[ksaS]

Продолжение "Бритвы Оккама"
Название - Occam's Razo
Автор - Blair Rabbit
Переводчик - ksaS
Корректура -  Леночка.
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/903924/chapters/1761816

Глава 3 : Тренировка доверия. (начало)
Он был один на лекторском подиуме, над безликой толпой глубоко внизу. О чём он читал лекцию? О разломе, нет, о чём-то вроде прохода в иной мир? Готтлиб понял, что он не помнит, что должен сказать. Лица слушателей были скрыты во тьме, но в дальнем конце похожего на пещеру лекционного зала он смог разглядеть Ванессу. Она стояла в единственном пятне света - гордо улыбающаяся, с камерой в тонких руках. На ней было белое платье, чёрные волосы обрамляли прекрасное лицо, и она казалась очень далёкой за спинами этих безликих студентов. Вдруг что-то пошло не так, её улыбка начала искажаться, потом она закричала, страшно кривя рот от боли. Она кричала, и её вопль отражался от деревянных балок потолка, но ни один студент не обернулся, чтобы взглянуть на неё. Она обнимала свой огромный живот и кричала, не переставая. Её живот рос, и разрастался голос, превращаясь в рёв кайдзю. Он сошёл с кафедры и словно увяз в зыбучем песке. Его движения сдерживали невидимые руки, любой шаг посылал в позвоночник импульс тёмной боли. Её белое платье стало люминесцентно-голубым, на него смотрело её мертвенно-белое напряжённое лицо

<- Германн! Слишком рано!>
Младенец кайдзю вырвался на ее визг. Его синие глаза слепо вращались в глазницах, когда он поднялся с открытой пастью, готовясь поглотить Германна целиком... Он упал на спину, закрывая лицо, дождь тёк по его рукам. Детёныш начал задыхаться, пуповина обвилась вокруг его шеи, и Германн, уползавший от него на четвереньках, остановился. Он увидел свои татуированные руки и посмотрел на умирающего кайдзю. Тот ещё бился, пытаясь вдохнуть воздух в нераскрывшиеся лёгкие. Ванесса подошла к монстру, заходящемуся в последнем предсмертном хрипе. Она обняла его полусформировавшуюся морду и нежно поцеловала её. Её белое платье висело клочьями, пропитанное ядовитой синей кровью.


<- Преждевременные роды. Мы его потеряли.>
Там, где кровь кайдзю коснулась её, оставались красные волдыри, кожа дымилась. Она посмотрела на него, кровь капала из ее глаз и носа.
<- Ты рад, что он умер. Правда? Ты трус.>

Он встал, шагнул к ней и обнаружил, что его нога не болит. Было тяжело что-то рассмотреть через разбитые, залитые дождём очки. Плоть кайдзю таяла и просачивалась в землю, как и плоть Ванессы. Всё разлагалось и истлевало единой массой.Что-то медленно поднималось перед ним - это был кайдзю, огромный, больше, чем он когда-либо видел. Размер без категории, и растёт всё выше. Он никогда не перестанет расти... он понял, что истерически смеётся. Смеётся и смеётся, и...

Кто-то и в самом деле смеялся где-то над ним. Готтлиб мгновенно проснулся и увидел, что на лицо падает снег, прилипая к волосам и застревая в ресницах.
Он быстро сел и огляделся, ошеломленный. Он висел в спасательной шлюпке в нескольких футах ниже главной палубы судна. Его просто погрузили туда вместе с кроватью, матрасом и всем прочим. Близнецы Уотли махали ему с палубы сквозь снежную пелену. Он закутался в одеяло, тщетно стараясь не смотреть вниз, не думать о падении в ледяную серую воду. Близнецы кричали сверху, подхватывая реплики друг друга:

- Доброе утро!
- Хорошо выспался?
- Ты так мирно спал, но вот в каюте у тебя душновато.
- Решили вытащить тебя проветриться!
- ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТВОРИТСЯ?!
- Ой, говори погромче, Херми! Тебя не слышно сквозь эти вопли!
- ЭЙ, ПСИХИ, ВТАЩИТЕ МЕНЯ НАЗАД!.
Говард картинно прочистил ухо мизинцем: - Прости? Я немного глуховат на это ухо.
Готтлиб глянул вниз, тут же пожалел об этом и, зажмурившись, вцепился в трос. Он застонал, понимая, что выбора нет - придётся с ними договариваться:
- Что вы хотите?
Соня вытащила из кармана шуршащий пакет крекеров и, затолкав в рот сразу несколько, пробубнила с набитым ртом.
- Видишь, брат мой, я говорила, что он дрессируется. Смотри, как хорошо себя ведёт.
- Ты, моя драгоценная сестра, как всегда - и умная и красивая. Он уже стал в десять раз вежливее. Я прямо не могу припомнить, когда он в последний раз...
Германн приоткрыл глаза и посмотрел вверх, изо всех сил цепляясь за трос.
- Не могли бы вы побыстрее? Не могли бы мы побыстрее, п-пожалуйста.
Говард приосанился и громко откашлялся:
- У нас есть крошечный списочек пустяковых требований. Первое - ты извиняешься перед Ньютом за то, что вёл себя как задница. Пришли ему букет цветов или коробку глаз кайдзю - что-то, что его порадует - просто по-дружески. Мы его дразним, конечно, и считаем, что то, с чем он возится - полная жуть, но мы его любим. У него было достаточно разного дерьма, чтобы терпеть дерьмо от тебя. Так что давай, веди себя как правильный рейнджер.
Соня громко хрустела крекерами, роняя крошки изо рта ему на голову.
- И Нита Мелеро! Он должен сказать и ей что-то хорошее!
- Вот, слушай её. И второе - ты занимаешься с нами каждое утро, а может ещё и после обеда разок. Потому что ты, конечно, хреновый пилот и ничего не можешь, но если мы с тобой поработаем, нам будет весело, а ты перестанешь так мощно обсираться.

Германн кивнул им несколько раз. Его хлестало порывами ветра, качающаяся шлюпка стучала о борт "Онтарио".

Соня облизнула губы, рыгнула и достала из другого кармана пакет с сухофруктами.
- Мы из тебя быстро красавчика сделаем!
- Точно, слушай её. И три - горячая штучка Паркер сказала, что ты встретился ей в коридоре и она позвала тебя на нашу маленькую вечеринку в субботу. Будут посиделки с парочкой старых друзей, ничего особенного, так что ты туда придёшь, приведёшь Ньюта, и вы приятно проведёте время. Capeesh?
Одна из простыней, подхваченная ветром, слетела с кровати и отправилась парить среди снега. Он снова кивнул, не разжимая сведённых пальцев...
- Что это было? В этом старом ухе так шумит...
- Да! Да! GOTT VERDAMMT! Да!
Шлюпка медленно поползла вверх. Он схватился за борт, вслушиваясь в зловещий скрежет канатных блоков. На уровне палубы близнецы вцепились в него с двух сторон и вытянули из лодки, одновременно пожимая ему руки:
- Какая встреча!
- Надо будет это повторить!
- Не забудь свои обещания - ведь мы знаем, где ты живёшь!
Они посмотрели на него одновременно, одинаково прищурив глаза и сморщив носы:
- Мы можем превратить твою жизнь в кошмар.
- Куда хуже, чем она есть.

Он открыл рот... и закрыл его, поперхнувшись, уставившись в изумлении на близнецов. Они рассмеялись, синхронно хлопнув его по спине:
- Просто шутка!
- Или нет?
- Понятия не имею!
Так и не позволив его босым ногам коснуться ледяной палубы, они развернулись и потащили его к люку, как беспомощную лягушку:
- Раз уж ты проснулся, можно приступать к обучению!
- Чего время терять?
У Готтлиба был миллион возражений, но он смог лишь слабым голосом пробормотать:
- А... моя кровать?
....................
Ньютон сидел, глядя на бак с сердцем, перекатывая пузырёк с таблетками в кармане куртки. Он смотрел на сердце, но не видел его, да и просто ничего не видел - его мозг парил где-то в тёмной воде. Он хотел спать, но сознаниена это не соглашалось, и хотел работать, но на это не соглашалось тело. Он чувствовал себя застрявшим на середине склона - ещё не вершина, уже не долина, и что дальше? Было что-то действительно важное во сне... Или это был сон Германна? Или кайдзю? Или тот редкий случай, когда он всё ещё был самим собой? Он снял очки и потер переносицу.

Мгновение Германн молча смотрел на него, затем покашлял, чтобы привлечь к себе внимание.
- Ньютон ... Я не помешал?
Гейзлер с изумлением оглянулся, явно не ожидая увидеть Германна на лестнице, ведущей в холодильник.
- Да нет. Я тут просто думаю.
- Ну... я тут тоже просто думал и признаю, что при прошлой нашей встрече вёл себя... м-м... весьма неподобающим образом.
- Да? Ну ... Слушай, Германн, я давно хочу тебя спросить - почему ты не можешь вести себя по-человечески? Может, хочешь, чтобы я прикинулся уравнением? Как думаешь, поможет

Готтлиб присел на ступеньку, зажав трость между колен.
- Люди не математика. В математике всё имеет точный ответ. Поэтому я её понимаю.
Гейзлер медленно повернулся в кресле, постукивая очками по металлическому столу. На застывшей части его лица будто навсегда застряло выражение тревоги.
- Для меня загадка века, как тебе удалось жениться.
- Она входила в уравнение на половине доски её отца.
Ньютон неверяще хохотнул: - Шутишь?
Готлиб пожал плечами и застегнул молнию на куртке до самого подбородка, потому что холод уже начал пробирать его: - Отчасти я женился потому, что наши отцы были коллегами. Мы с ней знали друг друга с пелёнок. Вместе поступили в университет. Она мне во многом помогала. Я ее очень люблю. Но я сделал её несчастной, так что расстаться было лучшим решением.

- Не верю своим ушам. Германн Готтлиб сказал это слово на "л", разве тебе не полагается сгореть на месте... или рассыпаться прахом или что-то типа того?
Готтлиб рассеянно постукивал тростью по перилам.
- Я способен испытывать любовь.
- Я знаю. Прости, я не должен был этого говорить.
Ньютон надел очки и принялся убирать с подноса фрагменты препарированного глазного яблока кайдзю.

- Я знаю, что ты обычно чувствуешь ... Большую часть времени ты несчастный, одинокий и злой. Но ты понятия не имеешь, что чувствую я, потому что тратишь все силы на блокировку. Готов поклясться - тебе снятся очень дерьмовые сны. Потому что чем больше ты держишь блок днём, тем сильнее на тебя всё набрасывается ночью. Почему бы тебе просто не отпустить себя в дрифт?
- Гейзлер, нам точно нужно говорить о дрифте?
- О, мы вернулись к "Гейзлер"? как только я говорю о чём-то пугающем, я опять "Гейзлер".

Готлиб уже начал всерьёз жалеть, что спустился сюда. Его тело чувствовал себя потной кучей разнообразно стонущих мышц. Близнецы затащили его в ту крошечную вонючую конуру, которая на корабле числилась тренажёрным залом, и пытали, отняв трость, почти двадцать минут (и это не считая единственного подтягивания, которое они заставили его сделать, прежде чем позволить уйти). Никого в этом мире он не ненавидел так, как брата и сестру Уотли.
- Не о чем говорить... мы дрифтуем, мы залезаем в твою Бритву Оккама, я делаю то, что ты хочешь, и нет никакой необходимости это обсуждать.
- Тебе придётся разрешить себе дрифтовать, прежде чем мы начнём что-то делать. Если ты собираешься это игнорировать, схлопочешь аневризму раньше, чем мы доберёмся до Форта. Погонишься за кроликом и не вернёшься. Что случилось в Мюнхене? Ты сейчас даже хуже, чем прежде. Тебе придётся довериться мне. Мне казалось, у тебя раньше это получалось.

Громкий стук, с которым трость ударилась о перила, заставил Ньютона, раскладывавшего фрагменты роговицы по ёмкостям с консервантом, подпрыгнуть. От чрезмерных стараний сохранить спокойствие, лицо и уши Готтлиба начали краснеть.
- Я думал, ты и так знаешь каждую мою мысль, каждое чувство, каждый... чих.
- Я принимаю очень много громких сырых эмоций. Иногда картинки и обрывки воспоминаний, но я не знаю всего. Спорим, я бы мог знать больше, если бы ты...
- Так может ты принимаешь только то, что я согласен тебе показать? Тебе на самом деле повезло, что я ещё здесь!
- Это не похоже на наши старые разногласия по поводу твоей теории Рифта. Так что тут ты не выиграешь.
Теперь пылали не только уши, но и щёки, и Готтлиб, закусив губу, начал подсчёт простых чисел - просто чтобы не закричать. Его эмоции передались Ньютону с такой интенсивностью, что ему пришлось сесть, задыхаясь и прижав руки к груди. Биение сердца в баке ускорилось.
- Видишь, это то, о чём я говорил, это и...

Он остановился на полуслове, кровь из носа с тихим звуком капнула ему на воротник. Дотянувшись до носа затянутой в перчатку рукой, Ньют вытер лицо и удивлённо посмотрел на окровавленные пальцы.
- Что-то с тобой случилось. Я думал, что решение расстаться было обоюдным.

Германн уставился на кровь, капающую из его собственного носа, его глаза слезились и он ничего не мог с этим поделать. Яростно вытерев нос рукавом куртки, он заговорил тихим несчастным голосом: <- Ты хочешь, чтобы я раскрылся, а сам прячешься. Ты мне не рассказал о смерти пилота и о своём биполярном расстройстве. Я проклинаю тот день, когда надел на голову Роn.>
Ньютон долго молчал, прежде чем подняться и побрести к лестнице. Он медленно стащил латексные перчатки, перепачканные кровью кайдзю, вытер пальцы о куртку, поднял ладонь вверх и выжидающе посмотрел на Германна. Он стоял так - молча и неподвижно, не проронив ни слова ободрения, и Готтлибу нужно было только наклониться и прикоснуться к его раскрытой руке.
Поколебавшись, Готтлиб склонился к перилам холодной металлической лестницы и с любопытством взял Ньюта за руку. Он ощутил мягкое давление, когда Гейзлер слегка сжал его пальцы.
- Мужик, ты слишком много думаешь. Тебе нужно мне довериться. Да, я не всё тебе говорю, но и ты не всё говоришь мне, но я-то доверяю тебе. В какой-то момент тебе нужно просто впустить меня.
Пальцы сжались чуть сильнее, кровь снова незаметно пошла из носов у обоих, Готтлибу показалось, что тепло татуированной руки напрямую перекачивается в его тело и собирается в груди.
- Просто дай возможность ответить тебе взаимностью.

Он отшатнулся, словно обжёгшись, Ньют стоял неподвижно, медленно опуская руку. Готтлиб схватил трость, поднялся на ноги, словно сломанная игрушка и направился к двери. Он пытался вернуть утраченное хладнокровие, но голос всё равно звучал взволнованно:
- Нас пригласили на вечеринку... рейнджеров, завтра. Я надеюсь... ты пойдёшь со мной?
- Ни за что не пропущу, партнёр.
- Тогда я тоже приду. Там и увидимся. Я пока работаю над теми твоими файлами.
- Ну вот и отлично. Не торопись, - он улыбнулся своей кривой улыбкой, но Германн уже спасался бегством, громко захлопнув дверь холодильника.

Он плыл сквозь темноту, через холодную спокойную воду. Он был так голоден. Он был так голоден, но здесь не было достаточно еды. Он двигался из тёплых вод в холод. Над ним была мили и мили голубого льда. Иногда он разбивал лёд, чтобы найти на поверхности что-то живое. Несколько раз он ловил что-то очень маленькое, но это не утоляло голод. Он послал сигнал и почувствовал вернувшееся эхо. Что-то жёсткое... металл... Двигаясь вперёд, он увидел рыбацкое судно. Он был так голоден, что перекусил его пополам, чтобы добраться до пищи, запах которой он ощущал в его недрах. Там было чуть больше еды, чем он находил на льду. Ещё несколько таких лодок - и он будет достаточно сыт, чтобы уснуть. Он зовёт и слышит далёкий отклик через мили и мили темноты и холода.

- Смотри веселее, Херми, это сигнал к побудке!
- Надень свой лучший костюмчик и гетры, мы идём на вечеринку!
Близнецы лупили в железную дверь и во всю глотку орали его имя, пока Германн не швырнул в дверь книгу.
- Такой обидчивый!
- Нет чувства юмора.
- В скудную анатомию этого человека не заложены смеховые кости.
- После тренажёрного зала я не уверена, что у него вообще есть кости.

Он лежал неподвижно пытаясь вспомнить свой сон. Он был ... в бассейне? Ладно, не важно. Он с трудом поднялся, медленно дыша сквозь зубы. Всё болело так, словно он на досуге поработал боксёрской грушей. Всего два дня тренировок с близнецами, а от него почти ничего не осталось.
<- Я иду... идиоты... я иду!>
Близнецы за дверью грянули хором: - "It's my party and I'll cry if I want to-о", и, кажется, собирались повторить это на бис, когда раздался глас Ангела возмездия:

- Быстро все отсюда! Мы сейчас будем! Нета, иди с Говардом и Соней... Я сама приведу Германна и Ньютона. Fuera! Salir de Aqui!
- Как скажете миссис М. С позволения сказать, сегодня вы весьма эфектны.
-Только вы с ним поосторожнее, он выглядит кротким, а кусается как бешеный лось!
Потом он услышал голос Неты, о чём-то договаривающейся с матерью, и звук удаляющихся шагов трёх пар ног. В дверь осторожно постучали, и он услышал голос Ниты Мелеро:
- Германн, пожалуйста ... я могу войти?
- Эээ ... да ... Миссис Мелеро, конечно можно.
Она вошла, прикрывая глаза рукой: - Ты в приличном виде, Cariño?
- Я в брюках. Сейчас найду рубашку.
Она опустила руку и кивком заставила его сесть, собираясь помочь ему с одеждой и не намереваясь спрашивать его мнения на этот счёт. Он думал увидеть её в нарядном платье, но на ней были старые спортивные брюки, драная безрукавка и страшновато выглядящие кроссовки.
- Сегодня никакой красивой обуви. У тебя найдутся джинсы? Эти брюки слишком хорошие.
- Думаю, на дне чемодана с одеждой есть что-то вроде джинсов, однако другой обуви у меня нет.
- Я догадалась. Ты всегда так прилично одет.
Вместе с его джинсами она протянула ему охапку одежды.
- А Ньютон пообещал найти для тебя кроссовки.
От слова "Ньютон" он вздрогнул. Впрочем, слово "кроссовки" было не многим лучше. Не говоря уж о принесённой ему футболке - синей, с жуткой розовой надписью "Голливуд - место, где творится волшебство". Было очевидно, что её носил кто-то несколько более высокий и гораздо более широкий.
- Восхитительно...
- Это одна из футболок Гарри. Ты слишком длинный, чтобы позаимствовать у кого-то ещё. Давай помогу заправить.
Он позволил ей застегнуть ремень и терпел, пока она, встав на цыпочки, приглаживала ему волосы.
- Миссис Мелеро... я сожалею о том... о том, что сказал на днях. Я был не должен... Вы были очень добры ко мне, миссис Мелеро.
Она тепло улыбнулась ему, сжав его руку.
- О Cariño, до пилота тебе нужно набрать немножко веса. Для идеального веса пилота тебе нужно хотя бы фунтов пять. А занимаясь с Соней и Говардом ты совсем отощаешь.
- Вы знаете, что они меня учат?
- Это я их попросила - после твоих проблем с симулятором.
Он сжал рот в тонкую линию.
- Я отрекаюсь от того, что сказал раньше. Я нисколько не сожалею о своей грубости, миссис Мелеро.
Она обняла его и засмеялась, запрокинув голову:

- Не расстраивайся так, они просто пытаются помочь.
- Они слишком усердно помогают.
Он сердито оглядел себя и посмотрел на неё несчастным взглядом, когда она подтолкнула его к двери.
- Ты прекрасно выглядишь.

Ее шаги легко простучали по серому металлическому полу, когда она шла к находившейся по соседству каюте Ньютона. Она не могла быть выше пяти футов двух дюймов. Почему, - удивился Герман, - он постоянно идёт на поводу у людей настолько ниже его самого?
...........................................................................
- Ньютон? Ты готов идти?
Ответа не было, и она, нахмурившись, оглянулась на Германна, прежде чем приоткрыть дверь. Внутри комнаты Гейзлера было темно и очень холодно. Там вовсе не было света, кроме как от сине-зелёного образца в банке на раскладном столе. Казалось, что масса, плававшая внутри на фоне радужных пузырей, следит за её движениями. Ожидавший в дверях Готтлиб увидел, как миссис Мелеро включила висящую лампочку, когда шнур коснулся её лица.
- Ньютон...
Он сидел на кровати, подтянув колени к лицу, нахмурив "хорошую" бровь, глядя перед собой немигающим взглядом. Нита наклонилась и присела рядом, протянув руку, чтобы коснуться его.
- Ньютон... Pequena?
Он вздрогнул, и на мгновение его зрачки показались Германну сияюще-синими. Это длилось всего секунду, и он отклонил его немедленно, убеждая себя, что его очки поймал свет от банки с образцом.
Миссис Мелеро склонилась ближе и заговорила с Ньютом ласковым грудным голосом:
- Ньютон, ты в порядке? Ты принял таблетки?
- Нита? Ты здесь давно? Сколько времени?
Она взяла его руки в свои и прижала к губам.
- Это очень важно, Ньютон. Посмотри на меня... Скажи, ты принял лекарство?
Он нахмурил лоб, пытаясь вспомнить и растерянно посмотрел на неё:
- Я принял... Я помню, что я принял. А что, я что-то натворил?
Она покачала головой и отпустив его руки, погладила его большим пальцем по щеке.
- Ты меня просто напугал, вот и всё. Я волнуюсь за тебя.
- Я в порядке, Нита, я просто... выпал из реальности на минуту. Пришёл сюда и, похоже, отключился. Потерял счёт времени, так бывает, знаешь?

Ньютон поднял голову, широко улыбнулся, заметив Германна, и встал на ноги.
- Эй, чувак! Подожди-ка, у меня кое-что для тебя есть, - и Гейзлер зарылся в поисках обуви в кучу набросанной на полу одежды и книг.
Понадобилось время, чтобы найти твой размер. Ты такой чертовски длинный...
Он сунул в руки Германна потрёпанные кроссовки, и, сияя, начал натягивать куртку. Германн поморщился и уже собирался сказать какую-нибудь колкость, когда поймал строгий взгляд миссис Мелеро.
- Спасибо, Ньютон. Они очень... хорошие.

Примечание от Ксы:
Вот этот выделенный фрагмент в данный момент автором удалён.

Он смотрел на сердце, но не видел его, да и просто ничего не видел - его мозг парил где-то в тёмной воде. Он хотел спать, но сознание на это не соглашалось, и хотел работать, но на это не соглашалось тело. Он чувствовал себя застрявшим на середине склона - ещё не вершина, уже не долина, и что дальше? Было что-то действительно важное во сне... Или это был сон Германа? Или кайдзю? Или тот редкий случай, когда он всё ещё был самим собой? Он снял очки и потер переносицу.
Конец этой части главы - от момента выхода Германна из его каюты - переписан автором полностью и отредактирован в соответствии с новым вариантом, в самой главе появились многочисленные авторские правки, которые сейчас мы с  Леночка. отлавливаем и вносим.

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor