Про Рикмана я сегодня узнала по телефону - позвонил друг и сказал: - Алан Рикман умер.
- Блядь, - сказала я. И ещё что-то. Подозреваю, что: - Ёбаный пиздец.
Во всяком случае, через полчаса он пришёл ко мне в кабинет, посмотрел на мою опухшую рожу и спросил, можно ли меня обнять или я не принимаю такую помощь.
Так что потом я минут десять ревела в его свитер, а он, как самый юный на свете Воланд, бормотал мне в макушку, что смерти нет, боли нет, и когда такие, как Алан, приходят туда, Анубис взвешивает их душу, что окажутся легче пёрышка и говорит: - Пойдём веселиться!, и только мы остались здесь, без него, а там хорошо, всё хорошо.
А потом пришла подруга - суровый деятельный человек, и мы купили вина и виски, хлеба и сыра, и вымыли припрятанные на полке бокалы, потому что за него мы не будем пить из пластиковых стаканчиков, и включили "Догму", и ржали так, что из соседнего кабинета попросили потише, потому что отчёт.
И мы сделали потише, и шёпотом составили список тех, кому давно пора валить отсюда, но они болтаются здесь, потому что равно не нужны ни в раю, ни в аду, а потом ещё раз выпили за лёгкий путь вот этим, которые зачем-то уходят, и чтобы там всё хорошо.