[ksas]

Продолжение "Бритвы Оккама"
Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Перевод - ksaS
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер
Размер: 199310 слов на данный момент

Оригинал: archiveofourown.org/works/903924/chapters/24940...

Глава 25 "Strange Loyalties" (Странная верность )

- Мне не нравится, что ты намерен встретиться с этим чуваком в одиночку, Херм. Я не думаю, что это умно.
Облокотившись на маленький обеденный стол, Германн смотрел на заснеженный лес, проносящийся мимо окон кемпера. В фургоне было темно, внутрь из серого зимнего мира попадало совсем немного света. Голос Ньюта пробился сквозь ритмичный стук и взвизги "дворников" и поскуливающий шум гибридного двигателя, сломав вязкое молчание, в котором они ехали.
Ньютон оглянулся со своего пассажирского сидения. В сумраке Германн не мог разглядеть его глаза за стёклами очков, но он мог ощущать жар от взгляда, которым смотрел на него партнёр. Фары светили в снежный вихрь, и было трудно разглядеть путь в танце падающих перьев. Близнец Уотли устало потёр глаза, и ответил Ньюту раньше Германна.
- Я предполагаю, у нас просто не было выбора. Они уже загнали нас в ловушку... Соня в интенсивной терапии, и хоббит пока на приколе. Мы не можем отсюда свалить. Никаких вояк не было, но я видел, как полицейские говорили с персоналом больницы.
Германн помассировал кожу головы. Он всё утро нянчился со своей мигренью, и беспокойство Ньютона не облегчало пульсирующую боль за глазницами. Соня перенесла последнюю операцию. Не вся, впрочем - она стала короче на несколько дюймов тонкого кишечника, но в остальном - целая. Другим органам Уотли досталось меньше, но положение было серьёзным. Шок и кровопотеря убили бы большинство людей, но как заметил Балор "близнецы слишком упёртые и глупые, штоб помереть." Балору тоже было лучше. Стресс и недосыпание, среди прочих дурных привычек, наконец-то сбили с него спесь. Официальный диагноз звучал как "истощение", но Германн чувствовал, что настало время поговорить с человеком о его курении... или, по крайней мере, о выпивке.
- Нет. Мы хотим поговорить с PPDC, это может оказаться позитивно... нам пока ничем особенным не угрожали и в записке гарантировалось, что если я с ним встречусь, в больнице не появятся никакие солдаты, верно?
Не сводя глаз с дороги, Говард пожал плечами: - Это то, что он сказал, но я не знаю, что он подразумевал под этим. Я знаю только то, что передала медсестра на ресепшн. Она сказала, что подошёл хорошо одетый чувак и оставил записку специально для "Германна Готтлиба и компании." Он сказал, что из PPDC, поэтому я тебя и вызвал.
Ньют с сомнением взял записку и хмуро взглянул на неё, рассеянно трогая повреждённую сторону лица. Он зачитал часть из неё вслух, добавив к своему пронзительному голосу издевательскую растяжечку: - Уважаемый бла-бла-бла-бла... Пожалуйста, встретьтесь со мной для переговоров о вашей ситуации. Я чувствую, что я, как представитель PPDC, могу начать переговорный процесс между нашими сторонами... бла... В ваших интересах появиться ровно в... ах! Если вы примете решение уклониться, я могу предположить, что Вы не заинтересованы в мирном сотрудничестве и это докажет PPDC необходимость силовых мер... Тьфу на этого чувака. Кто бы он ни был, одна манера письма заставляет меня захотеть врезать по его чёртовой морде.
Германн посмотрел на Ньюта и почувствовал теплый жар любви, обжигающий щёки.
- Не могу сказать, что не согласен, но ясно одно - если я не пойду, будет хуже, чем если пойду. Он настаивает, чтобы я встретился с ним в одиночку, значит так я и сделаю. Ньютон, так или иначе тебе необходимо провериться в больнице. Говард, спасибо, что приехали, чтобы нас доставить... не знаю, как бы мы добрались до города без вас.
Германн всё ещё чувствовал вину за пропущенный звонок Говарда, но он не сожалел том, что сделал с Ньютом. Он всегда думал, что если когда-нибудь совершит то, о чём мечтал... что отодвинул так далеко - то вероятно просто умрёт от чувства вины. Однако теперь, наблюдая игру затуманенного зимнего солнца на лице Гейзлера, он ощущал своеобразный покой... мир внутри себя. Встреча с этим неизвестным чиновником PPDC пугала его меньше, чем была должна. Не теперь, когда он перепрыгнул через самый высокий в своей жизни барьер.

- Видеообращение о встрече было размещено вчера вечером. Без сомнения, PPDC отслеживает всё, что выкладывает Куш. По его словам, любое, размещённое нами, немедленно становится вирусным. Ньютон, я был бы удивлён, если бы Новости не показали наше обращение к PPDC. Если они захотят причинить мне вред на этой встрече... хорошо. Мои угрозы не сработали, и это случилось бы так или иначе. Я к этому готов.
Яростно крутанувшись в кресле, Ньют снова взглянул на него: - Ладно, я счастлив, что ты к этому готов! А я думаю, что хотел бы побыть с тобой подольше. Вот так значит.
Покосившись на Говарда он заговорил демонстративным шёпотом по-немецки, что, вероятно, сделало предмет их разговора ещё более очевидным: < - Я предпочёл бы, чтобы то... что мы сделали в церкви... случилось больше одного раза,>
Германн облокотился на руку и взглянул на него, заломив бровь.
< - О, ты так хорошо о нас думаешь? >
Ньют не улыбнулся. Он прикусил ноготь и дёрнул ногой, с несчастным видом теребя свой ремень безопасности. Рассеянно барабаня по приборной панели фургона, он вновь заговорил по-английски: - Ебать, Германн, это не смешно. Это может быть Барлоу, поджидающий нас с компанией чуваков со стволами и чёрными вертолётами. Это может быть засада...
Он замолчал, и дрифт сказал всё за него. Германн мог ощущать темноту клубящегося красного страха и мягкие оттенки любви и беспокойства. "Я не хочу, чтобы ты шёл. Ты мне нужен. Я не хочу, чтобы ты шёл один."
- Я не думаю, что там будет засада, Ньютон. Им ни к чему так таиться... И я надеюсь, что это не Барлоу. Мы не слишком хорошо расстались.
Гейзлер смотрел вперёд опустевшим взглядом, словно отчасти успокоившись. Германн наблюдал за ним, пытаясь понять, был ли это один из провалов или просто нехарактерная для биолога потеря дара речи. Ньютон не заговорил вновь, и кабину кемпера заполнила плотная, неуютная тишина. Давящее ощущение между глазами усилилось, и Германн вздохнул, нетерпеливо потирая виски.
Говард свернул на главную дорогу. За окнами кемпера яростно кружился снег, ветер чуть успокоился, но снегопад не унимался. Говард широко зевнул - он, должно быть, устал. Близнец позвонил Германну как только получил записку и, когда тот не ответил, оставил длинное безумное сообщение. Время между побуждением на алтаре и этим моментом в фургоне было единым размытым разговором с Мако и Райли... объяснением видео с Кушем. Теперь они внезапно ехали в Абердин. Германн был просто рад, что рейнджеры Сорокопута остались со своим Егерем и Ульем. Даже если бы PPDC дали слово никого не трогать, у него было ощущение, что они не колеблясь допросили бы рейнджеров Возносящегося при первой же возможности.
Чтобы заполнить неловкую тишину, Говард включил радио, но его поприветствовал белый шум помех. Он прикрутил звук и нервно откашлялся: - Так... м-ммм... и куда мне теперь?
..................................................................................................................................................................................................................
Ввалившись в захудалый ресторанчик, Германн обрадовался внезапному теплу. Неведомый представитель PPDC проинструктировал в записке, что встреча состоится в маленькой блинной с названием "Пища Кастро". Низенькое здание находилось на окраине города и его было сложно не увидеть с дороги. "Кастро" был выкрашен в противный оттенок морской волны в разбеле и стоял возле единственного действующего отеля Абердина. Германн почувствовал уверенность, что это место было выбрано исключительно ради удобства.
Он закрыл за собой дверь и стряхнул снег с куртки. Если об этом месте вообще можно было сказать что-то хорошее, так это то, что система отопления у них работала. Осторожничая со своим самодельным костылём на гладкой плитке, Готтлиб заковылял в выцветшей табличке "Подождите, пожалуйста - вас посадят". "Пища Кастро" пах так же древне, как выглядел. Это был стойкий запах кленового сиропа, пыли и жареного кофе - не самая неприятная комбинация. Стены с отстающими обоями и облезлой коричневой вагонкой были полностью покрыты безделушками на морскую тему. Деревянные чайки, пластиковые якоря и бутылки в осыпающихся ракушках стояли на покосившихся полках рядом с репродукциями, на которых шхуны плыли по бушующему океану. Столы были изрезаны, а в облупившихся пристенных кабинках сидело всего несколько человек.
Возле хозяйской стойки читала книгу официантка, выглядящая так, словно умирает от скуки и явно больше интересующаяся романом, чем работой. Она едва взглянула на входящего Германна, но недовольно вздрогнула от устроенного им сквозняка. Оторвавшись от драной книги, официантка завела привычную речь и наконец-то подняла голову, чтобы посмотреть на посетителя.
- Добро пожаловать в Пищу Кас...
Германн не заметил её заминки, оглядывая столы в поиски человека, с которым должен был встретиться. Очевидно, дальше был ещё один обеденный зал. Он сухо сглотнул. Кто бы это ни был - он был там. Что если прав Ньютон? Что если там Барлоу и он пришёл не один?
- Вы... Э-эээ... сэр?
Вздрогнув, Германн обернулся к официантке, просто излучавшей сияние, словно он был её давно потерянным другом. Оглянувшись, она прикусила губу, так будто ей было неловко за состояние собственного рабочего места.
- Я... я могу найти для вас прекрасную кабинку подальше от холода, я имею в виду... у нас для инвалидов... я имею в виду... Не то чтобы вы... ну, вы знаете... в нём реально нуждались, но если вам надо...
Он вежливо улыбнулся и сделал ещё один неуклюжий шаг к ней, впритирку разминувшись с неустойчиво сидящим при входе резным деревянным пиратом отвратительного вида.
- Я здесь, чтобы кое с кем встретиться. Боюсь, я не знаю его имени, но...
Она взглянула на него снова, широко раскрыв глаза, и Готтлиб ощутил неуютное натяжение в груди, не понимая, что делать. Его глаза заметили что-то блестящее на её груди рубашке возле бейджика. Нет... Он заметил не сам - она направила его взгядом, намекающе посмотрев вниз. На мгновение Германн задался вопросом, не флиртует ли она с ним (и знал, что Ньют где-то хохочет оттого, что эта мысль пришла ему в голову). Он резко остановился и вдруг увидел то, на что она указывала.
Это был значок, маленький яркий и очень знакомый значок на булавке. Если бы Германн был в своей рейнджерской куртке, то очень похожий был бы на воротнике. Здесь же, на блузе девушки рядом с бейджиком бодро заявляющим "Привет! Меня зовут Бет!" было грубое подобие значка, который Ньютон подарил Готтлибу в пустыне на стоянке для дальнобойщиков. Он выглядел самодельной неуклюжей копией с оригинала - словно какой-то художник невеликого таланта изо всех сил попытался скопировать обнимающихся джекелопов. Всё было на месте, даже слова "Lets Jackelope! ” неуклюже выведенные чёрным маркером.
- Как?
Официантка нервно ему улыбнулась и не ответила, Она повернулась, качнув светло-рыжим "хвостиком" и поманила его за собой, ведя за стену с бордюром из древних пластиковых кораллов и фальшивыми рыбацкими сетями, выполнявшими роль занавески.
- Там мужик в возрасте, который пришёл несколько минут назад и сказал, что кого-то ждёт. Я предполагаю, что он имел в виду вас. Я посадила его на стул у камина. Проходите в конец... Э-э-мм... осторожно, там лужа.
Она казалась смущённой. Не он ли заставил её волноваться? Или... Германн едва успел задуматься над загадкой значка, как увидел человека, пришедшего на встречу с ним, и это повергло его в панику. Он был очень высоким, широкоплечим и худым. Всё в нём было стройно, холодно и в высшей степени профессионально. Когда Германн подошёл, он, не сделав попытки подняться, взглянул на него тёмно-карими, почти чёрными глазами.
- Сын.
Германн остановился, почувствовав, что его сотрясает страх такой силы, что мурашки бегут по спине, и кислота сжигает желудок. Улей неловко корчился, и Ньют потянулся к нему всплеском синей тревоги. Из всех возможных монстров, которых можно было послать на переговоры в вульгарный старый ресторан, в PPDC выбрали наихудшего. Он с радостью бы встретился с целой компанией Барлоу... с целым стадом Дитрихов вместо... этого. Готлиб стоял так прямо, как мог, придав лицу пустое выражение в попытке скрыть несущийся сквозь него отчаянный страх.
- Отец.
Ларс Готтлиб бесстрастно смотрел, как его сын прислоняет костыль к соседнему столу и усаживается на место. Официантка ("Бет" - вспомнил Германн ) стояла рядом, вытянув руки в готовности поддержать, если понадобиться. Она помогла Германну придвинуть стул к столу, и хотя он был действительно признателен ей за доброту, выглядело это неловко. Его щёки покраснели, он глубоко вздохнул носом: - Благодарю вас, мисс.
Девушка улыбнулась, заработав на свою беду замораживающе-неприязненный взгляд Ларса.
- Не за что... гм-м... может быть принести вам выпить чего-нибудь тёплого, пока вы заказываете?
- Он выпьет чашку кофе, и мы не будем ничего есть. Я не ожидаю, что эта встреча затянется, юная леди.
Взглянув на Ларса, официантка вздрогнула, словно только что заметила его присутствие. Его тон был настолько непрятным, что она слегка запнулась, отвечая: - Вы уверены? Я... еда сегодня на мне. Я просто горжусь тем...
Пожилой мужчина прервал её, прищурив глаза: - Спасибо, кофе будет достаточно. Теперь, пожалуйста, оставьте нас.
Герман проследил за её бегством, и страх в его желудке сменился яростным гневом - тем гневом, что много лет был строительным материалом для подавленной ненависти.
- Я вижу, отец, ты по-прежнему вежлив с подчинёнными.

Ларс критически рассматривал Германна. Его глаза подмечали каждую морщинку на лице, неопрятные волосы, потрёпанную одежду, грубый самодельный костыль. Увиденное ему явно не нравилось.
- Германн, твоя внешность вызывает отвращение. Ты похож на нищего бродягу. Что ты с собой сделал?
Германн старался не съёживаться, но ничего не мог с собой поделать. Независимо от того, насколько слова отца были жестоки, они были правдой. Вероятно, он был сам на себя не похож - тень уравновешенного и опрятного математика, работавшего в стерильных лабораториях, часами вдыхавшего меловую пыль. Он ответил злым, истекающим сарказмом голосом: - Сожалею, что он соответствую вашим ожиданиям. Возможно трудно найти время для ухода за собой, когда бегаешь от военного ведомства.

Официантка поставила перед Германном парящую чашку горячего кофе и вновь сбежала. Он сосредоточился на чашке, потянувшись дрожащей рукой за сливками, отказываясь встречаться взглядом с отцом, Тот отрывисто говорил, ничем не выказывая, что заметил раздражение сына: - Итак, с бегством покончено. Я пришёл, чтобы попытаться тебя переубедить, прежде чем всё повернётся... неприятным образом.
Германн почувствовал себя маленьким мальчиком. Он был маленьким и его отец собирался читать ему нотации из-за незаправленной рубашки или плохой оценки... разве что наказание теперь будет не детское. Сопротивление PPDC обойдётся дороже, чем остаться без свободного времени или ужина.
- Я не сдамся. Я уверен, вы притащили с собой половину личного состава PPDC, но я этого не сделаю, слышите...
- Германн, здесь нет никаких военных. Это всего лишь я. Только я.
Германн удивлённо посмотрел на отца: - Что?
- Я здесь не как должностное лицо PPDC. Я здесь как твой отец. Я здесь, чтобы поговорить с тобой по-семейному.
На мгновение Германн утратил дар речи. Ларс отхлебнул кофе, нахмурился от его вкуса и всыпал ещё пакетик подсластителя.
- Зачем? Почему бы вам...
- Когда ты и твой идиот-биолог...
Гневно выдохнув, Германн стукнул по столу ложкой, которой размешивал сливки в кофе.
- Ньютон, отец! НЬЮТОН ГЕЙЗЛЕР! У него есть имя.
Ларс взглянул на него уничижительно-равнодушно. Никогда морщины вокруг глаз отца не выглядели так заметно. И было очевидно, что его тонкие волосы редеют. Когда он успел так постареть?
Следующие слова Ларс произнёс на сухом безрадостном немецком:
< - Пусть так. Дитрих сказал мне, что ты знаешь больше, чем имя этого человека.>
Германн мгновенно залился краской, и его болезненное смущение заставило Улей зашипеть в коллективной ярости. Ньют слал одну за другой вопрошающие волны синего света. Он отстранил их подальше.
< - Так и что, если знаю? Что если он хороший и заботливый человек? Я уверен, что у вас нашлись бы возражения независимо от того, с кем я решу... быть.>
Лицо Германна невыносимо горело, он стиснул зубы, бедро вспыхнуло болью и в желудке словно поселился рой ос. Он принимал обезболивающие регулярно, боясь остановиться, теперь он был рад, что не скупился. Он боялся этого момента и знал, что в конце концов он наступит.
Ларс только вздохнул, пренебрежительно махнув рукой: <- Независимо от того, какой ты. Независимо от того, каких противоестественных постельных привычек ты придерживаешься или с какой дурной компанией связался - ты всё ещё мой сын. Ты всегда был засохшей ветвью... гвоздём в башмаке, ты так и не раскрыл свой истинный потенциал. Я не могу согласиться с тем, что ты творишь, и не соглашаюсь... но я не хочу видеть, как тебя убьют.>

Германн смотрел на отца, приоткрыв рот. Он не знал что сказать в эту минуту - ни на английском, ни на немецком. Его отец обхватил голову руками и устало вздохнул: < - Германн, они хотят убить тебя и твоего идиота-биолога. Вы опасны. Сначала они решили, что от вас будет толк, что они будут вас использовать для поисков кайдзю... Они держали вас там, где могли полностью контролировать вашу жизнь - в Рейнджер-программе. Но вскоре оказалось, что вы слишком непредсказуемы и в хаосе Форта вами тяжело управлять. Тогда я предложил послать вас в Форт Буря - там должно было быть безопасно...>
Германн поперхнулся. В соединении бился Улей, и его бурлящий гнев заглушал все успокаивающие мысли, что пытался протолкнуть Ньют. Германна захлестнули эмоции такой силы, что он едва замечал голоса. кричащие в его голове. Он мог лишь смотреть на отца, поражённый его речью.
< - Контрабанда... Это неприятно, но, к сожалению, весьма важно. Пока программа была засекречена, в этом не было необходимости, мы могли продавать части напрямую. Теперь же у нас нет особого выбора. PPDC не достаточно финансируется, Германн. Это ничем не отличается от того, как латал финансовые дыры ваш любимый маршал Пентекост, продав права на части тел кайдзю. Кроме того, если кайдзю вновь начинают нападать, если Разлом вновь открыт - кого волнует, какая страна владеет Егерем? Не важно, кто их строит, если они строятся.>
<- Вы не сможете сравнивать... Отец, опасности нет. Кайдзю не будут нападать! Они не...>
Резко повернув голову Ларс издевательски усмехнулся, губы сморщились, обнажив зубы. Ехидный старческий голос яростно взлетел в мёртвой тишине пустого ресторанчика: <- МОЛЧАТЬ, МАЛЬЧИШКА! Даже если твои ручные кайдзю не убивают, они монстры и должны быть уничтожены! И если эти Егеря не нужны для войны с вашими порчеными кайдзю, откроется новый Разлом и обойдётся дороже. Мы должны быть бдительны... и в готовности! >
Германн отшатнулся назад, словно обожжённый этой речью и покачал головой: < - Вы и прочие PPDC чиновники безумны! СВШ и другие страны используют Егерей против людей!">
Сложив пальцы шалашиком, Ларс понимающе вздохнул, игнорируя сбивчивые возражения Германна.
< - Да... Всё это печально, но всегда есть жертвы. Теперь... вернёмся к нашему вопросу. Ты и твой биолог, после того, как вы оказались вовлечены в приграничные дела Бури...>
Германн почувствовал, что задыхается от невысказанных слов. Его сердце бешено билось, кровь закипала. Мать приподняла голову, заметив его состояние, Ньют вслепую пытался его успокоить. Кровь из ноздри Германна незамеченной капала на столешницу.
< - После схватки с Егерем СВШ, вопрос о вас двоих был поставлен на обсуждение в ООН. Ты вызвал кайдзю, все попытки вас контролировать оказались безуспешны. Было решено, что лучшее, что можно сделать - избавиться от вас. Несмотря на очевидные возражения, я счёл принятое решение мудрым. Я надеюсь, ты также понимаешь, почему это сочли нужным?
Ларс взял салфетку и рассеянно вытер пятна крови возле чашки Германна, пережидая, пока тот несколько восстановит своё душевное равновесие, прежде чем продолжить:
< - Кайдзю, которого ты вызвал на Калифорнийское побережье стал последней каплей, Германн. Ты должен взглянуть на это с точки зрения PPDC, вы контролируете огромную силу, у тебя есть возможность их вызывать, использовать... ты - оружие, выходящее за пределы понимания какой-то одной страны... ты - частное лицо с силой армии, атомной бомбы! Если какая-то страна подстегнёт тебя к решению это использовать..., >
С суровым лицом Ларс Гонтлиб повернулся к Германну, оценивающе его разглядывая. Как и обычно, взвешивая его ценность, прикидывая, как можно его использовать.
< - Я не хочу, чтобы ты погиб. Я предложил, что если будет найден какой-то способ, вам можно будет сохранить жизнь.. Отдел К-биологии Форта II предложил медикаментозную кому, и я увидел в этом способ сохранить...>
Закрыв глаза, Германн положил руку на столешницу, сильно стиснув другой рукой мышцы больного бедра. Глубоко дыша окровавленным носом, он использовал боль, чтобы сосредоточиться, несмотря на ревущий шум в голове.
< - Таким образом, я должен быть тебе... признателен? Я должен быть благодарен за то, что отец наконец-то нашёл время, чтобы вспомнить, что я его сын? Достаточно продолжительное, чтобы согласиться с решением запереть моего... моего партнёра и меня, вместо того, чтобы убить сразу. А я должен одобрить вашу договорённость медленно сгноить нас засунутыми в какой-то угол, пока вы обдумываете дальнейшее мировое господство?>

Несколько мучительных секунд Ларс молчал. На его лице не было никакого раскаяния - только ясное признание происходящего. Он не находил в этом преступления и не испытывал вины. Если в нём и было хоть немного любви для Германна, она была раздавлена чёрствым самодовольством и этой вечной гонкой по обеспечению великого наследия Готнлибов. Неважно, сколько он накопил морщин и на сколько лет постарел - он ничуть не изменился. В груди Германна зародилось мучительное напряжение, этой боли он не чувствовал с начала своего пути без лекарств, снижающих давление. Он не мог позволить этому человеку довести себя до сердечного приступа... не после всего того дерьма, что он пережил.
< - В ближайшее время ни Ньютон, ни я не собираемся добровольно ложиться в кому - если это то, зачем вы пришли. Как бы я не ценил ваш внезапно вспыхнувший интерес к моему благополучию, я ни на йоту не верю в благородство ваших мотивов.>
Ларс покачал головой и раздражённо вздохнул.
< - Германн, если ты не сдашься сейчас, если ты не сдашься корректно, гарантируя, что кайдзю будут соблюдать дистанцию... PPDC вместе с союзниками тебя убьют. Тебя и твоего биолога. Игра заканчивается, Германн, Форт II уже обнаружили исходную точку кайдзю. Они знают, где может быть щель, откуда кайдзю приходят и уходят и достаточно скоро обнаружат всё, что в ней находится.

Поначалу Германн уставился на него бессмысленным взглядом, не уверенный, что понял его слова. Потом его разобрал неистовый смех - сперва тихий, а затем перешедший в маниакальное хихиканье. Он смеялся, пока из глаз не потекли слёзы, разгорячённая кровь кажется дошла до точки кипения. Конечно, они нашли Мать. Конечно, нашли - чего уж проще... ничего никогда не идёт гладко. Ньютон был в отчаянии - сейчас его беззвучный голос шептал в ухо Германн. Он чувствовал, как слова бьются в глубине его черепа: - Успокойся... успокойся, Германн... Улей... это слишком сильно, тебе нужно успокоиться.

Эта вспышка смеха стала неожиданностью для Ларса - он отшатнулся назад, глаза сузились, рука инстинктивно потянулась к поясу. "Должно быть, у него есть оружие", - подумал Германн. Он не чувствовал ни малейшего удиаления. Ларс не привёл с собой никаких военных головорезов, но он, конечно же, не отправился безоружным на встречу со своим чокнутым сынком кайдзю-любителем. Германн достаточно успокоился чтобы - всё ещё безумно улыбаясь - сказать отцу: < - Итак, вы её нашли? Ну... Я предполагаю, это был только вопрос времени. Должен признать... я думал, что вы всё ещё ищете. Если щель... трещина... называйте, как хотите, подвергнется атаке, кайдзю без колебания вступят с вами в бой. Я этого не рекомендую. Даже Ньют и я не сможем их тогда отозвать.>

Германн отпил большой глоток кофе, обжегшего пищевод. От грубого и резкого вкуса в горло поднялась кислота. Опуская руку в собственный карман, он напрягся, наблюдая за отцом, чтобы заметить если тот потянется за пистолетом, спрятанным, вероятно, в бедреной кобуре. Ларс не пошевелился, его лицо было бесстрастным. Вытащив телефон Говарда, Германн нашёл последнюю сохранённую видеозапись и помахал мобильником перед отцом.

< - Вы смотрели новое видео, которое я отправил? Разве штаб не поделился с вами сегодня утром?..>

Ларс сердито взглянул на экран и его рука медленно вернулась на столешницу. Он нетерпеливо забарабанил пальцами.

< - Да, Германн, я это видел.>

< - Таким образом, вы в курсе, что я сделаю, если вы попытаетесь причинить мне вред? Если вы попробуете навредить Улью? Атаковать Щель? Причинить боль Ньютону или любому рейнджеру, попадающему под озвученную мной защиту? Мир был бы рад узнать о многих вещах, которые вы сделали... и у меня достаточная аудитория, которую не сможет скрыть никакая медиа-цензура... Даже если я умру, я умру с сознанием, что посеял столько сомнений и недовольства, что PPDC больше никогда не поверят.>

Ларс тоже лающе рассмеялся. Он казался спокойным, но Германн заметил характерный нервный тик в углу рта.

< - Я старался, Германн, я хочу, чтобы ты об этом помнил. Я пришёл к тебе и пытался тебе помочь. Несмотря на то, что ты предал семью, я пришёл,предлагая спасти твою жизнь. Я искренне надеюсь, что тебе нравятся твои героические бредни, потому что ими ты сам вырыл себе могилу и теперь, сынок... придётся лечь в неё спать.>

Германн издал горловое рычание и уже открыл рот для ответа.

< - Я бу...>

Он осёкся на середине слова, отвлечённый дребезжанием посуды. Растерянно взглянув вниз, Германн заметил свою ложку, тихо звенящую о кофейную чашку. Улей тихо стонал, и он сосредоточился, глядя опустевшими глазами мимо осунувшегося лица отца куда-то вдаль. Попытаться разобраться в шуме Улья было всё равно что включить станцию, передающую хэви-металл после привычного белого шума. Он медленно помотал головой, пока всё, что он блокировал, вопило, требуя внимания. Тарелка, спрыгнувшая с соседнего подноса, разбилась на части о плиточный пол. Вскоре к ней присоединились ложки с подноса и несколько безделушек со стены.

Официантка с встревоженным лицом выскочила из кухни, когда огромный декоративный спасательный круг слетел со стены над камином и покатился к ней. Она попятилась, и Германн ощутил, как земля сдвинулась у него под ногами, содрогаясь в шатком, неправдоподобном ритме. Ларс стоял, осуждающе глядя на Германа сверху вниз.

- Что ты...

Германн вслепую схватил свой костыль, поскольку шаткие толчки усилились. Облепленная ракушками бутылка свалилась с полки близь головы Ларса, и ударившись об пол, разлетелась на куски. Растерянные голоса в главном обеденом зале стали громче, и Германн услышал повторяющееся слово "землетрясение". Он застонал и покачал головой, когда первая чешуйчатая нога опустилась с глухим стуком перед запотевшими фасадными окнами ресторана.

- Мадпаппи... Нет!

Мадпаппи остановился, склонившись так, что три его глаза заглянули в ресторан, просматривая интерьер блинной Кастро в поисках брата Улья. Отыскав Германна, он издал низкое горловое хныканье. Шум с такой силой встряхнул кружку для чаевых возле парадной двери, что она свалилась, взорвавшись брызгами стекла и никеля.

- Маленький голос ОК? Где плохо? Где опасность? Я защищаю!

Германн в отчаянии взглянул на отца и вновь посмотрел на кайдзю.

- Мадпаппи, уходи. ВОЗВРАЩАйСЯ НЕМЕДЛЕННО!

Возле фасадного окна стояла официантка. Её ноги дрожали, но рот растягивала широчайшая улыбка: - О Господи! Это он! Вот дерьмо!

Она смогла добраться до стойки и возилась там, пока не вытащила старый смартфон, перекрикиваясь через плечо с кухонным персоналом.

В изумлении Германн прошёл мимо неё, открыв дверь в карающий ветер и кружащийся снег. Мадпаппи приветственно склонил голову вниз. Его широкие зрачки сузились в щели, тело била сильная дрожь, он вздёргивал губы, скалясь - верный признак волнения. Германн ощущал боль кайдзю. Опустив тонкие оборки по бокам головы, Мадпаппи лёг на землю. Его голова была величиной с ресторан - кайдзю мог бы проглотить его в три больших укуса, если бы захотел...

- Маленький голос в беде. Вред. Не должен приходить, но почувствовал тебя. Почувствовал плохо. Должен был придти... Улей ГРОМКО. Должен был придти. Прости-прости-прости..."

Германн дрожал (у него не было времени, чтобы схватить своё пальто прежде чем ковылять на стоянку) и ветер продувал его насквозь. Он натянул рукав свитера на ладонь и прижал её к носу Мадпаппи... его разум был в совершенном раздрае. Улей кричал о внимании и поддержке - здесь и была его ошибка, его эмоции были слишком интенсивны, он вовремя их не осадил - и кайдзю ответил на его ненамеренный призыв. Германн заметил, что Мадпаппи старается не задевать ногами нескольких припаркованных на стоянке автомобилей. Технически, Кастро находился не в самом городе, и Германн надеялся, что кайдзю шёл не через Абердин, а выбирал просёлочные дороги. Пока не было слышно никаких полицейских сирен вдалеке. Похоже, удача была на их стороне. Вероятно, Мадпаппи шёл самым коротким путём. Кайдзю были довольно предсказуемы.
- Я в порядке... Я обещаю, здесь нет никакой опасности. Я просто расстроен. Мне жаль, что я напугал тебя и Улей. Здесь всё в порядке...
Он остановился на середине мысли, отвлекшись на безошибочно узнаваемый щелчок взведённого курка. Германн обернулся, чтобы увидеть своего отца выходящего из ресторана с большим пистолетом, зажатым в кулаке. Германн изумлённо смотрел не на пистолет, а на лицо отца. Он никогда раньше не видел Ларса напуганным. Не просто напуганным... тот был в шоке - впалые щёки покраснели, тёмные глаза расширены...
- Отец, пользы от пистолета не будет. С тем же успехом можете стрелять в него из лука.
С любопытством наблюдая за мужчиной с пистолетом, Мадпаппи облизал зубы гигантским флюоресцирующим языком. Низко взрыкнув, он толкнул руку Германна, его хвост метался, подталкивая автомобили достаточно, чтобы включилась сигнализация. Ствол пистолета опустился, теперь он был направлен не на Мадпаппи, а на Германна - прямо в сердце.
- Да. Но я сомневаюсь, что его обрадует, если я выстрелю в тебя...
Германн внезапно страшно обрадовался тому, что с ним не пошёл Ньютон. А то он бы он сейчас уже бросился, пытаясь свалить старика. Сам Германн не чувствовал никакого страха... он сомневался, что отец на самом деле будет в него стрелять. Но с другой стороны, паника подталкивает людей к ужасным вещам. Мышцы Мадпаппи натянулись, напряжение сотрясало его огромное тело, когда он нацелился на Ларса Готнлиба. Германн не думал, что Мадпаппи хорошо понимает, что такое оружие - может быть, смутные представления, взятые из уроков и фрагментов общих воспоминаний... но кайдзю отлично чувствовал намерения и было очевидно, что этот человек не друг.
- Плохой человек... опасность... ненависть... Он хочет ранить Маленький голос... Я раню его.
- Нет... Мадпаппи, не вреди ему... Я в порядке.

Германн глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться сам и успокоить Улей. Мадпаппи ощетинился, вцепившись в землю когтями. Единственным сдерживающим фактором был Германн. Одно его слово, одна мысль - и Ларс стал бы куском мяса, болтающимся меж зубов кайдзю. Германн заговорил медленно, ни на секунду не выпуская отца из виду - рука Ларса, удерживающая пистолет, начала дрожать, слабые от бездействия мышцы с трудом удерживали цель.
- Я не вызывал кайдзю для вашего убийства, отец. Идите, передайте PPDC чтобы объявили место для нашей встречи...

Ларс тяжело дышал, но не сдвинулся с места и не ответил.. Германн посмотрел мимо него и в первый раз заметил, что здешняя официантка записывает всё на телефон. Небольшая группа людей, собравшихся вокруг неё, шокированно пялились на пистолет, Мадпаппи и Ларса. Германн остановился, разглядывая кустарный значок с джекелопами на форме официантки. По крайней мере, его отец не соврал про "пришёл один" - не было никаких солдат или прячущихся за соснами Егерей.
- Мы не желаем новых смертей. Ни мёртвых кайдзю, ни мёртвых рейнджеров. Я озвучил свои условия в видео, и мне нечего больше вам сказать... кроме...
Германн поколебался - всё записывалось и через несколько часов будет, вероятно, выложено в открытый доступ. Он перешёл на немецкий, хотя и очень хорошо понимал, что от этого мало толку.

< - Вы скверно относились ко мне всю--- всю мою жизнь. Почти в каждом принятом мной решении участвовал ваш голос в моей голове. Больше всего я жалею о том, что страх перед вами не позволил мне быть с человеком, которого я люблю, гораздо раньше... >
Ларс уставился на него, пытаясь твёрже держать пистолет, палец опасно дрогнул на курке. Мадпаппи пошевелился, издав грудное предупреждающее ворчание. Сердце Германна ёкнуло, но он бесстрашно продолжал: < - Вы были плохим отцом, но... я вас прощаю. Я прощаю вас, чтобы от вас освободиться. Спасибо, что пришли поговорить, но... отец, сейчас вам нужно уйти.>
Пистолет чуть опустился и теперь был направлен в живот Германна. Он длинно выдохнул в взглянул в растерянное лицо Ларса Готнлиба: < - Вам нужно идти.>

Ворчание Мадпаппи перешло в скулёж. Он пытался лучше зацепиться за ледяной асфальт, оборки по бокам головы медленно поднимались. В дверях ресторана кто-то, пытающийся всё получше рассмотреть, толкнул официантку, она взвизгнула, теряя равновесие... Скользнув вперёд по обледеневшему участку, она тяжело врезалась в Ларса. Рука старика подскочила вверх, нажав на курок. Раздался оглушительный выстрел.

Если бы он попал Мадпаппи куда-то ещё, то тот, вероятно, этого и не почувствовал бы, но крошечная пуля вошла точно в глазное яблоко кайдзю. Он запрокинул голову, визжа от боли и недоумения. Германн ощутил, как его собственный глаз наполняется влагой - словно в роговицу вонзилась стеклянная крошка. Он упал на землю, потеряв опору, когда кайдзю выдернул свой нос из-под руки. Скорчившись, Мадпаппи сел на задние лапы и хвост, и жалобно постанывая трогал пострадавший глаз.

- Больнобольнобольно!

Официантка отступила, сжимая в руке телефон. Ларс бросил на сына последний взгляд и, всё ещё направляя пистолет в его сторону, побежал. Разбрасывая снег, он довольно позорно ретировался в направлении отеля. Германн провожал отца взглядом, пока тот не исчез за строем вечнозелёных деревьев. С грохотом, от которого всё содрогнулось, Мадпаппи опустился на все шесть лап, его правый нижний глаз был полуприкрыт, из угла стекала тонкая струйка голубой крови. Германн ворочался, пытаясь вслепую нашарить костыль.

- Всё в порядке, Мадпаппи. Он ушёл. Обещай, что не погонишься за ним.

Кайдзю напряг мышцы, словно собираясь преследовать Ларса, затем взглянул вниз на Германа, всё ещё беспомощно лежащего на спине, и передумав, медленно опустился на живот, обняв ледяной тротуар.

- Нет погони. Обещаю... Маленькому голосу плохо?

- Нет... всё хорошо, Мадпаппи. Спасибо, я...

Германн замер. Сильные руки приподняли его, и он удивлённо обернулся. Двое мужчин, наблюдавших противостояние от дверей ресторана, подошли, чтобы помочь ему встать. Оба они выглядели, как лесорубы - тот, что повыше, осторожно поднял его на ноги, а его друг передал Германну костыль, предварительно даже сбив с него снег. Улыбаясь, они что-то говорили ему, но Герман сквозь шок не был способен понять их слова. Незнакомцы... незнакомцы помогают ему. Мадпаппи следил за ними, рассеянно слизывая кровь, капающую из раненого глаза.

- Я... Благодарю вас.

Лесоруб в клетчатой рубашке улыбнулся ему, и Германн сделал болезненный шаг назад. Разом придавленный весом всего произошедшего, он опустился на коготь Мадпаппи, обхватив голову руками. Ему просто было нужно немного времени, чтобы разобраться в своих чувствах, всего несколько минут на реорганизацию, а потом он позвонит Говарду, чтобы тот его забрал... и проследит, чтобы Мадпаппи нормально вернулся к церкви. Они должны понять, как можно осмотреть глаз кайдзю. Пуля такая маленькая, но... может ли у кайдзю быть заражение? Он потеряет глаз, если это случится? Ньютон смог бы предположить, он был К-биолог... и вероятно прямо сейчас сгрызает себе ногти до костей. Он мог чувствовать отголоски его беспокойства в дрифте, но отвернулся, сосредоточившись на собственных мыслях.
...................................................................................................................................................

Холод пробрался сквозь свитер и вцепился в кожу. Штанины его брюк трепал ветер, но он не обращал на это внимания. Его отпускала адреналиновая волна, и он сам не понимал, когда она его захлеснула. Возможно в тот момент, когда он увидел отца. Мадпаппи пошевелился, и вдруг кто-то плотно обернул вокруг плеч Гонтлиба его безразмерную парку. Он рефлекторно вскинул руки, защищаясь, едва не ударив в лицо принесшего куртку. Это была официантка. Его взгляд сфокусировался на бейджике, и это освежило его память - "Привет, меня зовут Бет". Бет застенчиво улыбнулась ему.

- Плохая встреча, да? Вы... м-ммм... Вы оставили внутри свою куртку... я подумала... ну, вы выглядите довольно замёрзшим.

Он взглянул на неё, ожидая дальнейших объяснений, но девушка уже отвлеклась на Мадпаппи.Она изумлённо покачала головой, и улыбнулась ещё шире.

- Он такой хорошенький. Можно мне... можно его потрогать?

Опешив, Германн уставился на неё, а затем посмотрел на Мадпаппи, с несчастным видом слизывавшего последние следы крови, всё ещё стекавшей из повреждённого глаза. Готнлиб горячо надеялся, что ни одна капля пока не попала на землю. Последнее, что им было нужно - подвергнуть местных жителей опасности Кайдзю Блу, а людей в группе, окружавшей их, похоже прибавилось.

- Можно... симпатичной девушке прикоснуться к тебе, Мадпаппи?

Хвост кайдзю слабо шевельнулся и он издал тихое поскуливание.

- Хорошая девушка прикоснётся... как друг.

Другого ответа Германн и не ожидал. Какой бы ни была боль, Мадпаппи оставался Мадпаппи, и он обожал людей. Германн кивнул Бет, и она осторожно прижала пальцы к челюсти Мадпаппи.

- О-ОО! Я... думала, что он будет скользким, но он совсем не... Он вроде как гладкая резина.

Маленькая группа людей стояла в отдалении, но когда они увидели, что официантка трогает Мадпаппи, некоторые осторожно шагнули вперёд. Кайдзю терпеливо выносил ласки, скрипуче мурлыкая. Если у Кайдзю-Улья и мог быть лучший посол доброй воли, Германну ещё предстояло его найти. Эта сцена заполнила его грудь теплом, и издёрганные нервы начали успокаиваться.

- Мадпаппи, правильно?

Он вскинул голову, с любопытством глядя на официантку. Люди вокруг переговаривались между собой, осторожно гладя кожу кайдзю и удивляясь тому, как она начинает светиться. Девушка повторила, обеспокоенно глядя на него: - Его имя... в вашем видео. Вы звали его Мадпаппи. Вы и рыжие.

Теперь один из лесорубов хохотал. Он прижал к коже всю ладонь и убрав её, оставил медленно гаснущий светящийся отпечаток. Кое-кто последовал его примеру,и Мадпаппи попытался подражать их смеху коротким пыхтением.

- Вы... смотрели видео?

Она вздрогнула и подтянула выше ворот свитера, не переставая улыбаться: - Вы меня разыгрываете, что ли? Я поверить не могу, что вы всё это время были в Абердине. Вы были ПРЯМО ТУТ, в моём родном городе, а я и не знала!

Обида Мадпаппи ушла, заглаженная, и вместе с этим успокоились голоса Улья, мечущиеся в голове Германа. Он тихо выдохнул и ощутил как Ньют сделал тоже самое где-то за мили отсюда. Растирая больное бедро, Готнлиб вновь взглянул на официантку.

- Ваш значок...

Она бросила на него гордый взгляд.

- Я сама его сделала! Я могла бы купить через Интернет, но доставка заняла бы вечность. Почта такая хреновая, и я читала, что большинство мест, где их делают, чертовски тянут с отправкой, потому что завалены заказами, так что лучше и не связываться. Я не должна носить его на работе, но я офигеть как рада, что сегодня надела. Я сделала парочку для моих друзей-Лоперов, но мой был самый лучший.

Он заинтриговано уставился на неё, не зная, что спросить в первую очередь.

- Делают их... Их носит много людей? Кто такие "Лоперы"?

Она удивлённо покачала головой: - Чёрт возьми! Вы не знаете?! Даже о Лоперах?! Вы что, интернет совсем не смотрите? Я полагаю, что о нас не слишком много говорят в новостях...

Германн пожал плечами, стряхнул снег с волос и спрятал руки в рукава парки. Куш никогда не упоминал Лоперов или значки. Возможно, рейнджеры тоже не знали.

- Нет... Я использую его как можно реже. На всякий случай, чтобы нас не отследили через Wi-Fi. Осторожность прежде всего.

Бет потёрла руки и прислонилась к ноге Мадпаппи, остерегаясь кончика когтя.

- Лоперы вас поддерживают. Название пошло от значка, я думаю. Так может быть, я не совсем уверена. Просто когда вы на записи - это у вас всегда на воротнике. Это, возможно, началось как шутка, но потом стало чем-то... значимым. Есть много Лоперов. Я имею в виду группы и просто... ну есть куча людей, и я не знаю, кто это начал, но все мы носим значки. Типа солидарность и прочая хорошая фигня.

Её лицо было искренним и открытым, когда она оглянулась через плечо на Мадпаппи.

- Я имею в виду... кайдзю были ужасны, но вы доказали, что эти новые - другие...

Её голос смягчился, она опустила покрасневшие от холода пальцы на блестящий чёрный ноготь Мадпаппи.

- Это значит, что война закончена по-настоящему. Не надо больше строить Егерей... пайки станут получше. Люди опять смогут ездить ну или... М-мм... у вас тут немножко... прямо тут.

Она указала на его нос, и Германн вытер его, испачкав кровью рукав куртки. Выдохнув, он наконец-то улыбнулся ей в ответ.

- Именно это мы пытаемся сделать.

Она притихла, и они вдвоём наблюдали за лесорубом, пытавшимся обхватами измерить один из передних зубов Мадпаппи. Кайдзю добродушно подталкивал его, издавая ту мягкую горловую трель, что была похожа на мурлыканье. Бет вновь заговорила, поднимаясь на ноги и отряхивая от снега форменный фартук: - Как насчёт блинов... м-мм... доктор Готнлиб? Я могу вас так называть?
Люди вокруг смеялись и что-то выкрикивали - предложения купить ему завтрак... угостить его кофе... дружеские подначки. Германн почувствовал, как его желудок нервно дёргается от непонимания, что со всем этим делать. В его голове, потрясённый внезапной добротой, пел Улей.
- Можете... Как может человек отказаться от бесплатных блинов?
Просияв, Бет протянула руку, чтобы помочь ему подняться. Германн стоял, похлопывая Мадпаппи через рукав парки.
- Мадпаппи лучше? Глаз ещё болит?
Он все еще чувствовал собственным глазом раздражающее жало крошечной пули, но ощущение притупилось. Это было похоже на попавшую колючую песчинку - болезненно, но терпимо.
- Глаз лучше. Люди - хорошо. Хорошие друзья.
Официантка вручила ему костыль, а один из лесорубов, усмехаясь, добродушно похлопал его по спине. Несколько пар рук поддерживали его, помогая пересечь парковку. Он позволил отвести себя назад в Кастро, назад в тепло старого ободранного ресторана.
"Они... Они Лоперы... и я надеюсь, что их ещё много."

От Ксы:
Ну и немножко того самого Абердина (их в США куча - в честь шотландского Абердина, но это - тот самый.)
Вот и щит при въезде, что упомянут в Оккаме:



А вот там что-то вдали низенькое зеленеется - не блинная ли?



А пляж, на котором валяются кайдзю, должен быть типатакой с поправкой на погоду - это не Абердин, но рядом: