов нам не до разговоров, а у меня есть вопрос. Я помню, когда я был в лазарете... Джойс упомянул, что ты смог найти кайдзю быстрее, чем PPDC. А Сендак сказала, что это была счастливая случайность... Что они имели в виду?
Ньютон выпрямился, огляделся, опершись на кий, и негромко заговорил: - Помнишь кайдзю под кодом "Крюгер"? Он появился прямо перед нашим переездом в Гонконг и был уничтожен Коринфской Гидрой из Панама-Сити?
Готтлиб медленно покачал головой, пытаясь припомнить.
- Ой, да ладно, ты помнишь. Я ещё обозвал его "Эдвард руки-ящерицы".
- А, да, вспомнил.
Он поднял руки, пошевелив длинными пальцами, и Ньютон кивнул.
- Да, этот-этот, с длинными передними когтями... ну так или иначе... Гидра взорвалась после долгого боя, и всё, что нашли от Крюгера - ногу и фрагмент хвоста. А потом... ну ... когда я ... с Шоном. Я получил вспышкой чёткое понимание, что Крюгер не мёртв, и где он.
- То есть ... сердце в баке?
- Да ... Крюгера.
- И они думают, что ты можешь сделать это снова с Котиком?
Ньютон кивнул и вернулся к бильярду, пытаясь выглядеть беспечным, но Германн почувствал, как напряглись его мышцы, и быстро сменил тему: - Если ты ударишь по этому шару, то втолкнёшь тот в лузу.
.................................................................................
Готтлиб заметил, что слегка захмелел. После Ширли они перешли на пиво, и он выпил больше, чем собирался. Бар начал наполняться, к тому же, они оба были недостаточно трезвы, чтобы продолжать игру. Готтлиб уставился на новости, беззвучно сменявшиеся на плоском экране, пытаясь понять, что он видит. Лагерь беженцев в центре континентальной части Соединенных Штатов пытается объявить себя самостоятельным государством... Но это было настолько абсурдно ... Он вдруг почувствовал, как сжались мышцы живота, и увидел, что Ньют нервно оглядывается на группу людей, только что вошедших в бар.
- Давай уйдём? Эти ребята меня сильно недолюбливают. Серьёзно, лучше уйти!
- Кто они?
- Гм ... хорошо, они были техниками на Оккаме, но гораздо больше... ха ... да...
Герман неуверенно кивнул и, забрав со стула парку, набросил её на плечи Ньюта, опустив меховой капюшон ему на лицо.
- ...болтают всякое вокруг.
Гейзлер вцепился ему в руку, но Германн его оттолкнул: - Я думаю, так мы привлечём больше внимания. Все в порядке, они тебя не видели... Давай просто уйдём.

Они медленно прошли к двери сквозь толпу отдыхающих механиков. Германн почувствовал внутри очередную вспышку чужого страха и обернулся посмотреть на экс-обслугу Оккама - сейчас они все носили цвета Самсона. Протолкнувшись мимо подвыпившей компании на лестнице, они наконец-то выбрались в холодный коридор. Ньют скинул капюшон парки и благодарно посмотрел на Готтлиба. Сейчас, когда он был пьян, парализованная сторона слушалась хуже, и слова звучали слегка невнятно: - Спасибо... Это было вовремя.
......................................................................................

Готтлиб никогда не любил чувство опьянения - из-за него он хуже держался на ногах... и хуже... В этом состоянии было очень сложно блокировать связь с Гейзлером. Сейчас она была постоянной, и он внезапно вспоминал, как играл на гитаре... и препарировал фрагмент лёгкого кайдзю.
- Куда мы сейчас идем?
- Давай... давай пойдём в ангар. Там сейчас пусто, время пересменки.
- Мы не должны идти в лабораторию.
- Мы не .. Пойдем посмотрим на Оккама?.

Они медленно шли по зелёному лучу, надеясь никому не попасться на глаза. К счастью, Гейзлер оказался прав - ангар был почти пуст. Дневная смена закончилась, а ночная ещё не проснулась. Готтлиб поёжился - его парка всё ещё была на Ньютоне. Это смотрелось смешно - она была ему длинна и слишком широка в плечах. Это была хорошая парка, и ему нравилось, как она пахнет... Как она пахнет? Нет... что-то не так. Он понял, что опять поймал мысль Ньютона. Он потёр виски, отметил боль, разгорающуюся где-то за левым глазом, почувствовал, что трезвеет, но слишком медленно...

- Может быть, было бы лучше придти сюда попозже?
- Ой, мы уже почти пришли...

Они прошли мимо Морского Гиганта, и Гейзлер уныло посмотрел на тёмные окна трейлера Балора Флуда.
- Как ты думаешь, он сейчас там?
- Не знаю. Но думаю, могу попробовать постучать.
Готтлиб наклонился, нашарил под ногами какой-то металлический обломок и, сильно размахнувшись, швырнул его в трейлер. Тот с громким стуком врезался в обшивку, и они оба нырнули за соседнюю бытовку, словно пара нашаливших детей, предвкушая брань вышедшего Балора. Выждав минуту, Ньютон подобрал возле своего кроссовка болт и бросил его в трейлер. Ответом был звон разлетевшегося вдребезги большого окна. Готтлиб за плечо втащил его в укрытие, где они замерли, перешёптываясь и ожидая, когда начнётся крик.
- Какая меткость, Гейзлер!
- Вот дерьмо! Теперь он нас точно убьёт!

Не было никаких воплей - только молчание разбитого окна. Они выглянули из-за бытовки, молча переглянулись - и Готтлиб внезапно фыркнул смехом. Ньют смущённо моргнул - и тоже рассмеялся. Не переставая хохотать, они вернулись на зелёный луч, и добрались до ступней Оккама, задыхаясь от смеха. По лицу Готтлиба текли слёзы, а Ньют прижимал руку к животу, где остался синяк от удара Балора...
- Ты сломал .... хахаха ... ему ключицу, а я .... Я разбил окно ....
- Это ... черт... так смешно, потому что мы набрались?
- Я не знаю.

Они привалились к облитым мягкой резиной подошвам Оккама, а потом и вовсе уселись на край железной ступни. Истерическое веселье отпускало не сразу, им было хорошо в тепле уходящего опьянения и остаточной глупой радости. Готтлиб окинул взглядом Оккама, нежно похлопывая его по ноге. Опустив голову, он встретился взглядом с Гейзлером, оказавшимся очень близко. Они неловко столкнулись носами, и внезапно Ньютон прижался губами ко рту Германна. На мгновение его мозг затопили образы - молоко и шоколадное печенье - а потом он откинул голову назад и яростно оттолкнул Ньюта.
- Что, черт возьми! Что ты делаешь?
Ньют растерянно коснулся его рта рукой: - Я ... я думал...
- Нет, ты не думал! Иди к чёрту и оставь меня в покое! - он отступил на несколько шагов. Ньютон испуганно следил за ним взглядом. Германн почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
- Entschuldige, es tut mir so leid! Es ist nur so... mir ging es sehr gut, und du warst ... <Прости, пожалуйста, мне очень жаль! Просто мне было очень хорошо, и ты был...>
- Es scheint, Sie hatten einen falschen Eindruck von mir <Очевидно, я вызвал у вас неверное впечатление!>
- Aber weißt du ... ich fühlte...<Но ведь ты не...я чувствовал...>
Он больше не мог говорить и просто прижал ладонь к груди Готтлиба.
Тот, вспыхнув, шагнул вперёд, и изо всех сил толкнул Ньюта, заставив болезненно приземлиться на локти: - Nein, ich habe nichts gefühlt, ich bin nicht...<Нет, я ничего не чувствовал...я не...>
Он замолчал, задохнувшись от гнева. Ньютон смотрел на него измученными глазами через свои перекошенные очки. Когда он заговорил, в мягком голосе не было обиды - только разочарование: - Ich weiß, dass du lügst <Я знаю, что ты лжёшь>
Готтлиб почувствовал, как хмель и бешенство покидают его рассудок, и стиснул зубы. Он хотел ранить Гейзлера так, чтобы тот больше никогда даже не захотел с ним заговорить. Или бежать прочь, не хромая при этом. Или сказать, что был неправ. Но он не мог осуществить ни одного из этих желаний, поэтому просто развернулся и молча пошёл по зелёной дорожке к лифту.

Принесённая с тумблера [J]автора Оккама NewtonGeiszler(ом) вывеска [/J]"Слепого кайдзю":

запись создана: 21.08.2013 в 16:35

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Продолжение перевода "Бритвы Оккама"

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Переводчик - ksaS
Корректура и мощная редактура -  Леночка.
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер
Размер - у автора пока 33144 слова, и будет ещё.

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/903924/chapters/1805770

Глава 5 (2 половина): "I'll Eat You Up, I Love You So" (Я б съел тебя - я тебя так люблю )

Готтлиб откинулся на скрипучий офисный стул, потирая ноющее бедро. Он не сводил глаз с безжизненного кайдзю, словно опасаясь, что в любую минуту тот начнёт выбираться из ледяного саркофага. Теперь он понимал бирку возле кнопки лифта и знал ответ на свой следующий вопрос до того, как его задал.
- Гейзлер, ты ведь единственный, использующий эту лабораторию? У тебя нет ни техников, ни лаборантов. Может быть, аспиранты, по крайней мере? Здесь же не гонконгский Шаттердом с его урезанным финансированием. Когда я встретил тебя в Токио, то едва разглядел в толпе ассистентов.
Ньют наконец победил последнюю доску, вставив её в деревянные кронштейны и пожал плечами.

- Я .... не захотел пускать сюда студентов и лаборантов. Я думал, что люблю быть популярным и в толпе, но... я типа передумал.

Готтлиб закрыл глаза и приложил замёрзшие ладони к обогревателю.

- Ты прекратил мне писать вскоре после того, как перебрался сюда, и не писал, пока не произошёл этот... инцидент, как я понимаю? Я предполагаю, что ты всё время торчал здесь один? - Он испытывал странное чувство - смесь муки и удовольствия от того, что вгоняет Гейзлера в неловкость.

- У меня была подготовка к пилотированию. Всё время тратил на тренажёр, работал здесь урывками. Вот потом, когда появились результаты наблюдений...

Он медленно подошёл к своему инвалидному креслу, уселся и безуспешно попытался крутануться на месте: - Я должен был проводить много времени с... ну... с первым пилотом. С Шоном. Нам приходилось тусоваться вместе. Он меня тренировал. Он не был плохой парень, вовсе нет. Просто несовместимый.

- Да?

Он из-за меня вконец терял терпение. Заставлял меня повторять одно и то же, словно мне пять лет. Буквально вернул в детский сад - знаешь, когда тебя шлёпают по руке, потому что тебе скучно и ты думаешь о чём-то своём. Не все дети учатся одинаково, - Ньют улыбнулся так болезненно искренне, что Готлиб отвёл глаза.

- Они просто не слушали, когда я говорил, что это должен быть не он, а ты. По причине... ну...
- Из-за ноги? Это имело смысл. Я много лет проработал в программе Егерь, но не встречал ни одного пилота-инвалида.
Он почувствовал, как смутная внутренняя боль перерождается в страх - холодный и уверенный.

- Я предупреждал их, Германн. Нам нельзя дрифтовать с кем попало. Ты понимаешь меня, потому что я... Германн?

Ньют остановился и задумчиво дотронулся до "плохого" угла рта, оглянулся на Гогмагога, словно собираясь с духом. Внутри он был спутанным клубком тоски и ужаса. Германн чувствовал это и хотел сбежать. Сбежать, пока Ньют не сказал что-то, о чём они оба будут жалеть, и что не смогут забыть. Это было то, чего он ожидал и боялся с первого дрифта. Он почти услышал кудахчущий смех инженера Балора и голос своего отца, слишком горячо поздравляющего его с женитьбой раньше, чем он сделал предложение. Они все знали, кем он был. Неуместную привязанность Ньютона он почувствовал во время первого дрифта и приложил немало усилий, чтобы забыть это знание. Забыть и надеяться, что Ньютон так или иначе пропустил некоторые... тайные неправильные мысли в его сознании. Он струсил и бежал от этого, уехав в Мюнхен через три для после окончания войны - даже не попрощавшись. Но первое письмо догнало его всего через неделю после возвращения в мюнхенскую квартиру. Письма шли до тех пор, пока Ньют не застрял в этой ледяной дыре на краю мира. Он смотрел на Гейзлера и чувствовал болезненное завихрение в его сердце, словно скрученном чьими-то жёсткими руками. Ньют сидел здесь один, разговаривая с мёртвым кайдзю, обречённый на дрифт с незнакомцем, который закончится бедой.

Готтлиб встал, начал суетливо искать мел и заговорил - торопливо и казённо:

- Я хотел бы начать моделирование на основе твоей статистики по кайдзю.

Ньютон оглянулся и кивнул со слабой полуулыбкой, не затронувшей глаз. Когда он заговорил, в голосе звучало разочарование.

- Э-эээ... да, ОК. Подожди, сейчас найду записи. Не возражаешь, если я включу музыку?

- Если она будет в пределах разумной громкости.

Готтлиб ощутил, как лицо собирается в привычную оборонительную гримасу. Он вновь вспомнил слова, сказанные Ньютом на борту Онтарио - "просто дай мне возможность ответить тебе взаимностью". В глубине души он знал, что не совсем понимает, что имелось в виду. Он был уверен, что речь идёт не о любви. Он был здесь, и он был другом Гейзлера, и этого было достаточно. Он готов мириться с Ньютоном в мыслях и во снах, но не позволит ему претендовать на всё. Он сильнее, он может контролировать себя. Он не расскажет Ньютону о болезненном чувстве разделения, пережитом в Мюнхене или о том беспокойстве, которое он ощутил, когда письма Ньютона перестали приходить. С этими воспоминаниями его похоронят.

- Я возобновлю тренировки, как только Мелеро вернутся, - сказал Гейзлер, развернув к нему кресло, - Нита собиралась помочь мне начать с того места, где я бросил.

Он подъехал к Германну, протягивая беспорядочную кипу листов, исписанных неразборчивым почерком.

- К тому времени, когда ты наберёшь свои часы в симуляторе, я буду готов пилотировать снова.
Готтлиб хмыкнул в ответ и протянул руку за записями, но Ньют не отпустил их сразу. Он увидел глаза Ньютона, почувствовал, как их затягивает в общую воронку, и ощутил призрак разочарования, грубо выдёргивая листы из протянутой руки. Он вернулся на свой стул и погрузился в чтение, пытаясь игнорировать звуки, производимые Ньютоном на его стороне лаборатории.

- Почему ты дал кайдзю такое имя? Тому, который напал на "Онтарио"?

Ньютон посмотрел на свои руки, по локоть погружённые в мышечные ткани Гогмагога.

- Ну ... ты заметил, что он был белым? Кожа, чешуя - всё. Первый белый кайдзю, которого я видел. У меня есть теория, что это камуфляжная окраска. На расстоянии он должен смотреться, как айсберг - ну, понимаешь, да? - белая кожа, голубые глаза - поэтому кодовое имя "Котик". Как в рассказе Киплинга.

- Ты, кажется, очень хорошо разбираешься в детской литературе, - сказал Готтлиб, старательно притворяясь беспечным.

Ньютон посмотрел на него и вытер о плечо запачканную щёку. Готтлиб, затаив дыхание ждал, не заговорит ли Гейзлер об их сне, о разговоре Алисы и Красного Короля, но тот внезапно сказал бесцветным голосом:
- Я испачкал твою парку. Лучше забери, пока на ней нет кишок кайдзю.
.......................................................................................................................

- Пожалуйста, доктор Готтлиб. Присаживайтесь.

Готтлиб брезгливо оглядел крошечный офис психиатра, машинально поглаживая большим пальцем ручку трость: - Сколько это отнимет времени? Мне его не хватает на множество более важных дел.

Психиатр был женщиной. Миловидной, темнокожей и подозрительно молодой. Ей ещё не было тридцати, и она обладала безошибочной способностью вести себя с пациентами неофициально, что свидетельствовало о высоком профессионализме.

- Всего несколько минут, доктор. Я обещаю. Садитесь, пожалуйста.

Он ещё немножко постоял в дверях, прежде чем сесть, максимально отодвинувшись от неё.

- Меня зовут доктор Эстер Сендак, я психиатр и дрифт-невропатолог. Я специализируюсь на оказании помощи пилотам, столкнувшимся с последствиями нейронного моста. На самом деле, я пыталась связаться с Вами ещё год назад. Ваш с доктором Гейзлером случай был для меня особенно интересен.

Прищурив глаза, он прервал её жёстким и холодным тоном: - Доктор Сендак, мне не нравятся психиатры, мне не нравится, когда меня оценивают, и я хотел бы выложить несколько основных правил, прежде чем мы начнем. Я не буду говорить о Гейзлере. Я не буду говорить о своей бывшей жене. Я пройду ваши тесты и вернусь к более важной работе, - стиснув зубы он смотрел, как она что-то пишет в блокноте.
- А теперь, я уверен, вы написали в своей книжечке, что я неприятный тип.

Она слегка улыбнулась, не глядя на него: - Очень хорошо, что мы не будем говорить о том, что вызывает у вас неловкость. Давайте начнем с простого. У меня есть результаты вашего физического осмотра, - она помахала в воздухе конвертом и отвела со лба прядь волос, - Хорошая новость - кроме проблем с ногой вы в очень неплохом состоянии. Плохая новость - учащённый пульс и высокое кровяное давление. Для пилота гипертония может быть смертельной. Но так как это явно вызвано не физическими проблемами. Я с уверенностью могу предположить стресс. Итак, давайте поговорим о том, как Вам справиться со стрессом.

Внезапно он заметил, что нервно притопывает здоровой ногой - совсем как Ньютон - и заставил себя прекратить: - Бороться? Когда я работал в отделах науки других Шаттердомов, наш стресс ни для кого не был проблемой.

- Доктор, в других Шаттердомах вы не были рейнджером. Вы ещё не привыкли к этой мысли? Я слышала, что у Вас с доктором Гейзлером через две недели пробное пилотирование Оккама... Волнуетесь?

Сильно ссутулившись он уставился на свои ботинки.

- В восторге.

- Боитесь нового дрифта?

Его взглядом можно было убить, и доктор Сендак вскинула руки в примирительном жесте: - Я бы боялась на вашем месте. Руководство несправедливо к Вам и доктору Гейзлеру. Конечно, Ваш случай нарушает все правила, но я не могу не восхищаться Вашей отвагой.

- Я не стремился быть пилотом.
- Тогда зачем вы это делаете?
Он отвёл от неё взгляд, бесцельно осмотрел комнату, чувствуя, что его уши начинают пылать: - Мы договорились не говорить о докторе Гейзлере.
- Мы и не говорили... Или Вы согласились на пилотирование из-за него?
- Он попросил меня. И сюда я тоже приехал по его просьбе. Он не объяснил мне причину - просто написал, что нуждается в помощи.
- Значит Вы очень хороший друг, доктор Готтлиб.

Его рот пересох, нога вновь попыталась выстукивать нервный ритм. Эта женщина манипулировала им, и он не знал, с какой стороны ожидать следующей атаки.

- Не слишком... Просто меня ничего уже не держало в Мюнхене.

Она вновь что-то записала в блокноте... Поднялась, налила себе чай, предложила чашку с ароматным напитком и ему. Герман недоверчиво принял её, но эрл грей оказался очень хорош, много лучше, чем он мог бы раздобыть, и он пил медленно, растягивая удовольствие.

- Вернёмся к стрессу... Как Вы спите? Гипертония и бессонница любят приходить одновременно.

Он тяжело вздохнул и сделал еще один глоток чая, обдумывая, стоит ли солгать. Спал он плохо и часто просыпался от давнишних затяжных кошмаров.
- Прекрасно. Я хорошо сплю.
- Я знаю, что мы не говорим о нем, но, возможно, Вам будет интересно узнать, что до переезда сюда доктор Гейзлер страдал от ночных страхов. А как с этим у Вас, доктор Готтлиб?

- Никаких страхов.
Еще одна ложь, приступы страха по ночам мучили его несколько месяцев после закрытия Разлома. Они случались и сейчас, но теперь он их быстро забывал. Именно с них началась война с Ванессой, сломавшая их брак. Сендак, вероятно, знала, что он лжет, учитывая её знания о Ньюте и о дрифте.
- Ну, Вам очень повезло. Я думаю, доктор Гейзлер пострадал сильнее из-за двойного дрифта.
- Да... Думаю, так и есть.
Она сделала ещё несколько пометок в блокноте и допила чай. Он ждал, рассматривая её дипломы, развешенные в рамочках на стене.

- Позволите задать Вам личный вопрос, доктор Готтлиб? Почему вы занялись проблемой кайдзю? Я наблюдала за Вами, доктором Гейзлером и доктором Весс в течение многих лет... У остальных я видела желание острых ощущений, или славы, но Вы меня изумляете - ведь Вы - тихий человек, не любящий публичности.

Казалось, Готтлиб внимательно рассматривает резьбу на трости: - Доктор Сендак, а зачем вам изучать мозг пилотов? Зачем писать стихи и заводить детей? Выживание ... Я полагаю, нами движет желание оставить что-то после себя.

Похоже, ответ ей не понравился... Она налила себе ещё чая: - Да... Полагаю, это имеет смысл ...

Он плотно обхватил свою чашку, согревая руки: - Но я сделал это, чтобы доказать, что я - не бесполезный калека.

Женщина посмотрела на него внимательно и удивлённо, и на этот раз не сделала никакой пометки в блокноте. В ответ на его молчание, она улыбнулась и пролистала большую пачку бумаг, лежавшую у неё под рукой: - Ньютон пытался справляться с гипертонией и стрессом при помощи лекарств, но это не сработало. Он сделал храбрую попытку справиться при помощи медитации, но для этого у него недостаточно внимания. И тут у меня возникла одна идея, и мы пошли на эксперимент... Я нашла несколько лекций, которые ваши студенты разместили в Интернете. Доктор Гейзлер начал слушать их перед сном и при приближении панической атаки, и, знаете что, доктор Готтлиб? Это сработало как по волшебству. Стресс удавалось купировать, лекарства заработали... Конечно, с его анамнезом - стресс, СДВГ, биполярное расстройство - очень сложно подбирать препараты, но я верю, что он до сих пор слушает ваши лекции, и они успокаивает его мозг достаточно, чтобы можно было хоть что-то сделать... В идеале нам нужно аналогичное решение для вас.

Готтлиб поставил чашку на стол и нервно втянул воздух: - Я уверен, мои лекции достаточно скучны, чтобы усыпить кого угодно. Мы закончили, доктор Сендак?
Она пристально посмотрела на него и кивнула: - Да, но пока Вы психически не готовы пройти тесты. Я думаю, что в Ваших интересах будет решить проблемы с давлением. И Вам нужно посещать меня по крайней мере два раза в неделю. Для начала попробуем дыхательные упражнения.

Готтлиб поднялся: - А если я откажусь?

- Тогда я не смогу допустить вас до пилотирования.

Он собирался сказать ей что-нибудь резкое, когда прозвучал сигнал тревоги, и они оба в изумлении повернулись к двери. Казалось, что ситуация с атакой кайдзю на Онтарио повторяется вновь. Германн ощутил, как у него холодеет внутри, мелко дрожа, он открвыл дверь и пошатываясь вышел в коридор.
...................................................................................................

Доктор Сендак вышла вслед за ним, но он её едва заметил. Офис психиатра был расположен на этаже рейнджеров, и сейчас по коридору бежало множество людей. Готтлиб не мог решить, как ему поступить; пришлось кричать, чтобы она услышала его сквозь этот шум: - Что происходит? Возможно, нам надо добраться до командного центра? Существует протокол для таких случаев?

Она посмотрела на него и уже собиралась ответить, когда сильная рука схватила его за плечо, и, обернувшись, он увидел озабоченное лицо Гарри Арчера. Подбежавшая Ханни Паркер схватила его за вторую руку:- Давай, док, шевели ногами! Там внизу атака!
Готтлиб внезапно оказался в толпе пилотов и потерял психиатра из вида. Он поискал взглядом близнецов Уотли, но их не было видно. Ханни взяла его под руку, и вместе с Гарри они практически занесли Готтлиба в лифт.
- Кайдзю, миссис Паркер? Где? Выведен ли уже Егерь?

