Самый простой способ зацепить историей именно меня - ввести в историю книги. Герой читает, герой цитирует, герой любит или не любит, герой пересказывает - и я не то чтобы "Ваня, я ваша навеки" - но доверия к тексту у меня резко прибывает. Именно поэтому я так люблю кинговские Сердца в Атлантиде, Оно (с его привязкой к библиотеке), Мешок с костями, Темную половину, Кто нашел - берет себе (просто все, где книги становятся говорящим  участником - а у Кинга это каждая вторая).
Этерна в этом плане чистое счастье - потому что в этом мире есть литература и мы знаем более двух авторов (а в Трудно быть богом знали одного сбежавшего поэта и двух прозаиков - одного сбежавшего и одного - не, но там всего один том). Мы знаем - с цитатами - местного Шекспира, в описаниях - местную лирическую поэзию (я не про то, что поёт Алва - упаси господь), местную куртуазную литературу, местную религиозную литературу, местных философов и теологов, местную  античную историческую литературу, местную античную трагедию - и постоянно ощущаем влияние книг.
Сижу и думаю, что у меня же нет свободного времени, чтобы написать о "книжных мальчиках Этерны" - в смысле о мальчиках, которые книги не просто читали (с удовольствием, равнодушием или отвращением), не просто применяли, как полезные инструмент (вот Валме, к примеру), а буквально ведомы прочитанным. Но хочется.
Кстати, второй способ зацепить историей меня - ввести туда картины и художников.
У меня не было шансов не вляпаться.