Ему ответил невысокий коренастый парень - Готтлиб знал, что это один из русских - пилот "Ледяного Потёмкина: - Мы вывели Мятежного Самсона. Нападение ближе к нам, так что мы успеем быстрее, чем Форт-2. Кайдзю заметили возле побережья Аляски несколько часов назад и сразу подняли Самсона, но сейчас началась атака побережья.

Готтлиб кивнул. Пожалуй, Мятежный Самсон был лучшим среди новых Егерей Форта-1. Он прикинул - без особого интереса - использованы ли в Самсоне написанные им коды? Лифт двигался к ангарам, а Готтлиб думал о Гейзлере. Он оставил его в лаборатории, работающим под оглушительную музыку - услышал ли Ньютон сигнал тревоги? Скорее всего, они встретятся сейчас в центре управления. Ханни нервно чавкала жвачкой, остальные люди в лифте тихо переговаривались на разных языках. Готтлиб снова обратился к русскому пилоту, казавшемуся дружелюбным: - Мы собираемся на мостике командного пункта?

- Да, будем наблюдать оттуда - там собирают всех пилотов.

Здешний "мостик" был больше, чем в гонконгском Шаттердоме, люди ходили по нему, торопливо переговариваясь и, всё было знакомо - большинство светящихся мониторов сообщали жизненные показатели пилотов и обеспечивали обратную связь. Германн нашел угол подальше от толпы и осторожно опустился на пол, прислонившись к стене. Отсюда был неплохой вид на экран телевизора, по которому передавали новости. За общим гулом звук было плохо слышно, но он смог разобрать субтитры. Кайдзю вышел к берегу в совершенной глуши, возле крошечного местечка Накнек на побережье Аляски. Сейчас его снимал репортёр, зависший в вертолёте над местом атаки. Готтлиб увидел на экране горбом вздымающуюся над водой спину кайдзю - она была белой.
- Котик, - пробормотал он себе под нос, узнав белого кайдзю, с которым Ньют "говорил" на Онтарио.

Близнецы Уотли уселись по бокам от него, но Готтлиб едва их заметил, пока Говард не произнёс: - Он напал на рыбоперерабатывающий завод. Они консервируют лосося. Разве не странно? И он просто ест, ничего не разрушая.
Готтлиб покачал головой - в этом не было ничего странного: - Он очень голоден. Я знал, что они в конце концов выйдут на берег в поисках еды. Всё на это указывало.
Они наблюдали, как белый монстр буквально разломал завод на куски. Усами-щупальцами он обшарил самые дальние его уголки и подобрал остатки языком - длинным, как хоботок бабочки. Это было не столько страшно, сколько грустно.

Через тридцать минут вертолёты с громким всплеском сбросили Самсона. К тому времени кайдзю покончил с главным зданием и занялся складами. Самсон, в отличие от других Егерей Форта-1, был построен только для боевых действий. Его пилотировала пара из Южной Кореи - Ми-Сук и Хо Чжин Син - Готтлиб несколько раз с ними встречался в столовой, но никогда не разговаривал. Котик не обратил на появление Самсона никакого внимания. Он облизывал внутренности склада, как собака, засунувшая нос в банку с арахисовым маслом. Странная мысль пришла в голову Германна, и он пробормотал под нос по-немецки: < - Уплывай... Уплывай дальше, пока они не добрались до тебя... >
Блестящий красный Егерь медленно шагал к белому кайдзю. Германн слышал, как техник за соседней консолью даёт пилотам советы по тактике нападения. Тем временем Котик обнаружил рыбацкую лодку и добрался до рыбы, вскрыв судёнышко одним ударом когтя. Казалось, он не замечает Егеря у себя за спиной. У Готтлиба перехватило дыхание, сердце билось так, что, казалось, вот-вот выскочит. Он отчаянно искал взглядом Ньютона, но его нигде не было.
Котик был довольно крупным для второй категории, но Самсон был намного крупнее. Егерь поднял тяжёлую руку - сейчас от запястья отходило изогнутое лезвие, раскалённое настолько, что от него поднимался пар, когда оно касалось воды. На полной скорости робот полоснул зверя по шее, горячий металл пошёл вглубь, прожигая плоть, оставляя бескровный срез - и Германн закричал, чувствуя, как рвётся его кожа и распадаются мышцы.
Боль была невыносима - он выронил трость и взвыл от боли. Что-то ударило его по лицу, и он упал, выгибаясь в конвульсиях.
- Прекрати! Бога ради, прекрати! Перестань! - перепуганная Соня схватила его за запястья, удерживая, попыталась обнять, но он бешено царапаясь, оттолкнул её.
- Германн! Ты цел! Да что с тобой творится?!
Столпившиеся на командном мостике молчали, не понимая, что происходит с учёным. Он ощутил ещё удар в лицо и ещё и жгучее прикосновение металла, разрезавшего глаз и нос. Он закричал вновь - по-немецки, бредя и умоляя. Подбежавший сержант Джойс прошипел близнецам: - Уберите его отсюда! Тащите его в лазарет и дайте седативные!

Готтлиб медленно открыл глаза, полные нездешнего синего света. От этого взгляда отшатнулись даже Говард и Соня. Он застонал, с трудом выдохнув: - Ньютон ...

Самсон продолжал борьбу с Котиком, обернувшим хвост вокруг его тела, вцепившимся зубами в броню плеча. Вновь ударил меч - рассекая кожу и мышцы, расплёскивая синюю кровь - и Германн принял этот удар вместе с кайдзю. Он открыл рот, когда зверь взревел от боли, и кричал вместе с ним, пока не сорвал горло. Потом был удар по голове, такой сильный, что в глазах замелькали яркие белые искры - и милосердное ничто.

запись создана: 17.08.2013 в 12:45

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Продолжение перевода "Бритвы Оккама"

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Переводчик - ksaS
Корректура -  Леночка.
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер

Размер - у автора пока 33144 слова, и будет ещё.

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/903924/chapters/1805770

Глава 5 (1 половина): "I'll Eat You Up, I Love You So" (Я б съел тебя - я тебя так люблю )

Солнце пригревало, мягкий ветер обдувал лицо. Готтлиб улыбнулся, глядя в небо сквозь покачивающиеся ветки кряжистого дуба, и поглаживая планки воздушного змея. Он очень гордился змеем - он сам его спроектировал, пытаясь создать что-то, не нуждающуюся для полёта в сильном ветре. Откуда-то доносился щебет жаворонка, на лугу за рощей лепетал ручей, гудели насекомые. Маленький ручей был границей, отделяющей землю возле родительского дома от угодий фермеров, и Германн не часто подходил к нему, опасаясь свалиться в воду или испачкать одежду.

Германн замер, услышав шум. Это был громкий смех и какое-то раздражающее жужжание, заставившее птиц умолкнуть. Он осторожно встал, опираясь на ствол дерева - его нога ещё не приспособилась к металлическим скобкам. Подняв глаза, он увидел мальчика примерно своих лет... или на пару лет меньше - самому ему должно было вот-вот исполниться восемь.

<- Эй, вы, во что вы играете в воде?>

Мальчик посмотрел вверх, его волосы торчали во все стороны. Заметив Германа, он радостно замахал ему: < - Иди сюда! Иди, будем ловить вместе!>

Германн посмотрел на свою ногу, и расстояние до ручья внезапно показалось ему слишком большим.

< - Я не хочу туда идти.>

Он крепче прижал к себе змея, а мальчик вытер нос, оставив жирный мазок грязи: < - Почему нет? Давай!>

Что-то ужасно заразительное было в его энтузиазме. При всей недетской серьёзности, Германн страдал от одиночества, а этот малыш, к тому же, не спросил его про ногу - что говорило в его пользу. Осторожно дохромав со своей новой, слишком большой для него тростью, он присел на берегу ручья, наблюдая, как лохматый мальчик плещется в воде.

Тот стремительно опустил руку между босыми ногами, вытащил - и вот на ладони у него извивается чёрно-жёлтое тело огненной саламандры.

< - Поймал! Ну разве не красавец?>

Германн отвернулся, сморщив нос: < - Он грязный. И... что это такое?>

Мальчик погладил блестящее спинку саламандры, очарованно разглядывая добычу: < - Саламандра. Они выделяют нейротоксический алкалоид саламандрин... это яд для отпугивания хищников. Но я не трогаю там, где железы, так что я в порядке.>

Германн наблюдал, как он позволяет ящерке бегать с одной руки на другую, рассматривая её, словно решая головоломку.

<- Глупо ловить того, кто может быть ядовитым.>

< - Не хочешь его подержать?>

< - Нет!>

Мальчик широко улыбнулся ему и осторожно выпустил зверька в воду. Он брёл по ручью, грязь просачивалась между пальцами босых ног... Германн растерянно рассматривал другой берег - он думал, что там небольшой лес и ограда, но вместо этого видел каменный дом и поле, кишащее дикими кроликами.

< - Это вы там живёте? >
<- Ага. Приехал сюда с родителями на лето. >

Он заглянул под лежащий на дне камень и засмеялся, глядя на толстого гольяна, проплывающего над его ногой.
<- Как вас зовут? >
<- Ньют. А тебя Германн, да? Я думаю, ты мне снишься. >
< - Нет, это ты мне снишься.>

Ньют пожал плечами, наклонился и выловил ещё одну саламандру - на этот раз чёрную, с яркими синими пятнами. Он говорил, не глядя на Германна, отдав всё внимание маленькой амфибии.

< - Это как с Красным Королём в "Зазеркалье". Читал когда-нибудь? >

Германн раздраженно скрестив руки на змее, стараясь выглядеть уверенным в себе:

< - Да. Конечно... Давно ... там есть математические загадки, мне это нравится. >

<- Ну, может, мне снишься ты, которому снюсь я, и когда один из нас просыпается, другой гаснет - бац - как свечка, - он осторожно вернул саламандру в ручей и плюхнулся на траву рядом с Германном, - Но я не думаю, что это правда... о сновидении. О! У тебя змей?! Ты сам делал? Давай запустим? >

Германн плотно прижал змея к своей тощей груди и подозрительно посмотрел на Ньюта: < - Ты же не собираешься его сломать?>
< - Ни за что, Германн! Клянусь на мизинце! >

Он поднял руку с поднятым мизинцем, ожидая, что Германн захватит его своим. Германн протянул руку, не понимая, что делать, и, перепробовал несколько положений, прежде чем Ньют не зацепил его мизинец своим и коротко потряс.
< - Вот, видишь, я поклялся! Поехали! Держи катушку, а я буду бежать и держать его! >

Босые ноги Ньюта распугивали бабочек и кроликов, когда он бежал по лугу, неся змея над головой. Всё сработало даже лучше, чем рассчитывал Германн, и вскоре змей поднялся в воздух, послушный слабому ветру. Ньют прыгал, задыхаясь от восторга^
< - Мы это сделали! Мы отличная команда! >

Германн улыбнулся, улыбка переросла в возбуждённый смех...

< - Он в воздухе! Я его запустил! >
Ньют неловко прошёлся колесом, и пошёл пятясь, глядя из под ладони, как змей поднимается выше и выше в синее летнее небо. Он уже поднялся к кронам деревьев, когда какой-то бродячий верхний ветер резко рванул его, заставив Германна выпустить нить, и он закричал, дёрнувшись вперёд, чтобы попытаться его поймать: < - Нет, вернись! >

Германн попытался бежать, но бедро вспыхнуло болью, и он остановился, глядя сквозь разом появившиеся слёзы, как его змей врезается в верхние ветки далёкого дерева. Ньют взял его за руку и мягко потянул за собой.
< - Не расстраивайся. Мы его вернём. >

Он захромал вперёд, удивлённо глядя на Ньюта - тот отбегал на пару шагов, чтобы заглянуть в очередную кроличью нору и тут же возвращался к нему, не позволяя спешить... Так они дошли до дерева и, щурясь, стали рассматривать крону.
< - Он там - в птичьем гнезде! >

Высунув язык, Ньют несколько раз обошёл дерево, пока не выбрал низкую ветку, чтобы допрыгнуть. Он стремительно карабкался вверх, а Германн следил за ним широко открытыми глазами
< - Ты упадёшь! >

< - Не бойся! Я в порядке! Я всё время лазаю по деревьям. >

Германн шагнул вперёд и вдруг ощутил под ногой что-то маленькое и склизкое. Он посмотрел и почувствовал, как ужас поднимается в горло. Это был птенец - маленький, розовый, ещё без перьев. Германн отшатнулся, не в силах отвести взгляд от страшной синеватой головы и длинной свёрнутой шеи.

Ньют спускался осторожно, крепко зажав маленького змея под мышкой. Он уже сидел на ветке невысоко над землёй, когда услышал рыдание Германна.

- Что случилось? Я достал змея ... я что-то натворил?
Германн вытер мокрый нос и глаза: < - Я убил его. >

Ньют заметил птицу и задумчиво сжал губы: < - Нет, не ты. Он, наверно, выпал из гнезда. >
< - Из-за моего змея. Это я виноват. >

< - Ты не виноват. Он ещё не умел летать. Когда я там был, я видел - это пустое старое гнездо. Он, думаю, давно выпал. >

Ньют прыжком завершил спуск и осторожно протянул другу змея. Германн не принял его, он стоял с красным заплаканным лицом, уставившись на ноги. Ньют запустил руку в свои непокорные волосы, положил игрушку на траву и, потянувшись, плотно обнял Германна, прижавшись шекой к его вязаному жилету.
< - Это была не твоя вина. Пойдём играть? >

Германн посмотрел на грязную полосу, оставленную Ньютоном на его жилете, и кивнул, всё ещё всхлипывая. Тем временем начали собираться тучи, и воздух потемнел, наполнившись обещанием дождя. Он позволил Ньюту взять себя за руку и увести от мертвого птенца назад, на кроличий луг. Германн взял своего змея, но смотрел на него уже без прежней радости. Он чувствовал себя виноватым до боли внутри. Тем временем, Ньют остановился, и Германн ощутил, как их пальцы медленно разжались. Встревоженный, он протянул малышу руку.
< Ты куда? >
Ньют широко улыбнулся ему, направляясь вприпрыжку к кроличьей норе. В отдалении прогремел гром.
< - Я видел, как что-то залезло в эту нору, и это не кролик. Я хочу посмотреть, что это. >
<- Не надо! Там может быть что-то плохое! >
< - Ты слишком беспокоишься. >

Опустившись на четвереньки, Ньют подполз к норе в нескольких футах от них. Она была больше, чем показалось вначале - слишком большая для кролика, барсука или даже лисы. Сверкнула молния, воздух наполняется электричеством, казалось, всё просто гудит от напряжения. Германн медленно захромал к дыре, боясь, что Ньют сорвётся в неё. В конце концов, в кошмарах всегда так случается. Растрескавшиеся края норы начали светиться синим, дрожь сотрясала землю, и теперь Германн едва удерживался на ногах. Ньют обернулся - сквозь струи хлынувшего дождя половина его лица казалась замороженной: < - Это Раскол! Может быть, мы сможем узнать о ... >
< - Ньют! Уйди оттуда!>

Огромный, острый как бритва коготь высунулся из норы. Блики синего света переливались на нём, и Ньютон отшатнулся, стараясь не упасть на мокрой траве. Задыхаясь, он подбежал к Германну и схватил его за руку, таща за собой.
< - Я не могу бежать, беги сам! >
< - Ты можешь! Я тебя не оставлю! >

Они обернулась, огромными глазами глядя на монстра, вылезавшего из кроличьей норы. Его голова вздымалась над ними. В наступившей темноте, в этом чёрном дожде они не могли различить детали, но видели огромный одинокий глаз, горящий синим светом, и этот глаз смотрел на них. Нет ... он смотрел на Германна. Он совершено точно знал - глаз смотрит на него.

Будильник взвыл возле уха Готтлиба, и он быстро хлопнув по кнопке, отключая его. Он лежал неподвижно, оглядывая блуждающим взглядом комнату. Он вспомнил свой сон. Он помнил каждую его часть.

В самом начале этой программы, он как-то запросил имеющиеся у PPDC толстенные и многословные материалы исследований дрифта. Он читал о всевозможных неприятных побочных эффектах, благополучно пойманных на стадии тестов, а потом - о необратимых неприятные побочных эффектах. Тщательнее всего были задокументированы случаи призрачного дрифта во всех его формах. Но были там и очень зыбкие моменты, о которых пилотам старались не говорить. Понятно, что при призрачном дрифте связь между пилотами сохраняется практически постоянно. У некоторых партнёров она глубже, из-за чего передача мыслей и ощущений становится предельно яркой. В файлах часто упоминались такие неприятные вещи как "фантомные боли" и "фантомные ощущения". Но с 400-той страницы всё становилось совсем интересно.

Там был задокументированный случай, когда команда отца и сына начала путаться в личностях (Германн вспомнил, что Тендо назвал это "Синдром Чумовой пятницы" ). Была команда из брата и сестры, в которой брат начал сомневаться в своей половой принадлежности. Его расстройство быстро прогрессировало, но ему никто не помог и он... попытался сам изменить своё тело. Страшнее всего был случай с двумя братьями из России - когда один из них умер в дрифте, у второго умер мозг. Он просто впал в кому... и так и не вышел из неё. Причём физически он был в полном порядке. Райли Бекет мог закончить так же, хорошо, что он оказался сильнее. Готтлиб знал, что у него такой силы нет. Они с Гейзлером дрифтовали всего несколько минут - и получили чрезвычайно тяжёлые побочные эффекты. А что будет после часа дрифта? После трёх часов?

Бедро Германна болело, и он попытался найти позу поудобнее. Он думал о прочитанных документах, и был уверен, что только что пережил общий сон. Возможно, ему уже снились подобные, но этот был первым запомнившимся. В лазарете, многими этажами ниже, Гейзлер проснулся после такого же сна. Запомнит ли он его?

Он застонал, предчувствуя встречу с холодом, выбрался из постели и захромал в ванную. Сегодня Ньютона выпускают из лазарета, и они наконец-то отправятся в лабораторию. Из вежливости Готтлиб решил не соваться туда без него и поделил прошедшие три дня между тренировками с близнецами и дежурствами в лазарете у выздоравливающего Гейзлера.
К Оккаму он больше не ходил и понимал, что соврёт себе, если скажет, что не Балор Флуд тому причина.
........................................................................................

Он долго стоял под душем - горячим на пределе терпения. Этот сон не был хорошим... но, строго говоря, не был и до конца плохим. Он понял, что ему необходимо увидеть Ньютона. Острота этого желания застала его врасплох - вероятно, так жаждут воду в пустыне. В этом было что-то новое и странное, и он должен был распутать загадку. Возможно, он что-то пропустил в документах... или, что ещё хуже, дело было в нём. Это чувство не было абсолютно новым... Он должен был это признать. Но сейчас оно стало гораздо более мощным и, казалось, только усиливалось. Ему нужно было контролировать это чувcтво, спрятав его как можно глубже. И контролировать себя, чтобы не натворить опрометчивых глупостей.
Он протянул руку, чтобы выключить воду и замер.
На мгновение он увидел цвета на руке - линии и краски татуировки... Запаниковав, он яростно потер горящую кожу, подставил руку под льющуюся воду, отвёл взгляд и посмотрел снова... Ничего... Сделал несколько глубоких вдохов, помотал головой. "Про это в документах ничего не было."

..........................................................................................
Ньютон нетерпеливо ждал его, сидя в инвалидном кресле у дверей лазарета - дёргая ногой и барабаня пальцами. Он раздражённо всплеснул руками, когда Готтлиб, бледный и задумчивый, вышел к нему из лифта: - Никогда так долго не ждал!
- Не преувеличивай, Гейзлер, я даже позавтракать не зашёл, сразу отправился к тебе.
Ньютон огляделся и попытался встать, но Готтлиб молча толкнул его обратно и, повесив свою трость на спинку кресла, неловко покатил его.
- Помнишь, у нас соглашение - пока тебя тошнит и шатает - ты работаешь в кресле.
Ньют надулся и скрестил руки на груди: - Это смешно, чувак! Я в порядке!
- Соглашение остаётся в силе. А где миссис Мелеро?

Ньют вздохнул, откинулся в кресло, запустил руку в волосы: - Она и Нета на задании. Ты не слышал о беспорядках?

- Я. .. нет.

- Большая часть Лос-Анджелеса бунтует. Я думаю, Комиссия по Миру опасается., что если не погасить это сейчас, то беспорядки захватят другие города. Там снова подняли цены на продовольствие, и сначала были мирные акции протеста, а потом... сам понимаешь.
- Но это же люди...

- Германн, по крайней мере, хорошо, что они отправили "Наперстянку". Мелеро никого не обидят без причины. Но они должны делать свою работу. Там толпа, там гибнут люди, и ОМОН не может справится в одиночку.

Готтлиб покачал головой, чувствуя себя ещё более опустошённым. Ему было сложно думать о миссис Мелеро, разгоняющей, стоя в гигантском роботе, голодные людей, словно мышей. Он почувствовал прикосновение к своей руке, и это вернуло его в реальность. Ньютон смотрел на него снизу вверх, бровь приподнята, рука на его руке - Германн отшатнулся, гримасничая. Вкатывая Ньюта в лифт, он заметил вокруг плеч Гейзлера знакомый мех парки.
- Это моя куртка! Ты её стащил?
- Никакого воровства. Ты её сам оставил!

Это была хорошая привычная перебранка, и Готтлиб почувствовал себя в своей тарелке. Просто удивительно, как спор может поднять настроение. Ручкой трости он нажал кнопку возле кусочка скотча с короткой надписью "The Slab".

- Это нижняя лаборатория, так? Почему не написали S-лаборатория?

Ньютон напрягся и начал возиться с ремешком своих часов. Когда он наконец-то сказал: - Да, - голос был такой же жёсткий, как и плечи, и Германн пожалел, что спросил.

S-лаборатория был на том же уровне, что и ангар Егерей, но попасть туда можно было только через боковой туннель, скрытый за строительными лесами. Если бы Ньютон не подсказал ему следовать за линией оранжевых конусов, он бы его ни за что не нашёл. На встречу им попалась группа о чём-то споривших экологов, не обративших внимания ни на худого мужчину, с трудом катившего инвалидное кресло, ни на нервного парня, в этом кресле сидящего.
Они вошли в туннель, тускло освещённый штормовыми фонарями - и на них обрушился холод, дыхание в этом дымном мраке сразу обращалось в пар, оседало инеем на одежде. С каждым шагом холод, казалось, нарастал. Теперь, когда они остались вдвоём, Ньют опять заговорил, но Готтлиб пропускал большую часть его возбуждённого лепета мимо ушей. Он увидел ярко освещённый конец туннеля, прибавил усилий , втолкнул кресло в огромное помещение - не смог удержаться крика, оказавшись лицом к лицу с полуразложившейся тушей кайдзю.

- Германн, познакомься с Гогмагогом! Ранний вариант первой категории кайдзю и вообще отличный парень!

Готтлиб отпустил кресло и взял трость, чтобы подойти ближе. Гогмагог застыл в гигантском куске арктического льда, так, что наружу выступали только гигантские оскаленные челюсти. Германн увидел очищенные от голубоватого льда области, где Гейзлер, вероятно, забирал образцы тканей. Тело лежащего на спине монстра было причудливо изогнуто, одна огромная нога словно яростно пинала воздух. Своей длинной шеей и странной головой, кайдзю напоминал одновременно миногу, угря и морскую черепаху. Голова была так близко, что Готтлиб неосознанно протянул руку и коснулся одного из зубов. Он вздрогнул, увидев остатки полуприкрытого влажного глаза. Всё это сохранилось... заключённое в лёд.

- Как же .... Гейзлер, как он сюда попал?

Обернувшись, он заметил выражение восторга на перекошенном лице Ньюта.
- Он был здесь даже раньше Нарушителя (Trespasser). Вероятно, экспериментальный вариант, разведчик. Смотри, он не такой крупный, как вторая категория, но не способен выходить из воды. Его делали не для нападения - слишком большая масса. На суше он бы просто рухнул под собственной тяжестью. И ему не хватало кислорода. Потом они разработали полупроницаемую кожу...

- Как он сюда попал, Гейзлер?

Ньют посмотрел так, словно увидел Германна впервые: - Ну ... его нашли, когда бурили нефтяную скважину. Его привезли сюда месяцы назад, и держали во льду. Это казалось не слишком важным, когда у нас из воды лезли живые особи, но теперь он может дать очень много... мы можем буквально наблюдать развитие вида.

Готтлиб внимательно посмотрел на Ньюта и вновь перевёл взгляд на Гогмагога, испытывая странное чувство восторга и гордости и зная, что оно ему не принадлежит. Он потряс головой, пытаясь избавиться от чужих мыслей, и покатил кресло Ньюта к кольцу, составленному из множества столов. Здесь был "бак Кракена" с сердцем и множество других ёмкостей, наполненных пульсирующими органами. Он задержался возле светящегося синим аквариума размером с небольшой трейлер - в мутной жидкости лениво покачивалось что-то длинное и тонкое. Почувствовав их, оно метнулось к стене, прижавшись к стеклу аквариума огромным ртом-присоской. Оно было длиной с удава, но тоньше и полупрозрачное - свет сиял сквозь него. Два тёмных пятна на его круглой голове блеснули, моргая.
- Что это, черт возьми?

Ньютон радостно засмеялся и приложил руку к стеклу.
- Это Спиноза. Ты соскучился? Это мой приятель Спиноза. Паразит кайдзю. Что-то вроде солитёра.

- Я ... Я даже не буду спрашивать, как ты его раздобыл.

Ньютон просиял, указывая на что-то в дальнем конце лаборатории: - Я получил твои классные доски из Гонконга! Мне непросто было их разыскать, но я это сделал. Они плыли вместе с нами на Онтарио. Смотри! Их нужно только установить, - он указал на подиум, окружённый обогревателями. Там стоял отличный компьютер с голографической визуализацией, несколько столов - и - да - прислонённые к ним грифельные доски, которые Готтлиб использовал в Гонконге, а ещё раньше - в Токио.
- Эээ ... спасибо, Ньютон... очень мило с твоей стороны.

- Давай вытаскивай меня из кресла, и мы их с тобой вместе смонтируем.

Готтлиб посмотрела на него, зная, что он справится. Боль в его собственной голове превратилась в слабый отголосок.
- Ну, хорошо. Не думаю, что смог бы катать тебя весь день.

Примечание переводчика:

Название главы - цитата из "Там, где живут чудовища" Мориса Сендака.

Полностью - Don't Go. I'll Eat You Up, I Love You So.

Внимание: Так как автор несколько прошёлся по тексту (так что беспорядки в сан-Франциско превратились в беспорядки в Лос-Анджелесе, ну и по-мелочи - там - слово, тут - два) - глава сейчас повторно редактируется.

................................................................................................

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Бритва Оккама, автор - Blair Rabbit

Бритва Оккама
автор - Blair Rabbit
Герои: Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер
Перевод: ksaS
Корректура и мощная редактура:  Леночка.

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/903924/chapters/1772907



Глава 4 "Калеки и безумцы"

Нунавутский Форт "Тревога" находился на самом краю Канады, это был буквально последний населенный пункт в северной части мира. В краткой истории Форта Готтлиб прочёл, что дальше этого места земли просто нет - только ледяные просторы моря Линкольна и пустое небо. Форт I был вторым по величине Шаттердомом в мире и заодно - самым глубоким подземным сооружением из когда-либо построенных человеком.

Когда Онтарио проскользнул через последний большой лёд и вышел к крошечному порту "Тревоги", первым, что заметил Готтлиб, была тишина, которую нарушал тихий треск льда о корпус и призрачный звук снегопада. Трудно было поверить, что они прибыли в разгар лета.
За неделю, прошедшую с нападения кайдзю, Готлиб ощутил, насколько гнетуще-серой стала его жизнь. Люди боялись его. Только он и Соня Уотли видели, что произошло, и только он один - понимал. Кажется, никто не догадывался, что именно сделал для всех Ньютон и насколько дорого заплатил за это, насколько дорого заплатили они оба.

.............................................................

- Готовы к выгрузке, док? Через пять минут начнём готовить доктора Гейзлера к транспортировке из здешнего лазарета в лазарет Форта. Вы можете поехать с ним, если хотите.
- Не делайте мне никаких одолжений, сержант Джойс. Я поеду вместе с рейнджерами. С доктором Гейзлером я успел поговорить, до того, как ему дали седативные.
- Ну, как хотите, но ваша лаборатория уже полностью готова к работе. И у вас здесь будут отличные комнаты, гораздо лучше, чем вам смог бы обеспечить любой другой Шаттердом.
Готтлиб посмотрел в желтоватое небо. Здесь всё было бесцветным. Создавалось ощущение, что из здешнего мира высосали краски.

- Да. Настолько отличные, насколько могут быть в тюрьме. Вы ведь не позволите мне уйти, если я захочу?
Джойс нахмурился и потер шею мозолистой ладонью.
- Вы и Гейзлер не заключённые, доктор Готтлиб. Но вы сами должны понимать, насколько сейчас важны. Если начнётся вторая волна, то ваше согласие работать станет вопросом жизни и смерти.

Кивнув, Готтлиб тихо ответил, глядя сквозь него: - Да, понимаю, сэр. Завтра буду в лаборатории.
- И я всё ещё жду заключение врача о вашем физическом и психологическом состоянии. Это формальность, но она обязательна для всех..
- Да, сэр.
Сержант помолчал, ожидая, что Германн скажет что-нибудь ещё, но он молчал, казалось, желание борьбы его покинуло. Джойс оставил его смотреть на обломки льдин и промоины серой воды.

Германн сказал лишь половину правды. Конечно, он говорил с Гейзлером, но тот был не в себе. Проблески сознания были редки, и он был под такой дозой обезболивающих, что вряд ли вспомнит их короткую беседу. Сидя рядом с Ньютоном, он ощутил себя абсолютно одиноким. Все, что он мог делать после нападения - избегать людей и глядеть на статистику по кайдзю, пока голова не отказывалась думать. Ветер трепал его отросшие за месяц волосы. Несколько последних дней он даже не утруждал себя бритьём. Всё было сломанным и неправильным.
..................................................
- Жалеешь себя, док? Ничего, если мы к тебе присоединимся?
- Мы в этом тоже преуспели, так что, может, сможем помочь?
Близнецы Уотли облокотились на ограждение по обе стороны от него.
- Знаешь, Ньют рассказывал нам про эту парку. Но я не думал, что ты её ещё носишь.
- Она точно такая уродливая, как я себе представляла.

Готтлиб посмотрел на Соню - она выглядела расстроенной. Он чувствовал, как ей хочется, чтобы он закричал, или разозлился, или хоть выговорил им за пренебрежение. За эти дни ни один из близнецов не подходил к нему.

- А, вы опять со мной разговариваете. Какая жалость. Я наслаждался покоем.
Близнецы пристыжённо рассматривали свои перчатки.
- Мы сожалеем, что не пришли поговорить с тобой раньше.
- Просто увидев целого живого кайдзю... мы подрастеряли запал.
- Мы не знали, что думать, но мы от тебя не отказываемся.
Мрачное выражение было так неуместно на круглом, дружелюбном лице Сони, что Германн почувствовал укол вины. Какой прок от его суровости для него или для них?
- Ну-у... я обратился бы к вам рано или поздно - вы должны мне и моему коллеге 650 долларов.

Близнецы расхохотались - облегченно и истерично, обнимая его каждый одной рукой. Соня, поколебавшись, бросилась к нему и стиснула в объятьях. Приглушённо всхлипывая, она прижалась лицом к его груди, и он даже не вздрогнул от прикосновения. На самом деле, было приятно знать, что кто-то здесь его не ненавидит. Он неловко потрепал её по спине, и она неохотно отпустила его, вытирая глаза.

- Вексель не в счёт, мы вам должны 150 и ни цента больше!
- Я уверен, что вы бы посчитали мой вексель, если бы мы с Гейзлером проиграли.

Говард натянул капюшон, отделанный искусственным мехом, ему на глаза, а Соня ласково застегнула молнию до подбородка. Он недовольно застонал, но в уголке его рта притаился намёк на улыбку.
- Херми, как только доберёмся до Форта - начинаем тренироваться!
- Я просто вне себя от счастья... Но, скажите мне...Где, собственно, Форт? Шаттердом обычно видно издалека. Мы работали в таком в Токио до переезда в Гонконг.
- Внизу, - хором ответили близнецы.
.............................
Готтлиб и близнецы покинули Онтарио вместе. Соня крепко держала его за руку - отчасти потому, что ему было трудно скакать по льдинам, и отчасти потому, что, кажется, не хотела позволить ему сбежать. Говард шёл с другой стороны, защищая от косых взглядов, которые бросали на них некоторые члены экипажа. Слухи на корабле ходили самые дикие, некоторые считали, что они с Ньютоном сами умышленно вызвали кайдзю. Напуганные люди верят всякой чуши.

Ехали они вместе с группой метеорологов, незнакомых Германну. Те были очень молоды, полны энтузиазма и всю дорогу громко и легкомысленно обсуждали своё фантастическое везение и великолепные перспективы работы в Форте. Он спрятал лицо в капюшон, сидя в тишине на заднем сидении трясущегося грузовика на гусеничном ходу. Близнецы сидели по обе стороны от него, тихо переговариваясь о чём-то, услышанном по радио. Он слушал рассеянно - пульсирующая боль в голове мешала сосредоточиться.

Унылая дорога пошла под уклон, и он мельком увидел свой новый дом. Больше всего он был похож на приткнувшийся на краю скалистого утёса нефтеперерабатывающий завод. Возле грузовых лифтов толпились рабочие в пуховиках и защитных очках с тёмными стёклами, перетаскивая ящики. Германн выбрался из кузова и сразу же поскользнулся на чёрной луже застывшего моторного масла.

Медленно следуя за кучкой метеорологов, он смотрел на поднимающиеся над ними дымящиеся чёрные трубы высотой в тридцать или сорок этажей. Они изрыгали в серое небо ослепительно-белый дым. Это было похоже на первый день после контакта с сознанием кайдзю - боль была такой сильной, что Готтлиб всё видел белым и несколько дней был вынужден носить тёмные очки даже при слабом свете.

Лифт распахнул свой металлический зев, впуская их и хихикающую молодёжь, похожую на жизнерадостных студентов на экскурсии. Готтлиб стоял в стороне от них, придвинувшись к обнаруженному им окну лифта. Оно было со стеклом в несколько дюймов толщины и слегка покоробившееся от времени, но всё равно это было настоящее окно в лифте. Первые 80 этажей не радовали ничем, кроме металлических балок и целых миль проводов - это был скелет и сосуды здания, но начиная со 130-го всё стало гораздо интереснее - за стеклом появились тёмные глубины моря Линкольна... Они были под водой и только начали погружение. В справочнике, который дал ему Джойс, он вычитал, что Форт I уходит вниз более чем на 300 этажей.
Они расстались с океаном на 201 этаже, когда студенты начали нервничать. Похоже, они раньше не бывали в Шаттердоме. На 215-м студенты благополучно покинули лифт, и рейнджеры остались одни. Готтлиб посмотрел на свой ключ от номера.

- Все пилоты живут на 217-м этаже, да?
Соня кивнула: - На этом этаже очень тихо. Пусто. Всего десять команд, а ведь каждый этаж рассчитан на сто человек. У нас даже есть собственная столовая. Но мы сейчас туда не пойдём! Нужно сначала повидать кое-кого.
Говард потер руки и ухмыльнулся: - Нам надо навестить нашу малютку.
..................................................................................................................................................
Ангар Егерей был настолько глубоко внутри крепости, что поездка заняла 20 минут - а ехали они довольно быстро. Всю поездку близнецы перечисляли характеристики своего робота, обсудив каждую чёртову гайку.

- Он был построен на заводе Егерей в Торонто - последним, прежде чем завод закрыли. На этом же заводе построили Юконского Буяна.
- Руки длиннее, чем у любого из Егерей!
- И самая лучшая способность работать на глубине...

Огни лифта мерцали, затем всё потемнело, потом они, похоже, проехали через серию металлических колец, наконец-то вспыхнул свет, и он увидел ангар. Казалось, тот растянулся на несколько миль. Пещеры-ниши были вырезаны в скале, и в каждой стоял огромный робот. Сам ангар был заполнен множеством небольших мастерских, там и тут вспыхивали искры сварки, стеклянные будки диспетчерских и леса через каждую щель, и отовсюду доносилось множество звуков - криков и лязга металла.
Выйдя с близнецами из лифта, Готтлиб обнаружил, что стоит на небрежно нарисованном на полу огромном жёлтом круге. От него отходили разноцветные дорожки, на каждой из которых было имя Егеря. Восторженно визжа, близнецы потащили его по аквамариново-синему лучу, мимо сотен занятых делом людей в перепачканных машинным маслом комбинезонах.

У Сирены Карпатии было узкое и высокое тело - пожалуй, не ниже, чем у Бродяги. Из-за непропорционально длинных рук Егерь слегка напоминал ссутулившуюся обезьяну. Голова у него была сплющенная с боков, с выгибающимся сверху острым плавником, похожим на гребень подводной лодки - спереди он заходил на круглый красный смотровой экран. В сочетании с "зубами", нарисованными на месте соединения головы с телом, это делало Егеря похожим на металлическую пиранью. Близнецы обняли одну из массивных ступней, карабкаясь, чтобы усесться на ней.

- Скучала по нам, детка?
- Мы по тебе скучали!
- А ты подросла с прошлой встречи!
- Доедала все овощи, как мы велели?

Готтлиб почувствовал пробуждающийся интерес. Оставил близнецов заново знакомиться с Сиреной, он вернулся по синей дорожке к жёлтому кругу. Фиолетовый луч - Наперстянка Юпитера, оранжевый - Химера Раздора, тёмно-серый - Мороз Потёмкин и... да, он был здесь - пронзительно-зелёный - Бритва Оккама. Его сердце забилось сильнее, когда он стукнул тростью по цветному пути. Оглядевшись, чтобы понять, не смотрит ли кто-нибудь за ним, он пошёл по нему. Это был долгий путь, и чем дальше он шёл, тем реже встречал рабочих и механиков, суетящихся среди искр. Он миновал Морского Гиганта, возле которого не заметивший его Гарри Арчер спорил с маленьким китайцем.

Надо сказать, Гигант полностью оправдывал своё название. Егеря больше Готтлиб никогда не видел, он был даже крупнее Страйкера. У весь состоял из плавных кривых и круглящихся шарниров, у него был короткий торс и мощные длинные ноги. Наибольшая часть веса, казалось, приходилась на широкие плечи Егеря - это была его голова - абсолютно круглая, словно вдавленная в корпус. Смотровой экран задумчиво взирал на техников внизу. Просто чудо, что две маленькие женщины могут управлять чем-то настолько большим. Он двинулся дальше - и вдруг увидел ЕГО - раньше, чем был к этому готов.

Прежде всего в глаза Готтлибу бросился его размер. Для Егеря Оккам был очень маленьким. Встав рядом с большим Мехом, вроде Морского Гиганта или Страйкера Эврика, он выглядел бы ребёнком. Он подошёл ближе, приоткрыв от изумления рот, глядя на великана над собой. Да, конечно Оккам был даже меньше среднего роста, но он всё же был Егерем, и с ног до головы в нём было верных 150 футов. Он был коренастым, с крупными кистями рук и, несомненно, очень гибкими пальцами. Голова тоже была меньше обычного в сравнении с торсом и почти вся состояла из затемнённого стеклянного щита, по бокам её были мощные прожекторы. На плечах он увидел что-то вроде второй пары маленьких когтистых рук, прикрытых сейчас короткими щитками - они раскрывались по обе стороны от тела, словно короткие крылья. Германн протянул руку и положил её на ступню Оккама. Она была упругой из-за толстой резиновой "подошвы". Огромный глаз и общая округлость линий делали Оккама похожим не на машину-убийцу, а на огромную яркую игрушку.

- Эй, вы там? Што вы там делаете? Оккам в оффлайне! Вам тут нечего делать!
Готтлиб виновато отдёрнул руку, увидев, что к нему сердито шагает человек, выскочивший из ближайшего трейлера.
- С какой команды? Точно не из моих, да ещё...
Он заметил трость Готлиба и осёкся, удивлённо подняв бровь: - Э, важная шишка? Политик? Вали сниматься с Мятежным Самсоном, это популярное дерьмо. Бритва не для...
- Я... это мой Егерь. И... Я - новый пилот.

У этого коротышки был намёк на пивное брюшко и тёмные волосы, поседевшие на висках. Готтлиб подумал, что он выглядит так, словно вот-вот взорвётся. Он уставился на Германна, словно не зная, что с ним делать.
- Так, значит? Значит теперь в пару к чокнутому, из-за которого я тут торчу, мне подсовывают проклятого калеку?
Готтлиб нахмурился и закусил губу.
- Да, я именно тот, из-за которого вы тут торчите. Калека и его чокнутый партнёр поведут вашего Егеря-малютку-недоростка.
Человечек пригладил свою седеющую курчавую шевелюру и обошёл несколько раз вокруг Германна, бормоча: - Вроде ж мне называли имя этого Хромули... Да, сержант Джойс мне сказал, што будет какой-то Готтлиб. Не думаю, што ты чего-то стоишь. Мало што немец, так ещё и калека...
Готтлиб наблюдал, как он кружит рядом, словно нервная акула - говорить с этим противным недомерком, источающим запах пота и табака, было явно невозможно.
- Я - доктор Балор Флуд. Главный инженер и архитектор Оккама - этого вот Егеря, которого вы наверняка угробите.
Готтлиб вздрогнул, и, заикаясь, попытался возразить, когда Балор медленно пошёл вокруг него, делая выпады... Застав Германна врасплох, он метнулся к нему, выдернул трость, и, пнув по больной ноге, свалил на цементный пол.
- Жалкий. Как двуногого ягнёнка завалить. Ну и сколько берёт на себя эта твоя нога? А, не бери в голову, я скумекаю, как... вот может быть... может ремень... и переместить вес на здоровую ногу, на правое полушарие мозга. Тогда ты бушь держать вес на здоровой ноге. И вот так...
Германн лежал неподвижно, с трудом переводя дыхание - боль в ноге, объединившись с головной болью, лишили его способностей к связной речи. Он просто смотрел на этого странного хулигана, чувствуя, что вернулся в начальную школу, где одноклассники любили развлечься, сшибая его на землю. Задыхаясь, он открывал и закрывал рот, но Балор совершенно не обращал на него внимания и крутил в руках трость, разговаривая, кажется, с Оккамом:

- Ты уж точно не Шон Патрик, я в этом чертовски уверен. Даж не в половину такой, таким он был,.. хех, был. Ему даж не надо было что-то на себя напяливать, чтобы пилотировать Бритву. И уж я охереть как уверен, что не был он педиком, как ты и этот чокнутый татуированный ублюдок. Или это всё дурацкие слухи?
Готтлиб подумал, что этот человек пугает его больше, чем кайдзю. Он был в два раза ниже и в два раза старше, но учёный чувствовал себя рядом с ним совершенно бессильным.

- Балор! Отвали от него!
По зелёному пути бежали близнецы. Говард наклонился, поднимая Готтлиба с бетона, а Соня, едва не плюясь от ярости, выдернула из рук Балора трость.
- Это ты сделал? Ты сбил его с ног, сучий лепрекон?
Говард успел перехватить руку сестры раньше, чем она отвесила инженеру пощёчину. Она скрипела зубами, трясясь и задыхаясь от ярости. Готтлиб почувствовал, что краснеет. Спасение было едва не унизительнее оскорбления.

- Пф-ф. Парочка испорченных детей его от меня не убережёт. Его задница теперь моя, раз он пилот моего Егеря.
Вытеснив Соню и Готлиба назад, на зелёную тропу, Говард показал Балору "фак".
- Он не твой, а его и Ньюта. Смирись уже с этим, мелкий ублюдок!
- Слухай сюда, он у меня пройдёт через ад, прежде чем станет пилотом!

Готтлиб почувствовал, как прижавшееся к нему тело Сони напряглось от злости, когда она крикнула обернувшись и сильно покраснев: - Ты у меня ещё огребёшь, мудак!
Им вслед ещё долго нёсся хриплый смех Балора.
Уходя, Готтлиб оглянулся - не на старика, а на Оккама. Тёмный глазной экран, казалось, провожал его взглядом, прося остаться.

...............................
- Это твоя комната, док. Мы живем ниже по коридору, а Мелеро - прямо напротив тебя. Если проголодаешься - на кухне всегда есть что-нибудь. Вещи твои, похоже, уже в номере.
Готтлиб потёр висок, и Говард взял его за руку:
- Док, ты в порядке?
Соня, нахмурившись, сняла с него капюшон парки. Он поморщился от яркого света и прикрыл слезящиеся глаза.
- Ну вот, у тебя голова болит... Нога в порядке? А если этот мудак тебе её повредил? Хочешь, пойдём в лазарет? Показать тебе, где это?
Он покачал головой и взялся за дверную ручку:
- Ничего, не стеклянный. Я буду в порядке, просто надо немного поспать. Спасибо, что показали ангар и Оккама.
- Не позволяй Балору доставать тебя, - жалобно сказала Соня, - ты будешь крутым пилотом. А он просто мудак.
- Всё так и есть.
Дверь закрылась за Германном с тихим щелчком.
...........................

Номер был просторнее, чем он ожидал. В нём помещались комод, письменный стол, широкая кровать... был даже миниатюрный холодильник. Войдя в ванну и включив свет, он помедлил - в стене напротив была ещё одна дверь. Он повернул ручку - замок был отперт - и с любопытством толкнул дверь.

Он увидел большой постер "Акира" и несколько плакатов поменьше, приклеенные вокруг - "Годзилла против Mатры” и "Сын Годзиллы". Он споткнулся о кроссовки, разбросанные на грязном полу, и понял, куда попал. Тошнота и боль накрыли внезапно, он едва успел вернуться в ванную, прежде чем упасть. Вид комнаты Ньютона разом снёс всю выстроенную защиту и настеж распахнул их канал связи. Боль была невероятной. Ему казалось, что он ослеп, что взорвавшийся мозг сейчас вытечет через уши. Он успел склониться над металлическим унитазом, и его стошнило. Потом он лежал на полу, скорчившись вокруг унитаза, усмиряя дыхание, пока синяя боль отступала. Медленно он взял связь под контроль, оставляя Ньюта там, где его присутствие ощущалось не больше, чем обычная мигрень, и зарыдал без слёз.

После нападения на Онтарио Готтлиб думал, что умирает. Когда мозг Ньютона начал разбухать, давя на свод черепа, он был уверен, что они умрут вместе. Тогда, так же задыхаясь от боли на полу ванной комнаты он, как ребёнок, ждал миссис Мелеро, но она ни разу не покинула Ньютона... в голове которого была дренажная трубка для слива лишней жидкости...

Германн медленно поднялся и побрёл в свою комнату. Трость выпала из его руки с глухим стуком, он свалился на кровать, вытащил руки из рукавов парки и свернулся под ней, как под одеялом, прикрыв капюшоном болевшие от света глаза. Он очень старался не думать о Балоре, но понял, что съёживается ещё сильнее. Этому человеку удалось его смутить и напугать. Таких в программе будет ещё много. И хуже всего то, что он был прав. Это было похоже на смерть в симуляторе, когда его убили за пару секунд. Он оказался совершенно бесполезным.
Немного поспать - и он сможет вернуться к статистике, к старым добрым безопасным цифрам и посмотреть, что можно с ними сделать. Вполне может быть, что именно этим божьим почерком написано, где прячутся монстры.
........................

Маленький голос позвал его. Он пришёл на его зов, но другой его отослал. Он был голоден. Много еды, чтобы наполнить себя Железных лодок мало, крошечной рыбы мало. Он чувствовал запах еды на суше, но земля делает его тяжёлым. Скоро... скоро он отнесёт пищу в Щель. В глубокую трещину в земле, где в нём нуждаются. Где нужна еда. Он плывёт возле айсберга и оборачивается вокруг него и отдыхает. Голос в его сознании задаёт вопросы, причиняет боль, почему он не знает? Разве он не часть нас? почему он не знает?
.......................

В три часа утра Готтлиб обнаружил, что больше не может спать. Взяв заметки и ноутбук, он отправился в столовую рейнджеров и обнаружил, что она очень кстати совершенно безлюдна. Выбрав в пустом зале угол потемнее, он открыл ноутбук, разложил на столе записи аккуратным прямоугольником и принялся за работу - здешнюю тишину нарушал только скрип его пера и отдалённое пыхтение каких-то механизмов.
Он со вздохом помотал головой, снял очки для чтения и потёр переносицу. Цифры не складывались. Казалось, что атаки кайдзю происходят во всех океанах каждого полушария. У него была теория, но данные не подтверждали её полностью, и он сомневался. Он был уверен, что кайдзю несколько - некоторые из атак были очень близки по времени и сильно разнесены территориально. Ему был нужен Ньютон, чтобы помочь с определением скорости, с которой движутся кайдзю. Тогда можно было бы построить более точную теорию относительно количества тех, что сейчас скрываются в океанах Земли. Мысли о стычке с Балором и необходимости повидаться с Ниютоном вызывали горечь во рту. Он должен сам со всем разобраться.

- Полуночничаете, доктор Готтлиб?

Он поднял глаза и увидел Нэнси Арчер, катившую с кухни сервировочный столик.

Она неспешно размешала в чашке растворимое какао и отпила, критически разглядывая Готтлиба. Казалось, она никогда не улыбается. Он не помнил на её лице иного выражения, кроме неодобрительного. Суровая Нэнси выглядела полной противоположностью своей напарницы по дрифту Ханни.
- Хотите какао? И у меня есть песочное печенье - могу поделиться.
Он со вздохом выпрямился и пошевелил затёкшими плечами.
- Я... с удовольствием приму ваше предложение, миссис Арчер.
Она приготовила ещё одну порцию, долила в неё сливок и размешала. Она была красивой. Не такой красивой, как Ванесса, но сравнивать с Ванессой всех женщин несправедливо.
- Просто Нэнси, пожалуйста. Я бы предпочла, чтобы вы звали меня по имени.

Она поставила на стол свою чашку и блюдце с печеньем и уселась на металлическую скамью напротив него.
- Могу ли я спросить, над чем вы работаете?

- Конечно. Я пытаюсь дать точный прогноз количества активных кайдзю в настоящее время и понять, где именно они могут быть... или как они перемещаются, учитывая, что на сушу пока ни один не выходил. Пока всё довольно загадочно.
Нэнси взглянула на карту мира, помеченную цветными маркерами: - Сейчас им не приказывают. Они нападали на города не для еды и не в поисках пары, они это делали, потому что ими управляли. Ньютон сказал мне, что кайдзю напал на нас только потому, что был голоден. Он узнал, что корабли перевозят еду... Они сейчас просто животные, очень большие опасные животные, - она внимательно посмотрела на него, подперев рукой подбородок
- Когда вы говорили об этом с Гейзлером?
- Гарри и я навестили его после ужина. Он не может долго разговаривать, но он наконец-то был достаточно в сознании для беседы. Теперь, когда он не итубирован, он всё время просит позвать вас.
Она подняла карту в разноцветных пунктирах и хмуро на неё посмотрела.
- Я надеюсь, что они останутся в океане, чтобы мы могли их убить раньше, чем кто-то пострадает.
- Я слышал достаточно их мыслей, чтобы знать, что, когда они по-настоящему проголодаются, то пойдут к берегу. Но есть ещё что-то, что держит их в воде. Что-то серьёзное, я уверен. Если бы я мог выяснить пути миграции ... если все они возвращаются в одно место... или если они идут от одного ...

Она оставила карту и так резко сменила тему разговора, что Готтлиб отложил печенье, так и не откусив.
- Я слышала о том, что произошло с Балором. И знаю, что это должно вас беспокоить. Я хотела бы поговорить с вами об этом.
- Как вы... Это не имеет значения.
- М-м-м... доктор Готтлиб, знаете - я большой эксперт в "мне не важно, что про меня думают". Я уверена, вы уже слышали всякие вещи обо мне, Гарри и Ханни?
Она отпила ещё глоток.
- Вы знаете, что Ханни была порнозвездой?
Он приподнял бровь и поджал губы.
- Нет, я не знал.
- Да, думаю, вы вообще про это мало что знаете. Вы самый большой пуританин, которого я когда-либо видела.
Она откинула голову назад и медленно вздохнула.
- Я отказалась от довольно перспективной актерской карьеры, когда Гарри отозвали в Центр управления. Я не люблю чувствовать себя бесполезной, и он нашел способ помочь. Я знала, что он изменял мне с Ханни в течение многих лет, но... на самом деле, когда я поговорила с ней...

Она смотрела ему в глаза, голос звучал серьёзно и убедительно: - В первый день в Академии мне сказали, что я не продержусь и неделю. Дедовщина и обучение - это было весьма болезненно. Но я здесь, потому что мне было все равно, что обо мне думали другие люди... важно только то, что думают те, кого любишь. Вы понимаете?

- Я не вижу, какое это имеет отношение к путям миграции кайдзю, которые мы обсуждали.

Она взяла печенье и аккуратно откусила кусочек.
- Позвольте мне попробовать объяснить доступно... Мелеро были лучшими резервными пилотами. Их дрифт-совместимость настолько высока, что они побили рекорд Академии по скорости соединения. А тут ты - неспортивный чопорный зануда, один раз побывавший с симуляторе, никогда не стоявший в Егере, побеждаешь их в игре вместе с Реаниматором. Проклятый Реаниматор... Гиперактивный мелкий парень из трюма, который молчит, только когда у него еда во рту.
Она побарабанила по столу пальцами с прекрасным маникюром, давая Германну осознать сказанное, и продолжила: - Вы будете работать с людьми, которые вас не одобряют... или им не нравится то, что вы делаете... или вы их просто бесите. И знаете что, Германн?

Он ждал ответа, пока она с наслаждением прикончила своё печенье, допила последний глоток какао и стукнула чашкой о стол: - На хуй. Их.
И смахнула крошки с блузки.
- Кого волнует, что они думают? Кого волнует, что думают все эти механики и инженеры? Ньютона волнует, что вы хромаете? Близнецов Уотли и всеобщую няньку Мелеро интересует, с кем вы спите? Черт, нет. Держитесь друзей, Германн, и нахуй всех остальных. Усвойте этот урок и станете круче, чем уже есть. Вы поняли?
Он медленно кивнул ей, жёстко сжав рот.
- Хорошо. Навести Ньютона как только сможешь. И доешь это печенье - для пилота у тебя недобор веса.

Он увидел на её лице слабую, призрачную улыбку: - Спокойной ночи, доктор Готтлиб.

.............................
Германн осторожно положил руку на плечо миссис Мелеро. Он нашёл её в лазарете, спящей в кресле у кровати Гейзлера. Она выглядела измождённой, собранные в небрежный хвост волосы были грязны, под глазами залегли тёмные круги.
- Миссис Мелеро?
Она пошевелилась и застонала, потягиваясь.
- Ньютон? Ещё не пора... Германн?
Она сияюще улыбнулась ему - удивлённая и заспанная.

- Ох ... Cariñо, я беспокоилась о тебе, но я была слишком занята, чтобы тебя навестить. Нета мне рассказывает как ты, но...
- Я вас сменю. Посижу пока с Гейзлером.
- Ты уверен? Он в порядке на самом деле, просто ничего не видит, - она прикрыла глаза рукой, изображая повязку, - Это пройдёт. Просто когда мигрень...
- Да, про мигрень я знаю всё.
Нита встала, потягиваясь.
- Меняй лёд, когда растает. Я вернусь через несколько часов.
Она взяла его ладонь и приложила к своей щеке, улыбаясь: - Эх вы, учёные, за вами глаз да глаз, да?

Когда она ушла, он убрал согревшийся компресс со лба Ньюта и достал из мини-холодильника свежий. Ньют застонал, поднял руку, чтобы показать, что проснулся и пробормотал плывущим голосом: - Спасибо, Нита ... в самом деле, этот начал нагреваться...
- Это я, Ньютон, я не заметил, что ты проснулся.
Рука Гейзлера, вылетев из-под одеяла, слепо зашарила в воздухе.
- Германн? Твою мать, где тебя носило? Почему не пришёл раньше?
- Пока не добрались до Форта, я был у тебя несколько раз, но ты... вовсю наслаждался морфином.

Но Ньютон уже не слушал его, говоря со скоростью миля в минуту, слова лились без пауз, натыкаясь друг на друга.
- Ты видел? Ты видел, что оно думало? Разве это не удивительно? Мы практически оказались в сознании настоящего живого кайдзю! Я имею в виду, я не увидел всё, это было слишком сильно, но оно в самом деле со мной говорило!
Ньют хватал ртом воздух. Похоже, его подташнивало, но он продолжал улыбаться. Готтлиб поморщился, почувствовав слабый всплеск головной боли.
- Да... да, я видел.
- Мы должны сделать это ещё раз... в следующий раз мы будем ...
- Гейзлер, Бога ради! На этот раз им пришлось просверлить тебе дыру в черепе! Какие ещё ужасы должны случиться с твоим мозгом, прежде чем ты поймёшь? Теперь слушай меня... Мы должны выяснить локацию кайдзю, и они должны быть уничтожены. Ты видел тоже, что и я - рано или поздно голод выгонит их на сушу.

Ньют уронил голову в подушку и попытался отдышаться. За его глазами плавала наполненная красными вспышками волна чёрной боли, и Германн тоже видел её.
- Да... ты прав. Просто я иногда теряюсь во всём этом и забываю, кто мы на самом деле.
Готтлиб подвинул стул поближе к кровати и взял Ньюта за руку. Почему-то ему казалось, что этим он привязывает его к земле. Ньютон сильно стиснул его пальцы.

- Я думаю, что они уборщики, которые должны зачистить оставшихся людей. Первая категория проверила воду ... потом пошли боевики, этакие эсминцы. Но в конце концов хозяева были так заняты, воюя, что, вероятно, прекратили тратить ресурсы на клонирование и запустили самовоспроизводящихся особей... Так же, как они сделали с динозаврами. Они должны были сосредоточиться на зачистке. Тот, о ком мы говорим, не имеет личной памяти о другой стороне разлома. Он был связан с коллективным разумом, чтобы знать о существовании другого мира... но он родился на земле. Oтачи не случайно была беременна ... Сколько времени они растут? Мы должны выяснить. Возможно, это годы, и он всё ещё растёт... мы ничего не знаем об их жизненных циклах ... мы ...

Он смутился: - Меня сейчас стошнит, Германн, поищи ведро, пожалуйста...
Германн обнаружил возле кровати жёлтое пластиковое ведро и успел подставить его Ньюту прежде, чем тот расстался с содержимым желудка.
- Тьфу... извини, с этой мигренью всё время тошнит... когда болтаю - хуже. Не стоит мне столько трепаться.

Готтлиб потёр виски - боль нарастала - и передал Ньюту бумажную салфетку, чтобы утереть рот. Он отметил чёрную повязку на глазах Ньютона и предположил, что для того свет по-прежнему невыносим. Он помнил, как резало его глаза после атаки. Он осторожно положил свежий компресс на лоб Ньютона и опять взял его за руку. Его собственная голова пульсировала, но пока это была терпимая боль.

- Теперь, когда Рифт закрыт, они действуют без приказов, подчиняясь животным инстинктам, но ты думаешь, что они размножаются? Или ... мы просто имеем дело с несколько младенцами, которые родились здесь раньше?
Ньют с трудом вздохнул, держась за живот: - Ох... Не знаю... у ранних не было репродуктивных органов... даже у Отачи не было нормальной матки... но они все такие разные... некоторые, возможно, способны размножаться.
- Но почему бы им не идти к земле? Почему они ждут? По моей теории, их что-то контролирует, Ньютон. Если бы работали только инстинкты, они бы давно съели всё доступное, не прячась в океане. Нам нужно больше информации.
- Вот для чего нужен Оккам. Вот почему мы должны ... ведро!
Германн дотянулся до ведра и держал его, успокаивающе положив руку на затылок Ньюта, пока тот вздрагивал и отплёвывался.
- Я сегодня видел... Оккама...
Ньют - бледный и задыхающийся -дико взмахнул руками:
- Он потрясающий, правда?! Может погружаться глубже, чем любой Егерь из прошлых!
- Стоп. Перестань говорить. Мы поговорим об этом, когда тебе станет лучше.
Гейзлер застонал, но молча кивнул, преодолевая очередную волну тошноты.
- А я даже не сказал тебе о Гогмагоге ... лаборатория - так много надо сделать. Нам очень много надо сделать...
- Потом. Мы подумаем об этом, когда тебе станет лучше.

Готтлиб сжал руку Ньюта, почувствовав кончиками пальцев слабое биение пульса. Он смотрел на выбритые волосы и повязку, под которой - он знал, просверлено отверстие - и искал что-то, что сможет отвлечь его от этого... и подбодрить Ньюта.

- Говоря о репродуктивных органах... Ты в курсе, что пилот Ханни Паркер была порнозвездой?
- Ха .... нет ...
- И тем ни менее - была.
Ньютон перекатил голову на подушке, его тело расслабилось: - Это... забавно.

Голос Германна упал до шёпота:
- Я так и думал. Ньютон, я бы предпочел, чтобы ты больше не убегал. Ты напугал меня ночью после Игр. Эта твоя привычка делать внезапные глупости... из-за неё мне за тебя страшно. А потом, когда всё кончается, я злюсь на тебя. Это пренебрежение моими чувствами. Если я собираюсь научиться тебя понимать, тебе придётся оказать мне ответную любезность.
Ньют улыбнулся - замороженная половина рта дрогнула - и сжал пальцы Германа, и это было действительно единственное извинение, в котором Готлиб нуждался.

Примечание от переводчика:

 Sirickss, распутывавшая ирландский акцент Балора, настаивала на имени "Бэйлор", что, конечно, правильнее, но съедает намёк на бога смерти из кельтского пантеона, который точно есть у автора (потому что автор любит говорящие имена) - у нас он больше известен именно как Балор.

В разговоре Германна с Нэнси Арчер я сознательно позволила ей перепрыгивать с "вы" на "ты" и обратно. Сами знаете, что в аГлицком такие фокусы не случаются, но по-русски ход мне показался оправданным - в какой-то момент она начинает говорить жёсткие и оскорбительные вещи, которые при "вы" звучат брезгливо, а с "ты" - по-свойски. То есть "да, ты - занудный пуританин, чудом оказавшийся среди рейнджеров, но я за тебя волнуюсь и пытаюсь тебе помочь". Потом возвращение к привычной форме, а потом опять перескок в моменте с печеньем - потому что это дружеский совет, человека, помощи ради залезающего в личное пространство.

Ну и - автор и в этой главе довольно много наредактировала по мелочи - тут слово, там - фраза, а в целом - дофига. Так как мы пытвемся идти следом - это уже не вполне тот текст, что был в начале.

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Продолжение "Бритвы Оккама"

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Переводчик - ksaS
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/903924/chapters/1761816

"Тренировка доверия" (глава 3, окончание)

Готтлиб понял, что это не будет обещанная близнецами "тихая дружеская вечеринка", как только они вышли на лестничную площадку третьей палубы. Множество людей бродило по коридору, и, судя по голосам, в комнате отдыха их было ещё больше. Он предпринял тихую попытку бегства, но миссис Мелеро схватила его за руку и потащила за собой, как ребёнка, испугавшегося стоматолога.

- О, нет, ты не...

В общем шуме он различил голоса близнецов - чтобы быть услышанными в такой толпе механиков и подсобных рабочих они использовали рупор. Ньютон шёл рядом, нервно подпрыгивая и улыбаясь всем сразу, и Готтлиб с удивлением почувствовал, как толпа раздаётся, пропуская их. Он заметил, что некоторые из персонала, подталкивают друг друга локтями, указывая на них и его страх вырос десятикратно.

Потолок в зале был выше, чем в жилых помещениях Онтарио - тёмный, полускрытый пересечением ржавых железных балок. Вокруг расчищенного квадрата пола в три ряда стояли складные стулья - и каждый был заполнен. А ведь это были только сидячие места... Свободный участок был застелен листами гладкого пластика и огорожен растянутой на столбиках жёлтой лентой с надписью "Опасно! Не пересекать!" Крики близнецов отзывались болью в голове, и Готтлиб огляделся, пытаясь их найти. Парочка Уотли стояла на деревянном ящике у дальней стены - Говард прижимал ко рту рупор, а Соня что-то писала на доске, висевшей на ржавой стене. Время от времени из толпы к ней протягивались руки с зажатыми деньгами, и она передавала в ответ клочки белой бумаги. Довольно быстро стало понятно, что именно она пишет на доске... Ставки.

- Порядок! Дамы и господа, на дорожку выходят тёмные лошадки! Сегодня вечером, в первый раз, только у нас среди всех кораблей "Pan Pacific" - Сумасшедшие учёные боевые фрицы!!! В первый раз в игре, но все же любят риск!

Опершись на трость, Готтлиб прищурился на доску. Фаворитами были Мелеро - на них ставили 1:1. На втором месте шли близнецы с респектабельной ставкой 3:1. На третьем - Нэнси Арчер и Ханни Паркер - 5:1. Четвёртыми шёл экипаж Егеря "Вальс Инферно" - 7:1. Пилоты Инферно были двоюродными братьями из Новой Зеландии, с ними Готтлибу только предстояло встретиться. Он внутренне закипал, глядя на эту дурацкую доску. Они с Гейзлером были в последней строке - с ужасающим коэффициентом 50:1.
- Ньютон. У тебя с собой есть какие-нибудь деньги?
Лицо Ньютона озарила понимающая улыбка:
- Три бакса в кроссовке на всякий случай...
- Тогда достань их и сделай ставку на нашу победу.
Ньютон ошеломлённо рассмеялся и полез в кроссовок.
- Ты же даже не знаешь, на что делают ставки. Или тебе кто-то сказал?
Готтлиб обшарил карманы джинсов в поисках денег и понял что всё осталось в каюте.
- Мне всё равно. В конце концов, они достаточно нас унизили. Мы будем... мы надерём им задницу! Вот... эээ... сударыня, я могу одолжить у вас карандаш и бумагу?
Написав расписку на десять долларов, он вручил её Ньютону.
- Я хочу стереть ухмылки с лиц этих жалких Уотли.
Его коллега озадаченно покачал головой, не переставая широко улыбаться.
- Мы это сможем, партнёр, только сам держись. Я пойду делать ставку. Встретимся на ринге.
- Подожди... на ринге?

- Давай Cariño! Уже почти начинают!
Нита Мелеро схватила его за руку и потащила вперёд. Ряд из десяти стульев стоял за лентами внутри квадрата, и он увидел, что другие пилоты уже расселись на них, переговариваясь - будто в помещении и не было глядящих на них трёх сотен человек.
- Миссис Мелеро, как это будет происходить? Что это за соревнование? Я надеюсь, нам не придётся драться?
Она посмотрела на него и рассмеялась так, что не сразу смогла ответить:
- Драться? О... нет, Германн, что за глупости! Просто смотри, и всё сам быстро поймёшь.

Близнецы поспешно собрали последние ставки и уступили свой ящик Гарри Арчеру. Толпа шумела, пока он поправлял и пробовал микрофон, но едва его голос зазвучал, все притихли. Готтлиб подумал, что когда Гарри Арчер всё-таки начинает говорить, его голос сложно игнорировать.
- Сколько у нас народу нынче вечером!

Задыхающийся Ньютон плюхнулся на стул рядом с Готтлибом, показав ему выставленные большие пальцы. Гарри Арчер продолжал разогревать публику: - А теперь оставим формальности и начнём наши Дрифт-игры!
Из толпы огромному человеку была передана фуражка, подозрительно похожая на ту, то носил сержант Джойс. Он порылся в ней, вытащил маленький клочок бумаги, и, развернув его, огласил:
- Первый тур этого вечера - "Сладкое и Кислое"!
Зал зашумел. Готтлиб изумлённо смотрел, как несколько рабочих растягивают на опорах чёрный занавес и устанавливают по обе его стороны - спина к спине - два стула.
- Первыми выступают наши действующие чемпионы - Безумные Мелеро!

Нита подмигнул Германну и встала, хлопнув дочь по поднятой ладони. Они вышли к стульям, где Нете закрыли глаза слоем ваты, а затем - длинным шарфом, завязанным на затылке и надели тяжёлые наушники. Механик, помогавший ей, несколько раз громко щёлкнул пальцами перед лицом женщины, доказывая, что теперь она не видит и не слышит.

Зал притих, наблюдая, как перед Нитой Мелеро выкатывают столик, заставленный разнообразной снедью - от нарезанного лимона до карамельного пудинга. Придирчиво осмотрев еду, она выбрала банку с пикулями и, высоко подняв, предъявила публике. Казалось, зал затаил дыхание, когда она, усевшись на стул, медленно съела одну, запила глотком маринада и, закрыв крышку, вернула банку на стол. Сдвинувшись от волнения на самый краешек стула, Готтлиб следил за Нетой. Не прошло и пяти минут, как она подняла руку и громко объявила: - Сладкий маринад!
Он обнаружил, что аплодирует вместе со всеми. На самом деле это был не просто конкурс на угадывание еду. Учитывалось потраченное время и точность. Ответ "сладкое" или "кислое", принимался, но конкретное название еды приносило куда больше очков. Это был конкурс на силу связи пилотов, практически призрак дрифта. Былая уверенность растворилась, он прошептал Ньютону:
- Гейзлер, я ошибался... Как мы сможем это сделать?
- Мы сделаем это, чувак, у нас всё получится.
.........................
Соня Уотли угадала арахисовое масло за восемь минут. Нэнси Арчер - строгая красавица с каштановыми волосами - поняла, что секси-блондинка Ханни Паркер пила виноградный сок - за десять. Пилот Инферно Тане Мере провозился с анчоусом, съеденным Таем Мере двенадцать минут, но получил бонус за упоминание консервов... А потом наступила их очередь... Ньютон схватил его за руку, помог встать и потащил к "рингу", торопливо шепча: - Мне завяжут глаза, а ты будешь есть. Помни, Германн, просто дотянуться - но ты должен этого хотеть. И выбери еду, которую любишь. Я думаю, так будет проще.

Каждый раз, когда выходила новая команда, заменялся поднос с очередным случайным набором еды - чтобы не было никакого жульничества. Готтлиб в отчаянии рассматривал стол, пытаясь выбрать что-то простое. Он уже отверг жареный лук и картофельное пюре, когда увидел мятные леденцы. Он всегда любил это "спасение для нервного желудка". Студентом постоянно таскал их в карманах. Почувствовав готовность Ньюта, он посмотрел в зал, слегка пожав плечами выбрал конфету, неспешно освободил от фантика и демонстративно медленно положил в рот. Он закрыл глаза и представив, как даёт Ньютону второй леденец, потянулся к нему сознанием через занавес, показывая воспоминания о леденцах своего прошлого. Не прошло и трёх минут, как голос Гейзлера прозвучал громко и ясно: - Мятная конфета!
Никто не пошевелился. Толпа молчала.
- Мятный... леденец?
Ньютон покрутил головой: - Алло?!

Нита и Нета Мелеро поднялись первыми, вскоре к ним присоединились остальные рейджеры и зрители - крича и аплодируя. Готтлиб был так ошеломлён, что Ньютону пришлось вести его на место за руку - сам-то он, судя по торжествующей кривой улыбке, ни на секунду не сомневался в победе.
..............
К тому времени, когда до Готтлиба дошло, что они выиграли первый тур, тему второго задания уже вытащили из фуражки. В "Пришпиль Егеря на кайдзю" пилоту вслепую нужно было пройти "полосу препятствий", собранную из стульев, коробок и подушек и воткнуть чертёжную кнопку с маленькой фигуркой Егеря в пробковую мишень с кое-как нарисованным кайдзю. Партнёр должен был провести его - без жеста и звука, конечно. Оценка зависела от скорости. Нета с матерью справились меньше чем за десять минут, потеряв баллы из-за уроненного стула. Вернувшись на место, миссис Мелеро восторженно прошептала Готтлибу: - Я никогда не видела Ньютона таким счастливым, как в этот раз...
- В самом деле?
Миссис Мелеро с улыбкой похлопала его по плечу и вернула своё внимание близнецам, бывшим на середине пути. Она вздрогнула, когда Говард споткнулся и рухнул в груду подушек.
........................
Когда настала их очередь, надеть повязку опять вызвался Ньютон. Он встал на старте и Готтлиб вздохнул, пытаясь вытолкнуть из головы людей и их шум. Здесь были только он и Ньютон, как всегда в лаборатории. Вещи на полосе передвинули и кое-что добавили - к примеру, ведро с водой, на вид довольно грязной. Гарри Арчер коротко дунул в свисток, возвещая начало, и Ньютон сделал несколько шагов, прежде чем остановиться, растерянно вертя головой.
"Не туда"
"Налево! Налево" - отчаянно пытался передать Германн. Ньютон медленно шагнул направо - точно к ведру с водой.
"А, нет-нет-нет!"
- Германн, думай картинками, не словами.
- Миссис Мелеро, будете подсказывать, снимем по пять очков и вам и им,- сообщил Гарри в микрофон. Драгоценные секунды утекали.

Германн посмотрел на мишень и глубоко вдохнул через нос. "Картинки?.. хорошо". Он позволил взгляду расфокусироваться, представляя, как шагает в кроссовках Ньютона, обходя эти два стула, показывая ему участок, который надо пройти. Гейзлер решительно отвернулся от ведра с водой и шагнул к стульям, осторожно ощупывая руками воздух. Им удалось пройти маршрут за пятнадцать минут без единой штрафной санкции. Третьи в этом забеге и первые по общим очкам. Толпа ревела, когда Ньютон воткнул кнопку с Егерем в мишень. Он даже заработал несколько бонусных очков за попадание в голову.

Гарри откашлялся и полез в шляпу за последней запиской. Развернув, он выдержал театральную паузу и прочитал с довольной улыбкой: - Последнее шоу вечера "Сам с собой дуэтом!" Судя по смеху и аплодисментам, этот номер был фаворитом.

Готтлиб наклонился к Ните и нервно спросил: - Дуэт? Это значит, что придётся петь?
- Ты увидишь, Cariño ..."
Она и Нета что-то обговорили по-испански, и Нета ухмыльнулся, когда волонтёр увёл её мать за дверь подсобки. Она вышла к креслу на арене и Гарри протянул ей микрофон:

- Помните, ребята, есть ещё песня, на которой можно заработать много очков. Гонка между Безумными Мелеро и командой Супер-учёных близится к концу, но результат пока не известен!

Едва начался отсчёт, как воцарилась абсолютная тишина. Нета начала петь с закрытыми глазами, очень тихо и медленно, словно настраиваясь на радиотрансляцию с пропадающим сигналом: - I feel charming... oh so charming... its alarming how charming I feel...
Оценки Мелеро были высокими - Нета смогла взять две с половиной минуты из трёхминутной песни, и судьи, слушавшие как поёт в другой комнате её мать, дали ей дополнительные очки за время. Песня была выбрана наугад, и ни один из пилотов её прежде не слышал - что добавляло баллы за сложность.

- Гейзлер ... Я не могу петь, и, конечно, я не могу петь на публике!
- Конечно, можешь! Спорим, ты споёшь лучше! Готтлиб, не забывай - мы чёртовы рок-звёзды.

Близнецы тоже получили приличные баллы. Похоже, песня была их фишкой. Они сделали три минуты из "Don't go breaking my heart", и Соня даже неплохо подтанцовывала, а в конце эффектно швырнула микрофон, взбесив Германна ("они просто дешёвые фокусники!" ). Он рассеянно слушал, как выступают остальные команды. Нэнси и Ханни спели большой кусок "Dancing Queen", а кузены Meрe смогли продраться через "Time of my Life".
Наконец Готтлиб встал, готовый идти в подсобку и почувствовал, что его тащат к сцене.
- Ньютон! Я не хочу...
Ньют пожал плечами, криво улыбнулся - и позволил себя увести. Гарри передал Готтлибу микрофон и ободряюще похлопал по спине: - Давай, док, это справедливо - Ньют уже сделал полосу препятствий.
Он уронил себя в кресло, чувствуя, как пылает лицо. Они кричали и кричали и смех он тоже слышал. Это было невозможно сделать. Это было даже хуже, чем перед классом, это был просто ад. Он увидел близнецов - таких невыносимо самодовольных, и это помогло взять себя в руки. Он до боли вцепился в трость, закрыл глаза и стал ждать. Постепенно шум стихал... он начал обратный отсчёт от тысячи и вдруг почувствовал, как слова просачиваются в его сознание. Что-то он чувствовал, что-то - почти слышал, песня начала пузыриться в горле, он услышал словно со стороны свой хриплый голос и некстати проснувшийся акцент и попытался поймать мелодию: - I…I have climbed highest mountains…I have run…through the fields…

Потом что-то случилось... Медленно и мучительно он осознал, что слова песни кончились и он свободен. Он осторожно открыл глаза и понял, как гудит комната - все вокруг кричали и аплодировали, это оглушало. Его била дрожь, он чувствовал себя разбитым, невесомым и в двух шагах от обморока.
Гарри Арчер поднял руку: - У нас есть команда-победитель!

Люди окружили его - пожимая руку, хлопая по спине. Он был сжат толпой так, что не мог двинуть плечом, хотя больше всего ему сейчас хотелось забиться в очень глубокую нору. Он успел подумать, что это будет самое унизительное воспоминание в его жизни, когда увидел Ньютона. Вокруг него тоже толпились, кричали и поздравляли. И он выглядел счастливым. Его лицо сияло как в тот день, когда они остановили часы войны. Даже застывшие мышцы лица словно ожили. Это стоило любого унижения.
Готтлиб открыл рот, чтобы что-то сказать - и остановился. Что-то странное творилось сейчас. Он почувствовал Ньюта в своей голове. Он ждал там давно, но теперь Готтлиб завершил соединение. Слова перестали быть важными, ничего не надо было говорить вслух. Голоса вокруг исчезли, и он почувствовал, что улыбка растягивает губы. Их глаза встретились... А потом взвыла сирена.

Из трансляторов нёсся монотонный ровный голос, сопровождаемый шумом помех: "Всем сотрудникам срочно вернуться на рабочие места. Всем сотрудникам срочно вернуться на рабочие места. Поблизости обнаружен сигнал кайдзю."

Готтлиб торопливо захромал к двери, пытаясь избежать толчеи в охваченной паникой толпе. Возле двери началась бешеная давка, в которой он в первые же пять минут упустил из виду Гейзлера, и был бы затоптан, если бы Гарри Арчер не вытащил его от греха подальше. Он услышал, как Нита Мелеро осаживает толкающихся, пробираясь к Арчеру.
- Что нам делать, Гарри? Рейнджерам собраться на мостике?
Гарри хмыкнул. Пока он думал, поток рабочих и матросов почти иссяк, вскоре в пустом зале осталось всего несколько челове. Готтлиб увидел, что вокруг него стоят все пилоты - кроме одного.
- Гейзлер?! Ньютон ...? Куда он делся? Кто-нибудь его видел? Он был у двери. Мы должны его найти его!
Низкий бархатный голос Нэнси Арчер донёсся к ним от дальней стены, к которой она прислонилась:
- Я его видела, он бежал к лестнице. Вероятно, хотел подняться на верхнюю палубу.
- Идиот. Побежал смотреть на проклятого кайдзю.

В то время как мигали красные аварийные огни и выла сирена, миссис Мелеро говорила твердым спокойным голосом: - Германн, мы будем его искать. Но сейчас не надо спешить, чтобы не натворить глупостей. Гарри, пилоты должны быть на мостике с сержантом. Нета и мы с Германном пойдём поищем Ньютона на верхнюю палубу, а потом вернёмся к вам.
- Мы с вами, миссис М! Мы не хотим, чтобы что-то стряслось с маленьким пижоном.
Близнецы Уотли синхронно отдали честь, и она прикусила губу, обдумывая их слова:
- Хорошо... вы двое оставайтесь с Германном, поможете ему с лестницами.
.............................

Корабль превратился в сумасшедший дом, мужчины и женщины, полубезумные от мысли о кайдзю, шатались по коридорам, словно зомби. Близнецам с трудом удалось проложить путь к ближайшей лестнице, а к тому времени, когда они достигли верхней палубы, Германн думал, что его нога лопнет от боли. Он знал, Гейзлер там, снаружи, почти чувствовал дождь на собственной коже. Он попытался вновь поставить ментальный блок в сознании. Он был так зол и напуган, что едва помнил, зачем пошёл на первый контакт.
Говард боролся с заевшей дверью на верхнюю палубу, а потом просто вышиб её плечом. Брызги солёной воды и штормовой ветер словно выгнали воздух из лёгких Германна. Там и тут сновали палубные матросы, пытаясь закремить такелаж. Корабль, казалось, резко менял курс. Меньше чем за минуту снег с дождём промочил футболку Готтлиба насквозь, а у него даже не было куртки. Соне Ватлей, вглядывавшейся в темноту, прикрыв глаза ладонью, приходилось кричать. чтобы её было слышно: - Ты видишь его где-нибудь?
- Я знаю, что он где-то здесь. Чувствую.
Говард стащил с себя свитер и бросил ему. Правда, под свитером была фланелевая рубашка с длинными рукавами - больше, чем было на докторе, но всё равно это было любезно с его строны
- Вот, чувак, ты только что избежал гриппа. Мелеро пошли по той стороне, мы обшарим эту и встретимся на носу. Надо обыскать большую площадь. Соня, иди с доком, а я пойду вон в ту сторону.
Близнецы крепко обнялись, и Говард побежал прочь. Соня улыбнулась Германну, помогая натянуть на голову толстый свитер.
- Вы всегда это делаете, прощаясь?
- Обнимаемся? Да, нам это вроде как важно. Никогда не знаешь, когда видишь человека в последний раз. Особенно если его любишь. Так что "уходишь - обними" - считай это девизом Уотли.
Готтлиб не ответил - он прижался к поручню, удерживая с помощью трости равновесие на обледеневшей палубе. Соня взяла его под руку и повела - так получалось быстрее. Он почувствовал, что уже меньше злиться на близнецов... немного меньше. Она кричала ему в ухо, и голос её звучал очень молодо и очень испуганно:
- Я ... Там действительно кайдзю, как ты думаешь? Это какая-то ошибка, они же ушли. Мы никогда не видели ни одного живьём. Программу закрыли раньше, чем нам удалось сразиться хотя бы с одним...
- Гейзлер считает, что это кайдзю. Его недостатки многочисленны и разнообразны, но назвать его лжецом не представляется возможным.
- Ха-а, вот за что ты мне нравишься - за то, что реально чудной - хромаешь со мной под проливным дождём по палубе танкера, а говоришь, как читаешь лекцию.
........................................

Корабль вдруг яростно накренился на сторону. Соня крепко прижала к себе Германна, и, упав, они оба заскользили к борту, тщетно пытаясь ухватиться хоть за какой-нибудь поручень на обледеневшей палубе и не находя ничего. В какой-то ужасный момент казалось, что Онтарио перевернётся, сбросив их обоих в обжигающе ледяную воду, но через несколько мучительных мгновений корабль выровнялся, безумно раскачиваясь. Он взлетел на гребень высокой волны, затем опустился вниз. Соня схватила трость Германна, когда она проскользнула по палубе мимо них, и зацепилась за бухту тяжёлого каната её костяной ручкой. Они держались за неё, когда очередная волна подняла судно, вздымая всё выше и выше в чёрное небо... Что-то толкнулось о корпус извне, плавный подъём нарушился, судно опять почти завалилось на бок. Германн взглянул - и не вполне поверил в то, что он видит... казалось, в чёрных тучах над ними появляются крошечные синие звёзды... тут он понял, что это вовсе не звёзды. Это глаза.
- Кайдзю...
Он прошептал это слово беззвучно, как молитву. Это был кайдзю, Гейзлер был прав.
Соня смогла отодвинуться и оттащить Германна подальше от брызг ледяной воды, летящих на них из-за борта. Она указала на нос Онтарио: - Ньютон! Я его вижу! Смотри!
Готтлиб приподнялся и увидел, как Гейзлер медленно идёт навстречу громадному кайдзю, вскинув, как будто приветствуя, широко разведённые руки.
- Германн, какого черта он делает?
Кайдзю склонялся к кораблю - казалось, прошла целая вечность, прежде чем его голова оказалась на уровне палубы. Шнур синей боли стянул позвоночник доктора, когти скребли его мозг. Он взвыл, сжав ладонями виски, тщетно пытаясь остановить агонию, но это не помогло. Соня, дрожа, помогла ему встать и потянула к маленькой фигурке Ньютона Гейзлера.
Кайдзю наклонился. Несколько длинных щупалец обрамляли по обе стороны его раскрытую пасть. Эти странные усы, сияющие голубым люминесцентным светом, чувствовали запах всего, что ощупывали. Рот был неоново-синей пещерой с рядами прозрачных зубов - каждый величиной с автобус. Его голова была пугающе похожа на голову морского слона. Зверь издал долгий пронзительный звук, затем резкие щелчки и свист... Ньютон смотрел ему в глаза полузакрытыми глазами, заполненными тем же синим светом. Он протянул руку и дотронулся до одного из извивающихся щупалец, его зрачки закатились под веки, тело жёстко вытянулось. Второе щупальце обвилось вокруг него, прикасаясь к его спине с какой-то странной нежностью. Соня смогла отвести взгляд от происходящего только почувствовав, как Готтлиб возле неё бьётся в конвульсиях. Она вскрикнула - в его глазах был тот же злой синий свет. Германн был еще в сознании, но колючая боль наполнила голову белым шумом, и из носа хлестала кровь.
- Соня ...
Голос почти не звучал.
- Они разговаривают...

Кайдзю поднял голову и заревел так, что сотряс Онтарио до самого трюма. До холодильника, где спало сердце Кракена. Отвернувшись от танкера, чудовище ушло в волны, подняв вверх фонтан ледяной воды, забрызгавшей палубу. Всё начало успокаиваться, казалось, даже шторм с его уходом стал стихать. Ньютон продержался на ногах ещё мгновенье, прежде чем рухнуть и забиться в судорожном приступе, слепо глядя на моросящий дождь.
Соня уставилась на него, и повернулась к Германну, не понимая, что делать, да и не зная, хочет ли что-то делать.
- Помоги ему, - Готтлиб сел на палубе, шипя сквозь синюю боль, пронзающую голову: - Помоги ему, пока он не откусил себе язык.
......................................
Где-то рядом звучали голоса. К нему бежало множество людей. Он услышал испуганный голос миссис Мелеро и почувствовал, как она крепко обнимает его, рыдая и причитая по-испански. Она выпустила его, только увидев Ньютона, и бросилась к нему настолько быстро, насколько могла. Несколько человек, включая Говарда Уотли, бежали за ней. Сержант Джойс опустившись на одно колено, протянул Готтлибу свой носовой платок, чтобы остановить кровотечение.
- Мы видели кайдзю ...
Готтлиб поднял на него глаза - левый зрачок в ореоле лопнувших сосудов:
- Так вот зачем так позарез понадобилось наше пилотирование... Кайдзю не нападёт на нас, не так ли? Ты, ублюдок, насколько давно ты об этом знаешь? Как... как ты узнал?
Джойс отвёл взгляд, не пытаясь спорить. На его посеревшем лице отразился стыд.
- Они думают, что мы - один из них. Вот почему вы собираетесь использовать Ньютона... и меня. И я сомневаюсь, что вы скажете, с какой целью.
- А что бы вы сделали на моём месте, доктор Готтлиб? Гейзлер только что спас корабль и всех, кто на нём.

Сержант смотрел, как Нита Мелеро, прижав к себе Ньютона, укачивает его, как ребёнка - в её руках он был как смятый тряпичный свёрток. Ньютон Гейзлер - маленький человек, вежливо попросивший кайдзю уйти.

Примечание от Ксы:
В этой главе появились многочисленные авторские правки, которые сейчас мы с  Леночка. отлавливаем и вносим. Кстати, в последующих главах они тоже могут быть.

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Продолжение "Бритвы Оккама"
Название - Occam's Razo
Автор - Blair Rabbit
Переводчик - ksaS
Корректура -  Леночка.
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/903924/chapters/1761816

Глава 3 : Тренировка доверия. (начало)
Он был один на лекторском подиуме, над безликой толпой глубоко внизу. О чём он читал лекцию? О разломе, нет, о чём-то вроде прохода в иной мир? Готтлиб понял, что он не помнит, что должен сказать. Лица слушателей были скрыты во тьме, но в дальнем конце похожего на пещеру лекционного зала он смог разглядеть Ванессу. Она стояла в единственном пятне света - гордо улыбающаяся, с камерой в тонких руках. На ней было белое платье, чёрные волосы обрамляли прекрасное лицо, и она казалась очень далёкой за спинами этих безликих студентов. Вдруг что-то пошло не так, её улыбка начала искажаться, потом она закричала, страшно кривя рот от боли. Она кричала, и её вопль отражался от деревянных балок потолка, но ни один студент не обернулся, чтобы взглянуть на неё. Она обнимала свой огромный живот и кричала, не переставая. Её живот рос, и разрастался голос, превращаясь в рёв кайдзю. Он сошёл с кафедры и словно увяз в зыбучем песке. Его движения сдерживали невидимые руки, любой шаг посылал в позвоночник импульс тёмной боли. Её белое платье стало люминесцентно-голубым, на него смотрело её мертвенно-белое напряжённое лицо

<- Германн! Слишком рано!>
Младенец кайдзю вырвался на ее визг. Его синие глаза слепо вращались в глазницах, когда он поднялся с открытой пастью, готовясь поглотить Германна целиком... Он упал на спину, закрывая лицо, дождь тёк по его рукам. Детёныш начал задыхаться, пуповина обвилась вокруг его шеи, и Германн, уползавший от него на четвереньках, остановился. Он увидел свои татуированные руки и посмотрел на умирающего кайдзю. Тот ещё бился, пытаясь вдохнуть воздух в нераскрывшиеся лёгкие. Ванесса подошла к монстру, заходящемуся в последнем предсмертном хрипе. Она обняла его полусформировавшуюся морду и нежно поцеловала её. Её белое платье висело клочьями, пропитанное ядовитой синей кровью.


<- Преждевременные роды. Мы его потеряли.>
Там, где кровь кайдзю коснулась её, оставались красные волдыри, кожа дымилась. Она посмотрела на него, кровь капала из ее глаз и носа.
<- Ты рад, что он умер. Правда? Ты трус.>

Он встал, шагнул к ней и обнаружил, что его нога не болит. Было тяжело что-то рассмотреть через разбитые, залитые дождём очки. Плоть кайдзю таяла и просачивалась в землю, как и плоть Ванессы. Всё разлагалось и истлевало единой массой.Что-то медленно поднималось перед ним - это был кайдзю, огромный, больше, чем он когда-либо видел. Размер без категории, и растёт всё выше. Он никогда не перестанет расти... он понял, что истерически смеётся. Смеётся и смеётся, и...

Кто-то и в самом деле смеялся где-то над ним. Готтлиб мгновенно проснулся и увидел, что на лицо падает снег, прилипая к волосам и застревая в ресницах.
Он быстро сел и огляделся, ошеломленный. Он висел в спасательной шлюпке в нескольких футах ниже главной палубы судна. Его просто погрузили туда вместе с кроватью, матрасом и всем прочим. Близнецы Уотли махали ему с палубы сквозь снежную пелену. Он закутался в одеяло, тщетно стараясь не смотреть вниз, не думать о падении в ледяную серую воду. Близнецы кричали сверху, подхватывая реплики друг друга:

- Доброе утро!
- Хорошо выспался?
- Ты так мирно спал, но вот в каюте у тебя душновато.
- Решили вытащить тебя проветриться!
- ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТВОРИТСЯ?!
- Ой, говори погромче, Херми! Тебя не слышно сквозь эти вопли!
- ЭЙ, ПСИХИ, ВТАЩИТЕ МЕНЯ НАЗАД!.
Говард картинно прочистил ухо мизинцем: - Прости? Я немного глуховат на это ухо.
Готтлиб глянул вниз, тут же пожалел об этом и, зажмурившись, вцепился в трос. Он застонал, понимая, что выбора нет - придётся с ними договариваться:
- Что вы хотите?
Соня вытащила из кармана шуршащий пакет крекеров и, затолкав в рот сразу несколько, пробубнила с набитым ртом.
- Видишь, брат мой, я говорила, что он дрессируется. Смотри, как хорошо себя ведёт.
- Ты, моя драгоценная сестра, как всегда - и умная и красивая. Он уже стал в десять раз вежливее. Я прямо не могу припомнить, когда он в последний раз...
Германн приоткрыл глаза и посмотрел вверх, изо всех сил цепляясь за трос.
- Не могли бы вы побыстрее? Не могли бы мы побыстрее, п-пожалуйста.
Говард приосанился и громко откашлялся:
- У нас есть крошечный списочек пустяковых требований. Первое - ты извиняешься перед Ньютом за то, что вёл себя как задница. Пришли ему букет цветов или коробку глаз кайдзю - что-то, что его порадует - просто по-дружески. Мы его дразним, конечно, и считаем, что то, с чем он возится - полная жуть, но мы его любим. У него было достаточно разного дерьма, чтобы терпеть дерьмо от тебя. Так что давай, веди себя как правильный рейнджер.
Соня громко хрустела крекерами, роняя крошки изо рта ему на голову.
- И Нита Мелеро! Он должен сказать и ей что-то хорошее!
- Вот, слушай её. И второе - ты занимаешься с нами каждое утро, а может ещё и после обеда разок. Потому что ты, конечно, хреновый пилот и ничего не можешь, но если мы с тобой поработаем, нам будет весело, а ты перестанешь так мощно обсираться.

Германн кивнул им несколько раз. Его хлестало порывами ветра, качающаяся шлюпка стучала о борт "Онтарио".

Соня облизнула губы, рыгнула и достала из другого кармана пакет с сухофруктами.
- Мы из тебя быстро красавчика сделаем!
- Точно, слушай её. И три - горячая штучка Паркер сказала, что ты встретился ей в коридоре и она позвала тебя на нашу маленькую вечеринку в субботу. Будут посиделки с парочкой старых друзей, ничего особенного, так что ты туда придёшь, приведёшь Ньюта, и вы приятно проведёте время. Capeesh?
Одна из простыней, подхваченная ветром, слетела с кровати и отправилась парить среди снега. Он снова кивнул, не разжимая сведённых пальцев...
- Что это было? В этом старом ухе так шумит...
- Да! Да! GOTT VERDAMMT! Да!
Шлюпка медленно поползла вверх. Он схватился за борт, вслушиваясь в зловещий скрежет канатных блоков. На уровне палубы близнецы вцепились в него с двух сторон и вытянули из лодки, одновременно пожимая ему руки:
- Какая встреча!
- Надо будет это повторить!
- Не забудь свои обещания - ведь мы знаем, где ты живёшь!
Они посмотрели на него одновременно, одинаково прищурив глаза и сморщив носы:
- Мы можем превратить твою жизнь в кошмар.
- Куда хуже, чем она есть.

Он открыл рот... и закрыл его, поперхнувшись, уставившись в изумлении на близнецов. Они рассмеялись, синхронно хлопнув его по спине:
- Просто шутка!
- Или нет?
- Понятия не имею!
Так и не позволив его босым ногам коснуться ледяной палубы, они развернулись и потащили его к люку, как беспомощную лягушку:
- Раз уж ты проснулся, можно приступать к обучению!
- Чего время терять?
У Готтлиба был миллион возражений, но он смог лишь слабым голосом пробормотать:
- А... моя кровать?
....................
Ньютон сидел, глядя на бак с сердцем, перекатывая пузырёк с таблетками в кармане куртки. Он смотрел на сердце, но не видел его, да и просто ничего не видел - его мозг парил где-то в тёмной воде. Он хотел спать, но сознаниена это не соглашалось, и хотел работать, но на это не соглашалось тело. Он чувствовал себя застрявшим на середине склона - ещё не вершина, уже не долина, и что дальше? Было что-то действительно важное во сне... Или это был сон Германна? Или кайдзю? Или тот редкий случай, когда он всё ещё был самим собой? Он снял очки и потер переносицу.

Мгновение Германн молча смотрел на него, затем покашлял, чтобы привлечь к себе внимание.
- Ньютон ... Я не помешал?
Гейзлер с изумлением оглянулся, явно не ожидая увидеть Германна на лестнице, ведущей в холодильник.
- Да нет. Я тут просто думаю.
- Ну... я тут тоже просто думал и признаю, что при прошлой нашей встрече вёл себя... м-м... весьма неподобающим образом.
- Да? Ну ... Слушай, Германн, я давно хочу тебя спросить - почему ты не можешь вести себя по-человечески? Может, хочешь, чтобы я прикинулся уравнением? Как думаешь, поможет

Готтлиб присел на ступеньку, зажав трость между колен.
- Люди не математика. В математике всё имеет точный ответ. Поэтому я её понимаю.
Гейзлер медленно повернулся в кресле, постукивая очками по металлическому столу. На застывшей части его лица будто навсегда застряло выражение тревоги.
- Для меня загадка века, как тебе удалось жениться.
- Она входила в уравнение на половине доски её отца.
Ньютон неверяще хохотнул: - Шутишь?
Готлиб пожал плечами и застегнул молнию на куртке до самого подбородка, потому что холод уже начал пробирать его: - Отчасти я женился потому, что наши отцы были коллегами. Мы с ней знали друг друга с пелёнок. Вместе поступили в университет. Она мне во многом помогала. Я ее очень люблю. Но я сделал её несчастной, так что расстаться было лучшим решением.

- Не верю своим ушам. Германн Готтлиб сказал это слово на "л", разве тебе не полагается сгореть на месте... или рассыпаться прахом или что-то типа того?
Готтлиб рассеянно постукивал тростью по перилам.
- Я способен испытывать любовь.
- Я знаю. Прости, я не должен был этого говорить.
Ньютон надел очки и принялся убирать с подноса фрагменты препарированного глазного яблока кайдзю.

- Я знаю, что ты обычно чувствуешь ... Большую часть времени ты несчастный, одинокий и злой. Но ты понятия не имеешь, что чувствую я, потому что тратишь все силы на блокировку. Готов поклясться - тебе снятся очень дерьмовые сны. Потому что чем больше ты держишь блок днём, тем сильнее на тебя всё набрасывается ночью. Почему бы тебе просто не отпустить себя в дрифт?
- Гейзлер, нам точно нужно говорить о дрифте?
- О, мы вернулись к "Гейзлер"? как только я говорю о чём-то пугающем, я опять "Гейзлер".

Готлиб уже начал всерьёз жалеть, что спустился сюда. Его тело чувствовал себя потной кучей разнообразно стонущих мышц. Близнецы затащили его в ту крошечную вонючую конуру, которая на корабле числилась тренажёрным залом, и пытали, отняв трость, почти двадцать минут (и это не считая единственного подтягивания, которое они заставили его сделать, прежде чем позволить уйти). Никого в этом мире он не ненавидел так, как брата и сестру Уотли.
- Не о чем говорить... мы дрифтуем, мы залезаем в твою Бритву Оккама, я делаю то, что ты хочешь, и нет никакой необходимости это обсуждать.
- Тебе придётся разрешить себе дрифтовать, прежде чем мы начнём что-то делать. Если ты собираешься это игнорировать, схлопочешь аневризму раньше, чем мы доберёмся до Форта. Погонишься за кроликом и не вернёшься. Что случилось в Мюнхене? Ты сейчас даже хуже, чем прежде. Тебе придётся довериться мне. Мне казалось, у тебя раньше это получалось.

Громкий стук, с которым трость ударилась о перила, заставил Ньютона, раскладывавшего фрагменты роговицы по ёмкостям с консервантом, подпрыгнуть. От чрезмерных стараний сохранить спокойствие, лицо и уши Готтлиба начали краснеть.
- Я думал, ты и так знаешь каждую мою мысль, каждое чувство, каждый... чих.
- Я принимаю очень много громких сырых эмоций. Иногда картинки и обрывки воспоминаний, но я не знаю всего. Спорим, я бы мог знать больше, если бы ты...
- Так может ты принимаешь только то, что я согласен тебе показать? Тебе на самом деле повезло, что я ещё здесь!
- Это не похоже на наши старые разногласия по поводу твоей теории Рифта. Так что тут ты не выиграешь.
Теперь пылали не только уши, но и щёки, и Готтлиб, закусив губу, начал подсчёт простых чисел - просто чтобы не закричать. Его эмоции передались Ньютону с такой интенсивностью, что ему пришлось сесть, задыхаясь и прижав руки к груди. Биение сердца в баке ускорилось.
- Видишь, это то, о чём я говорил, это и...

Он остановился на полуслове, кровь из носа с тихим звуком капнула ему на воротник. Дотянувшись до носа затянутой в перчатку рукой, Ньют вытер лицо и удивлённо посмотрел на окровавленные пальцы.
- Что-то с тобой случилось. Я думал, что решение расстаться было обоюдным.

Германн уставился на кровь, капающую из его собственного носа, его глаза слезились и он ничего не мог с этим поделать. Яростно вытерев нос рукавом куртки, он заговорил тихим несчастным голосом: <- Ты хочешь, чтобы я раскрылся, а сам прячешься. Ты мне не рассказал о смерти пилота и о своём биполярном расстройстве. Я проклинаю тот день, когда надел на голову Роn.>
Ньютон долго молчал, прежде чем подняться и побрести к лестнице. Он медленно стащил латексные перчатки, перепачканные кровью кайдзю, вытер пальцы о куртку, поднял ладонь вверх и выжидающе посмотрел на Германна. Он стоял так - молча и неподвижно, не проронив ни слова ободрения, и Готтлибу нужно было только наклониться и прикоснуться к его раскрытой руке.
Поколебавшись, Готтлиб склонился к перилам холодной металлической лестницы и с любопытством взял Ньюта за руку. Он ощутил мягкое давление, когда Гейзлер слегка сжал его пальцы.
- Мужик, ты слишком много думаешь. Тебе нужно мне довериться. Да, я не всё тебе говорю, но и ты не всё говоришь мне, но я-то доверяю тебе. В какой-то момент тебе нужно просто впустить меня.
Пальцы сжались чуть сильнее, кровь снова незаметно пошла из носов у обоих, Готтлибу показалось, что тепло татуированной руки напрямую перекачивается в его тело и собирается в груди.
- Просто дай возможность ответить тебе взаимностью.

Он отшатнулся, словно обжёгшись, Ньют стоял неподвижно, медленно опуская руку. Готтлиб схватил трость, поднялся на ноги, словно сломанная игрушка и направился к двери. Он пытался вернуть утраченное хладнокровие, но голос всё равно звучал взволнованно:
- Нас пригласили на вечеринку... рейнджеров, завтра. Я надеюсь... ты пойдёшь со мной?
- Ни за что не пропущу, партнёр.
- Тогда я тоже приду. Там и увидимся. Я пока работаю над теми твоими файлами.
- Ну вот и отлично. Не торопись, - он улыбнулся своей кривой улыбкой, но Германн уже спасался бегством, громко захлопнув дверь холодильника.

Он плыл сквозь темноту, через холодную спокойную воду. Он был так голоден. Он был так голоден, но здесь не было достаточно еды. Он двигался из тёплых вод в холод. Над ним была мили и мили голубого льда. Иногда он разбивал лёд, чтобы найти на поверхности что-то живое. Несколько раз он ловил что-то очень маленькое, но это не утоляло голод. Он послал сигнал и почувствовал вернувшееся эхо. Что-то жёсткое... металл... Двигаясь вперёд, он увидел рыбацкое судно. Он был так голоден, что перекусил его пополам, чтобы добраться до пищи, запах которой он ощущал в его недрах. Там было чуть больше еды, чем он находил на льду. Ещё несколько таких лодок - и он будет достаточно сыт, чтобы уснуть. Он зовёт и слышит далёкий отклик через мили и мили темноты и холода.

- Смотри веселее, Херми, это сигнал к побудке!
- Надень свой лучший костюмчик и гетры, мы идём на вечеринку!
Близнецы лупили в железную дверь и во всю глотку орали его имя, пока Германн не швырнул в дверь книгу.
- Такой обидчивый!
- Нет чувства юмора.
- В скудную анатомию этого человека не заложены смеховые кости.
- После тренажёрного зала я не уверена, что у него вообще есть кости.

Он лежал неподвижно пытаясь вспомнить свой сон. Он был ... в бассейне? Ладно, не важно. Он с трудом поднялся, медленно дыша сквозь зубы. Всё болело так, словно он на досуге поработал боксёрской грушей. Всего два дня тренировок с близнецами, а от него почти ничего не осталось.
<- Я иду... идиоты... я иду!>
Близнецы за дверью грянули хором: - "It's my party and I'll cry if I want to-о", и, кажется, собирались повторить это на бис, когда раздался глас Ангела возмездия:

- Быстро все отсюда! Мы сейчас будем! Нета, иди с Говардом и Соней... Я сама приведу Германна и Ньютона. Fuera! Salir de Aqui!
- Как скажете миссис М. С позволения сказать, сегодня вы весьма эфектны.
-Только вы с ним поосторожнее, он выглядит кротким, а кусается как бешеный лось!
Потом он услышал голос Неты, о чём-то договаривающейся с матерью, и звук удаляющихся шагов трёх пар ног. В дверь осторожно постучали, и он услышал голос Ниты Мелеро:
- Германн, пожалуйста ... я могу войти?
- Эээ ... да ... Миссис Мелеро, конечно можно.
Она вошла, прикрывая глаза рукой: - Ты в приличном виде, Cariño?
- Я в брюках. Сейчас найду рубашку.
Она опустила руку и кивком заставила его сесть, собираясь помочь ему с одеждой и не намереваясь спрашивать его мнения на этот счёт. Он думал увидеть её в нарядном платье, но на ней были старые спортивные брюки, драная безрукавка и страшновато выглядящие кроссовки.
- Сегодня никакой красивой обуви. У тебя найдутся джинсы? Эти брюки слишком хорошие.
- Думаю, на дне чемодана с одеждой есть что-то вроде джинсов, однако другой обуви у меня нет.
- Я догадалась. Ты всегда так прилично одет.
Вместе с его джинсами она протянула ему охапку одежды.
- А Ньютон пообещал найти для тебя кроссовки.
От слова "Ньютон" он вздрогнул. Впрочем, слово "кроссовки" было не многим лучше. Не говоря уж о принесённой ему футболке - синей, с жуткой розовой надписью "Голливуд - место, где творится волшебство". Было очевидно, что её носил кто-то несколько более высокий и гораздо более широкий.
- Восхитительно...
- Это одна из футболок Гарри. Ты слишком длинный, чтобы позаимствовать у кого-то ещё. Давай помогу заправить.
Он позволил ей застегнуть ремень и терпел, пока она, встав на цыпочки, приглаживала ему волосы.
- Миссис Мелеро... я сожалею о том... о том, что сказал на днях. Я был не должен... Вы были очень добры ко мне, миссис Мелеро.
Она тепло улыбнулась ему, сжав его руку.
- О Cariño, до пилота тебе нужно набрать немножко веса. Для идеального веса пилота тебе нужно хотя бы фунтов пять. А занимаясь с Соней и Говардом ты совсем отощаешь.
- Вы знаете, что они меня учат?
- Это я их попросила - после твоих проблем с симулятором.
Он сжал рот в тонкую линию.
- Я отрекаюсь от того, что сказал раньше. Я нисколько не сожалею о своей грубости, миссис Мелеро.
Она обняла его и засмеялась, запрокинув голову:

- Не расстраивайся так, они просто пытаются помочь.
- Они слишком усердно помогают.
Он сердито оглядел себя и посмотрел на неё несчастным взглядом, когда она подтолкнула его к двери.
- Ты прекрасно выглядишь.

Ее шаги легко простучали по серому металлическому полу, когда она шла к находившейся по соседству каюте Ньютона. Она не могла быть выше пяти футов двух дюймов. Почему, - удивился Герман, - он постоянно идёт на поводу у людей настолько ниже его самого?
...........................................................................
- Ньютон? Ты готов идти?
Ответа не было, и она, нахмурившись, оглянулась на Германна, прежде чем приоткрыть дверь. Внутри комнаты Гейзлера было темно и очень холодно. Там вовсе не было света, кроме как от сине-зелёного образца в банке на раскладном столе. Казалось, что масса, плававшая внутри на фоне радужных пузырей, следит за её движениями. Ожидавший в дверях Готтлиб увидел, как миссис Мелеро включила висящую лампочку, когда шнур коснулся её лица.
- Ньютон...
Он сидел на кровати, подтянув колени к лицу, нахмурив "хорошую" бровь, глядя перед собой немигающим взглядом. Нита наклонилась и присела рядом, протянув руку, чтобы коснуться его.
- Ньютон... Pequena?
Он вздрогнул, и на мгновение его зрачки показались Германну сияюще-синими. Это длилось всего секунду, и он отклонил его немедленно, убеждая себя, что его очки поймал свет от банки с образцом.
Миссис Мелеро склонилась ближе и заговорила с Ньютом ласковым грудным голосом:
- Ньютон, ты в порядке? Ты принял таблетки?
- Нита? Ты здесь давно? Сколько времени?
Она взяла его руки в свои и прижала к губам.
- Это очень важно, Ньютон. Посмотри на меня... Скажи, ты принял лекарство?
Он нахмурил лоб, пытаясь вспомнить и растерянно посмотрел на неё:
- Я принял... Я помню, что я принял. А что, я что-то натворил?
Она покачала головой и отпустив его руки, погладила его большим пальцем по щеке.
- Ты меня просто напугал, вот и всё. Я волнуюсь за тебя.
- Я в порядке, Нита, я просто... выпал из реальности на минуту. Пришёл сюда и, похоже, отключился. Потерял счёт времени, так бывает, знаешь?

Ньютон поднял голову, широко улыбнулся, заметив Германна, и встал на ноги.
- Эй, чувак! Подожди-ка, у меня кое-что для тебя есть, - и Гейзлер зарылся в поисках обуви в кучу набросанной на полу одежды и книг.
Понадобилось время, чтобы найти твой размер. Ты такой чертовски длинный...
Он сунул в руки Германна потрёпанные кроссовки, и, сияя, начал натягивать куртку. Германн поморщился и уже собирался сказать какую-нибудь колкость, когда поймал строгий взгляд миссис Мелеро.
- Спасибо, Ньютон. Они очень... хорошие.

Примечание от Ксы:
Вот этот выделенный фрагмент в данный момент автором удалён.

Он смотрел на сердце, но не видел его, да и просто ничего не видел - его мозг парил где-то в тёмной воде. Он хотел спать, но сознание на это не соглашалось, и хотел работать, но на это не соглашалось тело. Он чувствовал себя застрявшим на середине склона - ещё не вершина, уже не долина, и что дальше? Было что-то действительно важное во сне... Или это был сон Германа? Или кайдзю? Или тот редкий случай, когда он всё ещё был самим собой? Он снял очки и потер переносицу.
Конец этой части главы - от момента выхода Германна из его каюты - переписан автором полностью и отредактирован в соответствии с новым вариантом, в самой главе появились многочисленные авторские правки, которые сейчас мы с  Леночка. отлавливаем и вносим.

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Продолжение "Бритвы Оккама"

Название - Occam's Razo
Автор - Blair Rabbit
Переводчик - ksaS

Корректура и мощная редактура -  Леночка.
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/903924/chapters/1748464

Глава 2 : Сердце Зверя

После случая с "баком Кракена" Готтлиб три дня не вылезал из постели, и к тому моменту, когда его грипп пошел на спад, "Онтарио" уже прошёл большой отрезок от своего пути длиной в месяц. В смутные дни болезни он видел людей, постоянно толпившихся в каюте - несколько раз был Ньютон, испанки Мелеро - Нита чаще, и даже, кажется, та противная девица с яблоком, что отвела его к мясохранилищу.

Но однажды он сел на своей кровати и понял, что пора подниматься и пройтись - если не ради здоровья, то ради сохранения рассудка.

Было холодно, и он дрожал, несмотря на обогреватель. Его багаж громоздился в изножье постели, занимая почти всё свободное пространство крошечной каюты, и поиск чистой одежды казался равным подвигам Геракла, но вещи, в которых он прибыл, ждали его - сухие и аккуратно сложенные, и несмотря на накатившие симптомы ОКР, он надел и их, и ботинки. Его трость стояла в углу у крошечной металлической раковины, и ему потребовалось некоторое время, чтобы заново согласовать её, своё тело и качающийся пол. Он высморкался и недовольно вздохнул: - Ну, была не была!

Он не знал, который час, но судя по тёмной синеве в иллюминаторе, был исход дня. Солнце вблизи Гренландии заходит рано даже в середине июля. Холод и темнота - они всегда вместе. Он подумал, не поискать ли Ньютона, но решил, что разберётся во всём сам. В конце концов, он влез в приключение не для того, чтобы с ним нянчились. После нескольких кругов по коридору ушла жёсткость из ноги, и он отправился в путь, стараясь не задумываться, как справится с узкой лестницей. Узнав дорогу у пробегавшего мимо механика, он одолел спуск и попал в столовую как раз к началу обеда. Там было многолюдно и шумно, и он почувствовал прилив знакомой тошноты. Впрочем, любое общественное мероприятие вызывало у него чувство страха, так что он привык с ним справляться. А здешний суп пах совсем неплохо.

- О! Германн! Сюда, Cariño! Садись с нами!
Он поёжился, увидев, что миссис Мелеро машет ему рукой, зазывая за свой стол. С кривой усмешкой он слабо махнул ей в ответ и принялся нагружать поднос. На вид суп был хуже, чем на запах, но желудок настойчиво требовал еды. Готтлиб добавил к нему пару унылого вида пакетиков с крекерами и чашку кипятка для чая и направился к Мелеро, всё ещё махавшей ему рукой.
- Германн, я так рада, что ты выбрался из своей комнаты!
Он заметил, что Нита пристально наблюдает за тем, как он жонглирует подносом и тростью, но справился без потерь и уселся напротив неё и Неты - та неохотно ковырялась в своей порции, выкладывая кусочками крекеров буквы на серой похлёбке.
- Это потому, что она в тебя влюблена...
Женщины вернулись к прерванному разговору, а он опустил в кипяток чайный пакетик и осторожно попробовал еду. Что ж, могло быть и хуже. В дальнем конце стола он увидел ту рыжую... как же её звали? а, да, кажется Уотли. Её брат - несомненно, близнец, сидел напротив. Они увлечённо играли в дорожную версию китайских шашек. Германн видел, что каждый из них командовал тремя наборами шариков, почти зеркально копируя ходы друг друга.
- Госпожа Мелеро ... это стол рейджеров? Вы и Нета - рейнджеры?
- Ммм? А, да, я тебе ведь говорила, ты, видно, не запомнил из-за жара. Мы пилоты Наперстянки Юпитера. Меня и Нету начали тренировать незадолго до закрытия программы Егерь. А теперь нашли и позвали в "Форт-1". Это история большинства здешних пилотов.

Он проглотил ещё ложку супа, обдумывая следующий вопрос: - А сколько сейчас Егерей? И что вы с ними делаете?

- Прямо сейчас - десять на ходу. Но Егерей делали для разных целей. Наперстянку, к примеру, строили для ликвидации последствий стихийных бедствий. Мы будем разбирать приморские части стены. А может, помогать Нэнси Арчер и Ханни Паркер - они пилоты Морского Гиганта. Их задача - очищать территории, отравленные кровью кайдзю, там где не подберёшься на корабле или подлодке. Они могут добраться до самых заражённых участков без всякого риска.
Она указала на близнецов в конце стола: - Это Соня и Говард Уотли - команда Сирены Карпатии. Этот многоцелевой - поиск и спасение судов, очистка ... О! и охрана вашего с Ньютоном Егеря, когда вы будете что-то исследовать.[if gte mso 9]>
Он почувствовал, как паника сжимает его лёгкие, и нервно сделал ещё один глоток жасминового чая.
Дочь Ниты покончила с супом и потянулась за кофе: - А ты давно трахаешься с Реаниматором?
Вот теперь он действительно выплюнул чай, хорошенько забрызгав Ниту. Утерев лицо, та набросилась на дочь:
- Нета Мелеро! Ты сейчас же просишь прощения у Германна!
- Мама! Мы все это знаем! Я просто спросила.
В столовой повисла тишина. Готтлибу показалось, что глаза всех присутствующих обращены на него, и он сидит под лучом прожектора.
- У меня была жена.
- Была?
- Мы недавно разошлись...
Нета засмеялась:
- То есть ты уже на целый шаг ушёл от Арчеров.
Он резко поднялся, не став делать вид, что наелс,я и нервно схватил свою трость: - Прошу меня простить. Я получил огромное удовольствие от общения с вами. Как-нибудь ещё увидимся...
Нита проводила его печальным взглядом тёмных глаз и, тоскливо вздохнув, тоже поднялась из-за стола. Выходя из столовой, Готтлиб успел услышать: - Лучше б ты промолчала, Нета. Теперь я никогда не заманю его сюда поесть.
- Мама, я же не собиралась его обижать. Мне просто было любопытно. Раз они не родственники, то я и подумала...
Нита предостерегающе подняла руку: - В своё время он сам со всем разберётся. И без твоей помощи.

Нета бросила гневный взгляд на прислушивавшихся к разговору близнецов Уотли, и они с внезапным огромным энтузиазмом погрузились в свою игру: - Вау, брат мой! У меня отличный ход!
.............................
- Подай мне отвертку.
Готтлиб поднял голову от своего компьютера и увидел протянутую руку с требовательно шевелящимися пальцами - Ньютон возился с чем-то невидимым, скорчившись под пустым контейнером. Он не сказал, чем занят. Он вообще ни о чём не рассказывал. Герман вложил отвёртку в его ладонь:
- Бритва Оккама... Ты, конечно, это придумал, - его голос был хриплым после болезни.
- Ха! Нравится? Мне нравится. "Режущая кромка науки" - Настоящая кликуха для рок-звёзд.
- Ужасно. Ты уже приготовил картинку с черепом и перекрещенными пробирками?
- Нет... слушай, шикарная идея. Как думаешь, нам разрешат?
Готтлиб закатил глаза и плотнее запахнул куртку. Холод лаборатории мешал сосредоточиться. Он прищурился на монитор сквозь очки для чтения и попытался для концентрации внимания вычислить что-нибудь в уме.

- Все эти наблюдения за кайдзю сведены с реальными числами? Мне нужны как можно более точные даты.
Голос из-под контейнера звучал глухо: - Да, и даты, и места... Я думаю, ты можешь отделить постоянные места концентрации от случайных. А может быть, и примерное количество и скорость перемещения. У тебя ещё есть список всех пропавших судов - посмотри, нет ли совпадений.
- Полное сведение может занять несколько недель. Я даже не знал, что после разрушения Рифта велось столько наблюдений.
Ньютон наконец-то выбрался из-под путаницы проводов, и сел, сложив руки на животе. На нём был отвратительный толстый свитер - ничего безобразнее Готтлиб не видел - сплошные снежинки и олени. Искажения лица коллеги он почти не замечал. Сначала дефект шокировал, но потом становилось понятно, что это сугубо косметическая проблема возле глаза, рта и щеки. Зато моторика и речь сейчас в полном порядке, вероятно благодаря молодости.

- Ты вообще многого не знаешь. Форт-1 - это цирк на публику, а всё настоящее дерьмо творится в Форте-2. Пока Азиатско-Тихоокеанский регион воевал с кайдзю, далёкие от морей страны создавали армии. А сейчас у нас нет общего врага. Мы идём прямиком к третьей мировой войне, Германн. Но я просто хочу переждать эту хрень где-нибудь. Я воюю с кайдзю, а не с людьми.
- Я не совсем понимаю...
- Ты был в Мюнхене и разбирался со своим семейным дерьмом. А я после Гонконга остался в программе. Сейчас в Форте-2 полно Егерей, которых учат воевать с Егерями. Они хотят оборонных разработок на основе кайдзю. Биологическое оружие из желчи, кислотные бомбы. Я не хотел играть в эти игры, Германн, но я был один. Когда появились данные о новых кайдзю - это было просто спасение. Это позволило мне слинять - ведь правительство не хочет, чтобы эта информация выплыла наружу. Люди опять начинают верить в деньги, экономика на подъёме, население возвращается на побережья...

Готтлиб отвернулся от монитора и снял очки, словно они мешали слушать.

- Это не имеет смысла ... Когда это были кайдзю - всё было просто и почти понятно - я - и они. А теперь этот мир против меня. Это слишком для меня, Германн. Я никогда не был крутым парнем - просто крутым мозгом, который может решить проблему с кайдзю. Я чувствую...
- Перегрузку?
Ньют кивнул. Его дыхание зависло облачком в холодном воздухе.
- Как и я...
Они надолго замолчали. Наконец Гейзлер поднял взгляд и улыбнулся своей новой перекошенной улыбкой: - Хочешь увидеть кое-что офигенное?
Он встал и подбежал к "танку" с сердцем, приближения к которому Готтлиб старался избегать любыми путями. Ньютон махнул ему: - Не бойся. Оно не может тебе повредить.
- Я его не боюсь! Я просто не хочу быть с ним рядом.
Ньютон подождал, пока Германн подойдёт достаточно близко, и поднял перепачканные ладони к баку. Он закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, а затем прижал руки к стеклу. Гигантское сердце, бившееся до этого в гладком ритме "удар в минуту", дёрнулось, словно после укола адреналином. Вскоре его ритм выровнялся, но теперь он был гораздо быстрее, слишком быстрый для столь огромного органа, и Готтлиб понял, что боится за прочность стекла. Ньютон ещё раз глубоко вздохнул и вдруг схватил его за руку, крепко сжав ладонь холодными пальцами. Готтлиб ахнул и с трудом удержался от падения, опершись на трость всем весом. Он почувствовал, как его собственное сердце сбивается, пропускает удар - и начинает сокращаться в унисон. Сейчас они - все трое - жили в едином ритме. Каждый из ударов он ощущал всем телом - и это было ошеломляюще. Он стал частью чего-то живого и великого, находясь в трёх местах сразу. Он запрокинул голову и закрыл глаза. Казалось, вся комната качается в ритме сердцебиения, частью которого он стал. Ему почудилось, что он глубоко под водой, он услышал приглушённые голоса прошлого... И вдруг всё прервалось, когда Ньют отпустил его руку - тяжело дыша и улыбаясь, как пьяный.
- Прости... Это забирает много сил... Я могу только... по чуть-чуть.
Готтлиб добрался до своего кресла и рухнул в него, прижимая руку к груди. Дыхание сбилось, словно он долго бежал, лоб и шея были в горячем поту.
- Что ты... что я...Что это было?!
- У кайдзю коллективный разум, и они всё время в дрифте. Просто удивительно, как никто не понял этого раньше. Так как кайдзю дрифтуют постоянно, они в этом куда круче нас. Именно поэтому для слияния годятся
даже фрагменты.
- Но с прежними образцами никогда не получалось... подобного...
- Ну, во-первых, у нас никогда не было такого отличного образца неповреждённого органа. А во-вторых, пока это можем сделать только ты и я, потому что мы подключились к Улью. Я всегда могу почувствовать тебя, а ты - меня. Думаю, один раз подключившись, остаёшься на связи навсегда.
Готтлиб недоверчиво покачал головой, всё ещё переживая шок от контакта. Это было... вне его зоны комфорта. Ньютон подошел к нему, протянул кружку с водой и осторожно потрепал по плечу: - Трудно только сначала. С каждым разом тебе будет всё легче. Тебе придётся привыкнуть к этому, чтобы пилотировать Оккама. Это делает дрифт гораздо более интенсивным. И, слушай - в этот раз тебя даже не вывернуло!

Он держал кружку, но не мог пить, а просто смотрел на свою ногу, набираясь сил, чтобы поднять взгляд на Ньютона: - Ты сразу всё это продумал? Я имею в виду, тогда в каюте ты не говорил, что наш Егерь будет дрифтовать с кайдзю.
Его сердце вдруг сжалось и забилось чаще, и он понял, что сейчас принимает волнение Ньюта. Вот теперь его затошнило.
- Обещаю, мы разберемся с этим. Я не могу пойти в дрифт с кем-то другим.
- Что-то ты слишком часто мне об этом говоришь.
................................
Под пристальным взглядом сержанта Джойса он подписал последний из разложенных на металлическом столе документов. Похоже, на этот раз пожимать руку ему не собирались.
- Ну и официальная часть: добро пожаловать обратно в программу "Егерь", доктор.
- Да ... спасибо.
- Вы не слишком хорошо выглядите. Что-то не так? Я слышал, про инцидент в холодильнике, но это было больше недели назад? Сейчас с вами всё в порядке?
Готтлиб провел большим пальцем по выглаженной кости трости и посмотрел в сторону.
- У меня очень много вопросов по этому проекту, и я не получаю на них ответов. Когда я работал с маршалом Пентекостом, от меня не скрывали конечную цель. Это меня беспокоит.
- Понимаю. Вы общаетесь с другими рейнджерами?
- Г-жа Мелеро была очень добра и приветлива со мной. Пока это единственный пилот, с которым я общался.

Джойс вздохнул и откинулся на спинку офисного кресла.
- По многим вопросам у меня связаны руки. Я могу только сказать вам то, что вы и так знаете, или то, что мне разрешено говорить.
- Я хочу узнать, что случилось с лицом Ньютона Гейзлера. Я хочу полную информацию. Он сказал, что это последствия дрифт-несовместимости, но я хочу знать, как это произошло.
- Он сказал вам, что другой пилот умер?
- Я не... нет, он этого не сделал.
- Вы знаете, что у него биполярное расстройство?
Готтлиб должен был признать, что этот лакомый кусочек информации ничуть его не поразил.
- Нет, но я работаю с ним восемь лет, так что не удивлён.
- Ему поставили диагноз довольно рано, препараты были подобраны грамотно, так что обычно это почти незаметно. Всё вполне управляемо, но иногда химия мозга выдаёт фокусы. Я не думаю, что программа Егерь когда-то предполагала биполярного пилота. И мы понятия не имели, как это повлияет на процесс.

Джойс подошёл к иллюминатору и замер, глядя на океан - удивительно спокойный - кажется, впервые с момента выхода из порта.
- Второй пилот Шон Патрик умер от кровоизлияния в мозг, когда мы начали синхронизацию. Вашему другу Гейзлеру повезло, он отделался инсультом, почти без последствий. Это случилось три месяца назад, и с тех пор Оккам простаивает без дела. Мы выбрали Патрика, потому что это был один из самых умных курсантов. Общительный, не драчун. Гейзлер предупреждал, что это не сработает.
- Так зачем вообще надо пилотировать Оккама? Почему это так важно?
Джойс посмотрел на него и отрицательно покачал головой: - Ваша медицинская карта устарела. Раз вы опять наш человек, то должны пройти полное физическое и психологическое обследование у нашего врача. Потрудитесь, пожалуйста, сделать это до того. как мы прибудем в Форт.
Готтлиб встал и хотел было возразить, но посмотрел в лицо сержанта и понял, что это бессмысленно. Ему придётся набраться терпения.
- Спасибо, сэр, я это сделаю.
...............

Через пять шагов от каюты сержанта Готтлиб едва не упал, столкнувшись с парочкой, похоже собравшейся заняться сексом посреди коридора, но огромный, смутно знакомый человек успел удержать его, поймав за воротник куртки. Над ухом раздался женский визг, заставивший его вздрогнуть - он обернулся и увидел женщину, выглядевшую призывно до вульгарности - она улыбнулась ему, приглаживая крашеные светлые волосы: - О, смотри, Гарри! Это Годфилд! Его нам тоже надо будет позвать! Какое уда-ачное совпадение!
- Я Готтлиб, мисс и... Гарри?
Теперь он узнал человекообразного медведя - это был тот самый Гарри Арчер, что вынес его из холодильника после обморока. И тот самый, который пытался запустить его сердце разрядом. И тот самый, который только что поймал его за воротник так, будто он совсем ничего не весил. Тем временем Арчер поднял с пола упавшую трость, всунул ему в руку и только потом бережно отпустил.
- Эээ ... спасибо.
Блондинка перекинула жвачку за щекой и широко улыбнулась: - Нет проблем, сладенький. Я Ханни Паркер, мы в любом случае собирались тебя позвать. Вечеринка для всех пилотов Егерей - суббота, комната три, в семь. Я тоже буду. Он ведь должен придти, Гарри?
- Я...
- И Франкенштейн тоже приглашён. Мы же должны его пригласить, правда, Гарри?
- Мисс, я не думаю, что...
Но она уже улыбнулась и пошла прочь, покачивая бёдрами гораздо сильнее, чем это требуется для ходьбы. Гарри улыбнулся ему, отдал честь и последовал за ней.
...............
Собственное дыхание в ограниченном пространстве шлема казалось невероятно громким. Голос невидимого Ньюта доносился откуда-то справа. В мягкой черноте стекла он видел только отражение своих глаз.
- Это просто симулятор, Германн. Это просто большая видео-игра, не психуй, OK?
- Я не волнуюсь, Гейзлер. Я просто пытаюсь привыкнуть.
- Тебе надо наработать здесь сто часов, прежде чем полезешь в Оккама. Ничего сложного.
- Очаровательно.

Раздался громкий гудок, затем компьютер произнёс условно-женским монотонным голосом: "Интернет-симулятор. Нейронное соединение установлено"
К счастью, эта часть пока не была реальной. Синий свет наполнил кабину, жужжание стало громче, тёмное стекло превратилось в сложный цветной экран в окружении разнообразных кнопок и переключателей. "Левое и правое полушария откалиброваны. Егерь готов".
- Нью... и что т-теперь?

Перед ним развернулась панорама Сан-Франциско. Он сделал шаг в сторону моста, и Егерь повторил его движение. Похоже, это был старый добрый Ромео - один из первых роботов. Он поднял огромную ладонь и перевернул её, разглядывая пальцы. Это было удивительно - чувствовать себя таким большим. Он шагнул, поймал равновесие и увидел, крошечные лодки где-то возле своих коленей. Он почти начал получать от этого удовольствие, когда вспыхнул красный свет: "Обнаружен сигнал кайдзю".
- Я... Что? боже, что мне делать...
Голос Ньютона пришёл отдалённым эхом: - О, потрясающе, они дали тебе Нарушителя. Чувак... какая форма черепа, какой острый спинной плавник... Он был единственным в своем роде!
- Это бесполезная информация!
Раздался рёв, и к тому моменту, когда Германн вновь слился с Ромео, пасть кайдзю уже раскрылась возле его лица. Монстр зарычал, его длинный хвост описал полукруг. Готтлиб отшатнулся, ударился обо что-то головой и, похоже, запутался в кабелях.
"Обнаружен сигнал кайдзю".
Он вдавливал голову внутрь шлема, пытаясь избежать щёлкающих челюстей.
- Прекратить! Перезапуск! Прекратить протокол! VERDAMNT! Выключите его!
Это не помогало, металл кабины хрустел под зубами зверя, стекло экрана пошло трещинами, потом наступили темнота и тишина.
"Вы убиты. Попробуете еще раз?"

Он сорвал шлем и оперся на ограждение симулятора.
<- Я не могу это сделать. Я не пилот. Я математик.>
Ньютон подошел ближе. Кабина древнего симулятора была всунута в один из палубных чуланов. Это была простая платформа с двумя педалями, снабжённая сенсорными перчатками и шлемом. Три подвесных экрана позволяли зрителям наблюдать за ходом тренировки. Готтлиб дёргался, пытаясь вытащить ноги из педалей.
<-Я ухожу. Я... Я не могу этого сделать. Мне даже пытаться не стоило.>
Ньютон наклонился, чтобы помочь ему:< - Дружище, я в первый раз был ещё хуже. Ты должен попробовать ещё.>
Он стоял, стиснул зубы, стараясь не плакать, пока Ньютон отстёгивал от его ног зажимы педалей. Это было уже чересчур. Это было слишком чуждо и слишком далеко от всего, что он когда-либо делал. Внезапно куда-то пропали английские слова, и он был рад, что с Гейзлером можно говорить по-немецки: <- Ньютон, я не такой сильный, как ты. Я не могу с этим справиться.>
<- Да ты и не пытаешься. И потом... тебе никогда не придётся драться с кайдзю. Это не цель нашего пилотирования. Тренажёр нужен просто чтобы привыкнуть к управлению.>
Ньютон склонился к Германну, заглядывая ему в лицо.
< - Тебе никогда не придётся испытать это по-настоящему.>
Готтлиб сделал несколько глубоких вдохов и медленно сошёл с платформы. Он надел куртку и с облегчением оперся на трость.
<- А я думаю, что ближайшие несколько дней мне из-за всего этого придётся испытать очень много боли.>
Гейзлер вздохнул и взлохматил волосы. Это слегка помогло. Сунув руки в карманы, он поспешил по коридору за Готтлибом.
<- Мне жаль, извини, что так растроил тебя...>
<- Тебе ни черта не жаль. Тебя не волнует, что происходит со мной, до тех пор, пока я играю свою роль в твоей дурацкой схеме. Тебе наплевать на то, что я испытываю.>
<- Ты сам знаешь, что это не так, просто не хочешь признать, упрямая ты задница.>
<- Нет, я думаю, что это именно так. Кончится тем, что ты угробишь меня, как предыдущего пилота.>
Он сразу понял, что зашел слишком далеко. Гейзлер напрягся, сжав руки в кулаки и стиснув рот так, что губы почти исчезли. Неожиданно Германн заметил, что их окружают люди - откуда-то подтянулись толпа, механики и инженеры смотрели на них с любопытством, не понимая разговора.
<- Если это подняло тебе настроение, тогда ладно - можешь проваливать и думать так и дальше. Знаешь, мне кажется, тебе нравится быть несчастным.>
Ньютон повернулся и пошёл, расталкивая толпу. Он казался очень маленьким, и Готлиб с трудом удержался, чтобы не броситься за ним. Он обернулся - за его спиной стояла Нита Мелеро, закусив костяшки пальцев прижатой ко рту руки.
- Что случилось, Германн?
Он не мог заставить себя посмотреть ей в лицо. Она была ниже него. Он мог быть высоким... если выпрямится.
- Герман. Посмотри на меня, Cariño ...
Он не мог, и он знал это. Ему было очень скверно, и сейчас он не мог вычленить - где его собственные чувства, а где боль Ньютона. Она обняла его и повела прочь.
- Ну, что? Что вы все уставились? Vete! Все пошли вон!
Люди зашумели, но под её яростным взглядом начали расходиться.

Она отвела Готтлиба в его каюту, усадила на койку, вскипятила чайник, разыскала чайные пакетики и заварила чай. Она помогла ему снять куртку и сама убрала её в шкаф и поставила трость на привычное место в углу. Протянув ему чашку, она уселась рядом, гладя его по спине: - Зачем ты воюешь со своим дрифт-партнёром?
- Я не смогу это сделать. Я не могу быть пилотом. Я не могу входить с ним в дрифт.
Она не спорила, просто выслушала и кивнула: - Я вижу. Ну ... даже если бы я сказала "не хочу больше дрифта с Нетой", я бы всё равно никуда от неё не делась. Это нельзя разорвать. Это связь, которую чувствуешь, как свою кожу.
Он стиснул зубы, чтобы не закричать на неё. Когда он наконец-то смог говорить, голос звучал ровно и холодно.
- Пожалуйста, уйдите. Миссис Мелеро, в данный момент я не хочу ни с кем
разговаривать. А ваша компания кажется мне сейчас особенно невыносимой.
Она сняла руку с его плеча и шагнула к двери:
- Спокойной ночи, Германн. Ты знаешь, где меня искать, если понадобится.
- Не понадобится... но спасибо.

Едва дверь за ней закрылась, как он швырнул на пол чашку и стукнул кулаком по хлипкому матрасу корабельной койки. Ведь он даже не попытался найти способ всё исправить. То, что сказал Гейзлер, было пугающе похоже на слова Ванессы незадолго до ухода. "Тебе просто нравится быть несчастным" - он подумал, что это, возможно, правда. Он лёг на койку прямо в обуви, свернувшись, как эмбрион. Кайдзю убил его за две минуты - он заметил время в симуляторе. Он не прожил достаточно долго, чтобы развернуться. В университете было безопасно - почему он там не остался? Боль под веками была горячей и красной, и он начал считать цифры в числе Пи, чтобы отвлечься от неё. Он дошёл до тысяч, когда наконец-то, измотанный, провалился в сон.

PS Автор тут внесла некоторые мелкие правки - и я теперь иду по следам, меняя кусочек то там, то тут. И маленькое предупреждение - вся речь в угловатых скобках - немецкая. Если видите скобки <...>, значит научная братия опять треплется на языке далёкой родины - от нервов или по необходимости - и их никто не понимает.

А это пусть иллюстрацией:



И эмблема "научного Егеря":

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Бритва Оккама
(фанфик по Тихоокеанскому Рубежу)

Название - Occam's Razo
Автор - Blair Rabbit
Переводчик - ksaS
Корректура -  Леночка.
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер
Прямое продолжение истории Тихоокеанского Рубежа
Оригинал: archiveofourown.org/works/903924/chapters/17484...



Глава 1 : Skipping off to the Mountains of Madness (Пропуск в горы безумия )

Дождь лил Готтлибу за воротник, одежда давно промокла до белья, да и в ботинках было полно воды. Море было тёмным и дышало тяжело, как роженица - он не мог отвести от него глаз. Он стоял, напряжённо выпрямившись, а набегающая волна пыталась добраться до его ног. Он сжимал ручку трости до побелевших костяшек, кончики пальцев уже онемели, ветер смешивал дождь с морскими брызгами и швырял в лицо.

- Доктор Готтлиб?
Он не повернулся, боясь отвести взгляд от океана. Чья-то рука легла на плечо, и он отшатнулся, яростно стряхнув её.
- Да? Я бы предпочёл, чтобы вы держали руки при себе.
Человек внимательно посмотрел ему в лицо и убрал руки в карманы пальто
- Я старший сержант Джойс. Это со мной вы говорили по телефону. Вы в порядке?
Он протянул Готтлибу перекошенный от ветра раскрытый зонт, и тот недоумённо смотрел на него какое-то время, прежде чем взять рукой в перчатке. Вода стекала с капюшона сержанта, впитываясь в его пальто и искажая черты лица.
- Да ... телефон. Я ожидал, что меня встретит доктор Гейзлер. Это из-за его письма я вам звонил. Я приехал, потому, что у него, как я понимаю, возникли какие-то трудности.
Сержант указал на пришвартованный неподалёку корабль. Сквозь пелену дождя можно было разглядеть тёмные фигурки людей, ведущих погрузку, несмотря на качку, натягивающую швартовые...

-Он уже на борту, инспектирует какие-то образцы, полученные из Гонконга. Большую часть из них уже погрузили. Он попросил меня вас встретить. Он сказал, что вы приедете, хотя я сомневался. Лично я бы на вашем месте остался там, где есть солнце.
Готтлиб взглянул на океан и почувствовал во рту привкус желчи. Впрочем, по пути из Мюнхена его рвало в каждом туалете, так что вряд ли в желудке сейчас нашлась бы хоть капля.
- Значит, вы умнее меня...
- Если вы у нас остаётесь, то на ближайшее время я ваш ангел-хранитель. Но учтите - пока не заполните все документы и формы - числитесь гражданским лицом. Деньги здесь платят хорошие, но еда отвратительна, и вы никогда не сможете согреться.
Сержант зашагал к кораблю, не трудясь подстраивать свои шаги под скорость спутника. Готтлиб захромал следом, стараясь держаться подальше от прибоя.

- А всё-таки, где доктор Гейзлер? Я бы предпочёл узнать, зачем я нужен, непосредственно от него.
Он споткнулся о толстый канат, превозмогая боль, поймал равновесие, и наткнулся на Джойса, мрачно смотревшего на океан. Проследив за его взглядом, он увидел, как огромный кусок так и недостроенной защитной стены упал в воду, породив чудовищный всплеск. Был грохот и скрежет, под отвалившейся облицовкой обнажился стальной каркас. Гигантское сооружение с небоскрёб высотой казалось до смешного нелепым.
- Я рад, что её так и не закончили, доктор Готтлиб. Эта штука как бельмо на глазу. Столько денег спущено впустую, и никакого толка, одни проблемы.
Готтлиб плотнее оперся на трость.
- Это было необходимое зло, сержант. К счастью, теперь всё закончилось, и, я думаю, стены снесут... в своё время.
- Хотел бы я, чтобы это было правдой, доктор. Но не уверен, что снос будет умным поступком. Особенно после разговора с Гейзлером. Что ж, хорошо, что вы здесь. Вы оставили свои вещи в порту? Я прослежу, чтобы их доставили. И вот, возьмите - он протянул ламинированный пропуск, мокрый и блестящий от дождя, на котором Готтлиб увидел своё собственное строгое лицо.

- Судно называется "Онтарио". Раньше было нефтяным танкером, потом попало в программу "Pan Pacific" и уже давно в ней используется. На борту исследовательский экипаж, несколько рейнджеров, ну и прочий персонал как раз возвращается с базы в Галифаксе. Просто покажите ваш пропуск дежурному. У вас будет собственная каюта, и я уверен - кто-нибудь скажет вам, где найти доктора Гейзлера. А ваш багаж я получу и доставлю к вам в каюту сразу после досмотра службой безопасности.
Поколебавшись, сержант протянул руку, чтобы забрать свой помятый зонт. На его бледном лице Готтлиб рассмотрел какую-то странную борьбу чувств, прежде чем он заговорил - до этого он орал, перекрикивая шум непогоды, а сейчас подошёл ближе и заговорил так тихо, что его было едва слышно за ветром и волнами: - На корабле к Гейзлеру прилипли некоторые неприятные прозвища. Если вам не понравится, что люди употребляют их в разговоре с вами, скажите им об этом... Но это может вас поссорить.
- Извините... Прозвища?
Сержант Джойс покачал головой и сделал шаг назад.
- Я не должен бы вам этого говорить, но лучше предупрежу - ведь вы собираетесь быть частью команды, в конце концов? Гейзлер не ладит с некоторыми из сотрудников. И с некоторыми из начальства. Случались инциденты с...
Он запнулся и резко сменил тему, вернув голосу прежнюю звучность: - Буду рад видеть вас на борту. А сейчас мне нужно проверить - всё ли, что должно попасть на борт, на него попало - а это не только вы. Приятно было познакомиться.
Когда туман и дождь поглотили силуэт сержанта, Готтлиб повернулся к океану. Движение поднимающихся волн завораживало, мысль о том, чтобы оказаться на корабле и стать ещё ближе к стихии отдавала безумием. Он стоял возле трапа, наблюдая за муравьиной суетой грузчиков. Огни зависшего над кораблём вертолёта на секунду высветили его борт. Этого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть, что название "Онтарио" перечёркнуто, а вместо него кто-то спреем написал "Отверженный". Эта деталь не утешала.
...........................................................................

- О! Вы ищете Реаниматора? Я думаю, он где-то внизу на складе. У него там что-то вроде лаборатории. Он просто с ума сходит, когда расстаётся со своими кусками кайдзю.
Готтлиб подарил молодой женщине один из самых убийственных взглядов, но она лишь улыбнулась в ответ и укусила яблоко, которое держала в руке.
- А вы?..
Она потянула ему руку, обтерев её сначала о свой тёмно-серый комбинезон. Весь встреченный им персонал носил такие комбинезоны - одного кроя, но разного цвета. Это опять напомнило ему Гонконг. Он посмотрел на протянутую руку, всё ещё мокрую от яблочного сока, но не сделал никаких попыток её пожать.
- Я повторяю: я хотел бы знать ваше имя.
Её улыбка слегка поблекла, и она отдёрнула руку.
- Соня Уотли, рейнджер канадской береговой охраны. Участвую в новой программе Егерь. А кто вы, я знаю. Мы все про вас здесь знали, даже раньше, чем сняли секретность.
- Подождите, - нахмурился он, - Новая программа Егерь? Стоп. Просто успокойтесь. Я пока не слишком хорошо понимаю происходящее. В данный момент я только попал на борт, и мне необходимо найти доктора Гейзлера.
Но она, словно не слыша его, продолжала говорить, размахивая веснушчатой рукой. Казалось, каждое её слово сопровождается жестом: - Да! Создание новой береговой охраны для борьбы с монстрами! Мы с братом тренируемся на "Сирене Карпатии" - это один из Егерей, предоставленных флотом ООН.

- Мисс Уотли... Я уверен, что со временем я всё узнаю о новой программе. Но сейчас я промок, очень устал, хочу поговорить с доктором Гейзлером и найти свою каюту. Если вы не можете мне помочь ни с одним из этих вопросов, то мне больше не о чем с вами разговаривать. И я бы предпочёл, чтобы в дальнейшем вы называли моего коллегу "доктор Гейзлер".
Она оценивающе посмотрела на него, прищурившись и сморщив нос, убрала с лица прядь рыжих волос, демонстративно медленно откусила от своего яблока и принялась шумно жевать.
- А ты ещё больший зануда, чем я думала... Нет, я конечно знала, что ты будешь ещё одним умным занудой, но ты гораздо круче. Давай, провожу тебя в мясной шкафчик.
Как выяснилось, "мясным шкафчиком" она называла промышленный рефрижератор в трюме танкера. Соня остановилась возле тяжёлой двери и поёжилась: - Я туда больше не хочу соваться. У меня от игрушек Ньютона мороз по коже. Я посмотрела номер вашей каюты - это прямо возле него, вам любой покажет.
За ржавой металлической дверью приглушённо звучала музыка, и Готтлиб почувствовал прилив облегчения. Возле холодильника мокрая одежда стремительно промерзала, дыхание превращалось в клубы пара.
- Благодарю вас, офицер Уотли, прошу простить, если был груб. У меня сегодня был долгий день.
Она улыбнулась ему и хлопнула по спине: - А, не парься. Зануда не может перестать быть занудой. Ещё увидимся. Не застревай в этой комнате ужасов.

Он следил, как она шла по тускло освещённому залу, пока не потерял её из виду, а затем перевёл взгляд на ржавую дверь. Протянул к ней руку, обхватил ручку длинными пальцами и замер, закрыв глаза и медленно дыша. Он слышал музыку, механический лязг, шум судовых двигателей. Ко всему этому добавлялся ещё один звук - нераспознанный пока, но несомненно знакомый. Дверь открылась неожиданно легко, и он увидел зал, размером с футбольное поле, освещённый всего несколькими тусклыми лампами возле аквариумов с внутренностями кайдзю. У него пересохло во рту, когда он понял, что является источником шума - в высоко поднятом от пола цилиндрическом контейнере плавало неповреждённое сердце кайдзю. И оно билось.
Не отводя от него взгляда, он спустился по металлической лестнице в нижний ярус холодильника, где кроме образцов Гейзлера хранились накрытые брезентом коробки, ящики и, кажется, даже какие-то части Егерей. На лестнице его качнуло, и он вцепился в ледяные перила, по-прежнему глядя на бак с сердцем. Пол под ногами дрожал, и он почувствовал первое прикосновение морской болезни.

-Гейзлер? Ньютон? Ты здесь?
Здесь тоже гремела музыка, но какая Металлика смогла бы соперничать с этой чудовищной пульсацией? Он стащил сырые перчатки и сбросил на стул своё тяжёлое пальто - ему отчего-то показалось, что без мокрой одежды будет теплее. Это было ошибкой - он промок насквозь, дыхание, паром выходившее из носа, коснувшись кожи обжигало.

- Ньютон? Я пришёл, мне сказали, что ты здесь. Не мог бы ты что-нибудь ответить?
Сейчас он стоял совсем близко к баку. В светящейся синим поверхности он мог видеть отражение своего лица - измождённого, похожего на череп.
Пропорциями сердце кайдзю напомнило черепашье, но он отметил четырёхкамерное строение - как у человека. Он мог видеть движение клапанов, а один из толчков отозвался в его голове мучительной вспышкой. Постепенно музыка и звуки корабля ушли, оставив лишь тишину и биение. Он медленно приложил ладонь к стеклу. Забытая трость выпала из онемевших пальцев, он опустился на колени...
......................
Улицы Гонконга были темны, кроме единственного светящегося знака - кроваво-красного, мокрого, с набитой по трафарету головой кайдзю. Стрелка на знаке задавала направление вниз по переулку, мимо домов, украшенных фрагментами гигантских скелетов. Готтлиб не задумывается, что это - он просто идёт мимо них, мимо закрытых ларьков с тёмными стёклами. Он находит ещё одну нужную ему примету - надпись "Кайдзю-укрытие" - эти слова продублированы на китайском, японском и французском языках. Он продолжает идти, хотя отсутствие людей его слегка нервирует. Наконец он находит третий знак - на нём написано "Ньютон Гейзлер", ниже стрелка и картинка - очки в роговой оправе.
- Что ж, отлично, спасибо за полезную информацию. По крайней мере, теперь я точно знаю, что всё это мне снится.
Он прикоснулся к рисунку и пошёл по направлению, указанному стрелкой. Дома становились всё более странными, и наконец в тупике он увидел дверь, встроенную в череп огромного кайдзю. Он рассматривал её рассеянно постукивая тростью. Надпись наверху гласила: "Ньютон Гейзлер-вход - на свой страх и риск". Угол его рта дрогнул в улыбке, и он приветственно кивнул надписи: - Хорошо сказано. Но, боюсь, мне придётся рискнуть. В конце концов, я для этого и пришёл.
Кайдзю приоткрыл выбеленные челюсти шире, и Готтлиб увидел за ними одну из своих графитных досок - числа на ней возникали сами, быстрее, чем он мог отследить взглядом. Потом появилась желтая лента, разделяющая лабораторию - затем она превратилась в полосу жёлтого света, расширилась, пока не заполнила собой всё. Купаясь в волне внезапного ослепительного солнечного света, Готтлиб поднял руку, защищая глаза.

Он услышал детские голоса. То, что он увидел, было таким живописным и мирным и так резко отличалось от грязных улиц Гонконга, где он только что был.
Было лето... Красивый белый дом стоял на берегу озера, яркие шары. привязанные к почтовому ящику, покачивались на ветру. Он пошёл по дорожке, прислушиваясь к детскому смеху. Банда весёлых шестилеток пронеслась мимо и нырнула в пластиковый бассейн, стоящий на ухоженном газоне. Он увидел плакат "С днём рождения, Ньют!" и подумал, что слишком мрачно одет, высок и неуместен - как Егерь в окружении электромобильчиков. Он искал Гейзлера, но что-то внутри подсказывало не слишком стараться.
С обратной стороны дома он увидел веранду.
Стеклянные двери были открыты, показывая гостиную с мерцающим телевизором. Шестилетний Ньют сидел в мокрых плавках и полотенце, восхищённо наблюдая, как на плоском экране Годзилла крушит Токио. Он ронял на диван капли и ел кусок торта, не отводя глаз от чёрно-белой бойни. Готтлиб вошёл в гостиную и замер, наблюдая за ним. Похоже, он догнал своего кролика. Вот только как он это сделал... Они не были в дрифте. Правда, иногда он видел картинки из прошлого Ньюта, но ничего, напоминающего эту. Мальчик заговорил с ним, не отрываясь от экрана:
<- Хочешь посмотреть со мной?>
Он говорил по-немецки.
Готтлиб набрал дыхание, но не смог ничего ответить.
<- Диван немного влажный...>
В его голосе было что-то жалкое, и Германн нерешительно сел рядом на сырое покрывало. Кажется, шла американская версия - её он не смотрел. Только японскую и уже совсем взрослым.
<- Там снаружи отличная компания для игр... Почему ты здесь?>
Ньют пожал плечами и сковырнул с торта кусок глазури.
<- Я и не хотел гостей. Я их не люблю. Это мама хотела, и я сказал "хорошо". Чтобы не обижалась.>
<- Это было очень любезно с твоей стороны.> - осторожно ответил Готтлиб.
Он никогда не умел разговаривать с детьми. Как, впрочем, и со взрослыми.
Они замолчали оба. Ньют вернулся к Годзилле, а Германн рассматривал комнату - солнечно-жёлтые стены, цветы в множестве ваз, большое фортепиано и прислонённая к нему виолончель ждут рук музыкантов. Похоже, это было хорошее место для жизни. Единственно неуместным здесь был бледный мальчик в зелёных плавках. Но некоторые вещи исхитряются всегда быть не на месте - где бы ни находились. Он потянулся за тростью, думая, стоит ли пойти и поискать отсюда выход, как вдруг маленькая рука схватила его за рукав. Готтлиб посмотрел в большие зелёные глаза Ньюта - левый зрачок был окружён кровавым множеством лопнувших сосудов.
<- Останешься? Я дам тебе кусок торта, хорошо?>
<- Я не знаю, Ньютон. Мне в самом деле надо идти.>
<-Смотри, он тоже хочет торта?>
Ньютон протянул руку, Готтлиб посмотрел туда, куда он указывал - и задохнулся криком. Сквозь двери веранды он увидел кайдзю - не менее чем третьей категории. Монстр открыл свою составную пасть - одну часть за другой и заревел, так, что с потолка посыпалась штукатурка, а телевизор отъехал от стены. Брызги кислоты летели из его рта, прожигая диван и полированный паркет. На пол со стоном рухнула виолончель, одна из фарфоровых ваз разлетелась осколками и каплями. Два ряда голубых глаз искали их, бесконечно длинный язык обошёл диван и столик и вернулся вспять. Он был похож на странную светящуюся медузу, разворачивающуюся, чтобы их схватить.
<- Оно не собирается нападать! Пойдем со мной! Пойдем со мной в Разлом!>
<- НЕТ! Ньютон, стой!>
Готтлиб кинулся вслед за ним, пытаясь поймать, но малыш бежал в сторону гигантского рта, наполненного рядами бритвенно-острых зубов. Мир за окнами дома теперь был заполнен вязкой розовой дымкой. В ней плавали странные аппараты из черного обсидиана и гладкого синего металла. Монстры кричали в родовых муках, их крики, звуки ветра и океана заставляли его мозг агонизировать.
.....................................
- Он приходит в себя.
Готтлиб чувствовал, что его тело сотрясает дрожь, зубы стучат, а сердце бьётся болезненно и неровно. Он увидел чашки дефибриллятора возле своей груди.
- Даже разряд не понадобился, - незнакомый голос звучал слегка разочарованно.
- Ну и хорошо. Надо перенести его в каюту.
Он попытался сосредоточиться на чем-то, что знал... но здесь всё было чужим. Было трудно дышать, язык казался опухшим, и он замёрз. За всю свою жизнь он не помнил такого холода. Когда слово прозвучало, он сам не понял, что говорит по-немецки: - Х-холодно...
Женское лицо парило над ним и на мгновение ему показалось, что это Ванесса. Но эта женщина была намного старше и с более светлой кожей.
- Всё будет хорошо, дорогуша. Сейчас мы вытащим тебя отсюда куда-нибудь в тепло, comprendo?

Его мозг требовал действий - разных и не имеющих смысла. Он должен был уйти
в глубину, где можно прятаться и водятся крупные кальмары, или... ему было пора на лекцию по биомеханике или... его сейчас стошнит. Или всё одновременно.

- Да не стойте же вы как идиоты! Apresurarse! Поторапливайтесь!
Он задохнулся, не в силах говорить, и чьи-то руки подняли его. Обледеневшая одежда сухо хрустнула, и он оказался в объятьях огромного мужчины. Где-то рядом женские голоса спорили по-испански. Сколько времени он пробыл в холодильнике? Его мозг вновь пытался думать о слишком разном - со стороны это было должно выглядеть глупо.
- Я не знаю, Cariño. В лазарете есть химические грелки, я знаю, тебе просто надо их найти!
- Хорошо, мама! Я иду! Иду уже!
Его голова запрокинулась, и он увидел огни соседних кораблей - тошнотворно-флуоресцентно-жёлтые.
- Гейзлер? Где он?
Пожилая женщина опять появилась рядом. Он почувствовал, как тёплая рука сжала его руку: - Моя дочь Нета пошла, чтобы принести кое-что из холодильника, и нашла тебя возле бака Кракена. Ты, верно, в обморок упал. Пошёл в холодильник в мокрой одежде - просто как ребёнок.
Человек, несущий Готтлиба, вопросительно хмыкнул, и она улыбнулась ему: - Это не далеко. На пропуске написан номер каюты - это возле рейнджеров. Прямо рядом с Ньютоном. Меня зовут Нита Мелеро, а это Гарри Арчер. А ты Германн Готтлиб, да? О нет, не говори ничего, Cariño. Я знала, что ты приедешь сегодня. Ньютон сказал мне за завтраком
Он бы и не смог ей ответить - так стучали зубы. Дверь каюты была узкой, и Ните пришлось ждать в коридоре, пока Гарри внесёт его и уложит на койку, но она тут же протиснулась мимо этого медведя в облике человека и хлопнула его по плечу: - Спасибо, Гарри. Помоги мне ещё немножко - добудь горячего чая. А если увидишь мою лентяйку-дочь, скажи, чтобы поторопилась.
Гарри проворчал что-то под нос и вышел, а Нита засуетилась, что-то ища в крошечном туалете и под кроватью. Не переставая бормотать по-испански, она распутала обледеневшие шнурки, разула его, стащила брюки и жилет. Она обращалась с ним, как с пятилетним, но он был слишком замёрзшим и несчастным, чтобы возражать. Укутав его одеялом, она схватила его бледную руку и начала растирать, согревая.
- Мы вовремя успели. Ты там мог умереть, знаешь? Ньютон вечером обычно спит, и туда ещё долго никто бы не зашёл. Ты ведь учёный? Значит, мне теперь и за тобой смотреть, а?
Его всё ещё трясло, ногу сводило, но дышать стало легче, и он, наконец смог улыбнуться ей. И он действительно собирался убить Гейзлера при первой же возможности. Больше не откладывая.
В дверях появилась Нета, всем похожая на мать, как младший клон - с полными руками армейских химических грелок.
- Долго же ты ходила. Что ты там делала? Цветочки нюхала? Он за это время мог и умереть.
- Не шуми, мама, шла так быстро, как могла, - она переломила несколько пакетов, и Нита подсунула их к его груди и ногам. Он слушал спор женщин, дрожь отпускала тело, и корабельная качка из тошнотворной превращалась в убаюкивающую.
- Ну, теперь ты будешь спать, глупый мальчик? Я потом зайду, посмотрю как ты. И скажу Ньютону, что ты его искал.
Она прижала тёплую руку к его щеке, и он хотел сказать, что смешно так обращаться с тридцатисемилетним мужчиной, но уснул быстрее, чем успел это сделать.

Океан был большим - таким, как надо. Океан был глубоким, и в нём можно было спрятаться. На земле было тяжело ходить и дышать, но вода была хорошей - глубокой и холодной. Он нашёл косяк рыб и втянул его в себя открытым ртом. Он всегда был голодным и ищущим. Иногда он искал других, и порой они отзывались. Их было не много, но он слышал их в своей голове. Он вынырнул и увидел силуэт корабля на горизонте. Он не хотел, чтобы его нашли. Он опускался глубоко - глубже и глубже, туда, где не было света, кроме его собственного синего свечения. Он нашёл трещину, в которой уютно будет спать. Он позвал других, но ответа не было, они остались только в его голове. Но он найдёт их - их и других.

Он просыпался медленно, словно после тяжёлого похмелья. Тело было оцепеневшим, а нога адски болела. Он попробовал изменить позу - иногда это помогало. Потребовалось время, чтобы понять - где он сейчас. Образы бесконечной чёрной воды ещё цеплялись за мозг, но уже таяли. Он натянул одеяло выше и попытался вернуться в сон.
- Доброе утро ... Ну ...или, я думаю, добрый день...
Он удивлённо открыл глаза.
Ньютон Гейзлер сидел возле его кровати на складном стуле, облокотясь на тонконогий металлический стол. У его ног пыхтел вонючий бензиновый обогреватель, единственная лампочка под потолком давала качающийся круг жёлтого света. Они уже покинули Новую Шотландию, и океан был неспокоен.
Держа в руках трость Готтлиба, он рассматривал её, подставив под свет вырезанную из кости ручку, поблёскивающую в тех местах, где Германн привык оглаживать её большим пальцем. Резьба не выглядела доброжелательной - голова с пастью, полной острых зубов и ряды маленьких глаз.

- Здорово. Похожа на Неряху. Это настоящая кость кайдзю?
- Почему ты меня не встретил? Почему пришёл только сейчас? Я приехал сюда из-за твоего письма...
- Я... Мне очень жаль. Откуда я мог знать, что ты устроишь себе приключение в первый же час?

Германн опустил ноющую голову на подушку. Когда он заговорил, голос звучал хрипло и напряженно: - Гейзлер, зачем я здесь? Я слышал про новую программу Егерь, и твой сержант говорил загадками. Он намекал, что кайдзю не ушли. Ты написал, что нужна моя помощь. Ну вот, я здесь - объясни мне что-нибудь.
Ньютон глубоко вздохнул и притих, собираясь с мыслями: - Ну... это началось с китов. Они исчезают.
- Ты вызвал меня сюда, в эту ледяную дыру на краю цивилизации только из-за пропажи нескольких китов?
- Они пропали, потому что их съели. Если ты некто здоровый, как кайдзю - хотя бы и второй категории - тебе всё время надо что-то запихивать в рот. Киты не имеют естественной защиты, кроме размера - она им просто не нужна. Вплоть до последнего десятилетия они были самыми большими ублюдками в океане, королями среди морских млекопитающих. И они не единственные, кто исчезает. Бесследно пропадают огромные косяки рыб - и в Тихом океане и в Атлантическом. Это не похоже на проблемы с экологией. Кайдзю возвращаются, Германн. Возвращаются, но не нападают на нас. Нам нужно знать, почему.
- Стоп ... просто остановись. Это глупо даже для тебя. Вся твоя дикая китовая теория - просто незрелая спекуляция. Даже если киты действительно исчезли, они могли быть съедены прошлыми кайдзю. Что тебе на самом деле от меня нужно? Я чувствую, что ты втравливаешь меня в какую-то авантюру.

Лицо Гейзлера всё ещё было в тени - только поблёскивали стёкла очков.
- Германн, ты не подписывал никаких бумаг, ты сможешь всё бросить в любой момент. Ты уже год как выведен из режима секретности. Кстати, парень, а что ты сделал за этот год?
- Я опубликовал моё исследование теории Рифта... и я преподаю в мюнхенском университете.
Ньютон фыркнул: - Готтлиб, ты в самом деле собираешься зачахнуть, вдалбливая свои теории богатым тупицам? Не рекомендую. Я потратил на это шесть лет.
- Меня это устраивает. Мне кажется, я достаточно послужил человечеству. Знаешь, что я думаю, Гейзлер? Ты хочешь, чтобы кайдзю вернулись. Я вижу тебя насквозь со всеми твоими татуировками и адреналиновой зависимостью - ты просто не можешь без них. Ты не можешь без острых ощущений. Он скривил губы в усмешке: - Ты не можешь без монстров.

Мерцал свет качающейся лампы, из обогревателя ползло пахнущее бензином тепло...

- Хорошо, а давай поговорим о тебе. Ты мог бы наплевать на мой звонок - но вместо этого оказался с чемоданом на канадской верфи. Единственно существенное, что случилось с тобой за этот год - твой развод, о котором ты не упоминал в письмах. Ты просто сидишь в своей маленькой дерьмовой квартире и иногда готовишь себе маленькую дерьмовую еду. Я прочитал твою книгу о теории Разлома. Я читал твои статьи в журналах. И я знаю, что ты лучший, доктор Готтлиб. Но прямо сейчас ты можешь набить себе татуировку "пожалуйста, убейте меня, прежде чем я умру от скуки" прямо на своём большом красивом лбу. И не ври себе, всё так и есть!

Он придвинулся ближе, подставив лицо свету, и снял очки. Его левое веко обвисло, и улыбка была перекошенной из-за частичного паралича мышц. Готтлиб непроизвольно отшатнулся, вжимаясь спиной в подушку.
- Выгляжу не очень, да? Тридцатилетний чувак с последствиями инсульта. Мне пришлось попробовать дрифт с другим человеком. Я не хотел, я сразу сказал, что мы не совместимы. Начальство считает, что любой вояка с зачатками мозга может дрифтовать со мной. Это оттого, что они имели дело только с командами Егерей, а выпускников МИТ среди пилотов обычно не увидишь. Ну и я тебе сразу скажу - ни черта у нас не вышло. Я не вошёл в контакт с парнем, которого они выбрали, и мой мозг - тоже. Большинство пилотов дрифтуют с семьей или друзьями. Я не думаю, что смогу делать это с кем-то, кроме тебя.
Германну потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть себе голос и ещё несколько, чтобы найти, что с его помощью сказать.
- Ты так и не сказал, зачем это нужно. Почему ты должен пилотировать?

Ньютон откинулся назад, опять пряча лицо в тень.
- Армия предполагала использовать Егерей в случае войны. Хорошая боевая техника. Но тут стали пропадать киты, а в океане полно странных сигналов на радарах. Исчезают суда, хотя широко об этом не сообщается. Правительства боятся облажаться, и им нужны учёные. Не вояки. Ты единственный человек, кроме меня, кто видел улей. Отачи в Гонконге была не первой кайдзю, прошедшей через Рифт беременной - мы оба это знаем. У тебя тоже есть сны об океане, и нам придётся во всё это влезть. В лаборатории сейчас не отсидеться.
В его высоком голосе звучало отчаяние: - Ты видишь это, как и я... Я же знаю, что видишь. У меня бывают дрифт-сны о тебе. И Улье. Не лги мне - ведь у тебя есть сны об океане, Германн?
- Да, я вижу сны об океане, Ньютон.
Словно монах, перебирающий чётки, Гейзлер потер голову кайдзю, обведя пасть, скошенный подбородок, резкий контур головы.
- Я не думаю, Ньютон, что ты говоришь мне всё. Допустим, ты убедил военных, что есть и другие кайдзю. Но я не понимаю, почему они хотят засунуть в Егеря нас. Не вижу никакого смысла. Строительство новых Егерей вообще не имеет смысла. Программа закрыта. Даже если мы сохраним несколько экземпляров - всё это уже устарело...
Неожиданная мысль пришла ему в голову, и он попытался рассмотреть в темноте глаза Ньютона: - Это сердце. Оно живое. Откуда, зачем?
- Я даже не знаю, как тебе ответить, Германн. Просто... ты можешь мне просто поверить? Пожалуйста? Пойми, мне действительно нужен сейчас кто-то близкий на моей стороне.

Он вздёрнул рукав своей шерстяной куртки, чтобы почесать татуировку, качнул ногой. Это был прежний Ньютон - всё такой же бешеный, неловкий и нервный. Готтлиб опять увидел, что здесь в тени прячет лицо тот самый шестилетний мальчик,
сбежавший со своего дня рождения.
Внутри что-то дрогнуло, и он понял - он скучал. Связь между ними никогда не обрывалась, и встреча с Ньютоном заполнила ту огромную голодную пустоту внутри, в которой он себе до этого не мог признаться.
Он тяжело вздохнул: - Хорошо, Ньютон, я постараюсь помочь. А теперь, пожалуйста, убирайся отсюда и дай мне спокойно умереть.
- Конечно, приятель, отдыхай. Я попозже принесу чего-нибудь поесть.

Комментарий для новых читателей от переводчика:
Сейчас в этой главе есть некоторые расхождения с авторским текстом, потому что автор её радактировал (как и некоторые другие, в частности, третью)/
Как только будет кусочек времени, мы введём правки.

PS Совсем чистовая редакция будет, когда автор закончит Оккама. Потому что она грозит после окончания ещё раз пройтись по тексту.

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor