[ksaS]

Athene Noctua (Сова Афины) серии Owl and Dragon (Сова и Дракон)

Автор: pickleplum

Герои: Newton Geiszler /Hermann Gottlieb

Размер: 39328 слов (не окончен)
Перевод:_ksa


Оригинал: archiveofourown.org/works/1118037/chapters/2769...
Глава 20
("красивая одежда, переданная записка и расширение словарного запаса" )



К собственному удивлению, Герман соглашается на предложение Ньюта надеть кое-что из новых вещей, купленных накануне друзьями и братом. Впрочем, под джемпер (оттенок "лесная зелень" ) он всё-таки надевает рубашку (оттенок "яичная скорлупа" ), но напрочь отказывается расстаться с новой курткой. Ньют надевает внезапно полученные вчера кеды (красные) и утверждает, что делает это ради моральной поддержки Германа, а не потому, что обувь ему приглянулась.
Герман не подтрунивает над его протестами, и чувствует, что сам этим гордится.

- Чувак, прежде чем выйдем... Не застёгивай воротник доверху, - говорит Ньют, когда Герман заканчивает одеваться, - Идея новой одежды - дать тебе выглядеть и чувствовать себя более спокойным, - заявляет Ньют, - А ничто так чётко не сигналит "нервный", как рубашка, застёгнутая до горла.
Герман делает недоверчивую гримасу.
- Ну давай, Герман, рискни. Сделай это ради меня. Пожалуйста? - упрашивает биолог и тянется к застёгнутому вороту. Герман замирает неподвижно, закрыв глаза, пока Ньют расстёгивает воротник и чуть раскрывает его края. Когда Герман открывает глаза, Ньют улыбается ему в лицо. Он отвечает кривой усмешкой.

Упаковка проходит быстро благодаря способности математика размещать всё в чемоданах макстимально компактно, тем ни менее носильщики отеля смотрят на груду багажа с тоскливым смирением. После того, как они оттаскивают всё в машину, должную доставить учёных в аэропорт, Герман вручает им щедрые чаевые. В такси он некоторое время следит за скользящими за окном городскими видами, прежде чем Ньют решает заполнить тишину болтовнёй.

- Что Бастин тебе вчера сказал? - начинает он, - Ну прям перед тем, как уйти?

- Не можешь смириться с недоступностью частного разговора? - покорным тоном спрашивает Герман.

- Не могу. Именно моё любопытство делает меня великим учёным, - отвечает Ньют.

- Это, конечно, спорно, - бормочет Герман, прежде чем ответить, повысив голос: - Он сказал, чтобы я о тебе заботился и за тобой присматривал.

- Что он против меня имеет? - ноет Ньют, - Сначала он меня допрашивает, потом заглазно обсуждает с другим братцем и сестрой, и они что-то насчёт меня решают, потом утаскивает вчера на весь день, а теперь подразумевает, что я сам не способен о себе позаботиться.

- Вероятно он очень быстро тебя раскусил.

- Умолкни, - огрызается Ньют, - Он что, жучок сунул мне в кед, или ещё какую фигню для слежки? Он похож на такого типа.

- Если бы он так поступил, зачем было просить меня?

- Он, наверное, это сделал, чтобы сбить меня со следа. Я собираюсь досмотреть всё с частым гребнем как только вернёмся в Гонконг.

- И ты даже знаешь, как будет выглядеть это следящее устройство?

- Для того и существует анализ. Я ж не просто закачал в мозг, как построить нейронный мост. Чувак, это не Матрица.

- По этому вопросу, Ньютон, жюри не пришло к единому мнению.

- О, да-а, твои дружки-физики всё ещё не закончили тот эксперимент, выясняющий, не являемся ли мы все частью компьютерного моделирования? - хихикает Ньют.
...............................................................................................................................................................................

В аэропортру Тендо таращится на расстёгнутую верхнюю пуговицу Германа и поднимает вверх сразу оба больших пальца. Маршал Хансен смотрит на него дважды и протирает глаза, прежде чем поздороваться. Мако широко улыбается, а Райли улыбается пусть и не так широко, но с искренней теплотой и предлагает горсть лимонных леденцов.

- Вам, доктор, они нравятся больше. чем мне, - говорит он, вручая пакетик. Герман с удивлённым видом принимает конфеты и тихо благодарит.

- Мы увидимся снова через несколько дней, - говорит Мако, - Райли и я отправляемся в Лондон.

- Если понадобится гид, то мой младший брат завтра днём возвращается в город. Я могу дать вам его контакты, - предлагает Герман.

- Спасибо, Готлиб-Хакасе. Хорошо иметь в новом месте знающего друга, - отвечает Мако, и Герман кивает в знак согласия. Он и Мако кланяются друг другу на прощание, и Райли, тоже вежливо кивнув, следует за своей спутницей.

Ньют просто сияет во время этого обмена любезностями, и Герман едва не физически ощущает, как его друг гордится реакцией прочих на новый образ. Он смотрит почти... восхищённо.

- Есть мысль, что все эти закупки для тебя были ошибкой, - говорит Ньют не без ехидства, - Теперь всякий видит, какой ты красавчик. А я бы не хотел тратить время на разгон конкурентов.

- Лесть неприлична, - закатывает глаза Герман.

Ньют фыркает в ответ и мотает головой, отказываясь от предложенного Германом леденца.

- Как ты узнаёшь, что карамель лимонная? - спрашивает он, - Они иначе ощущаются? Ты чувствуешь их запах? У них другая... вибрация? Как?

Развернув леденец, Герман забрасывает его в рот и пожимает плечами: - У них весьма специфический серый оттенок, - отвечает он.
..............................................................................................................................................................................................

Весь обратный путь до Гонконга Герман ловит себя на том, что посматривает на Ньюта - и не всегда краем глаза. Он заставляет взгляд вернуться к планшету с текстом про экологическое моделирование, но постоянно отвлекается на другую задачу. В его памяти то и дело всплывают слова записки, которую Бастин оставил в кармане его новой куртки: "Менни, шагай легко и береги себя. Кто-то считает, что вы с Ньютом наступаете им на пятки. Мне нашептала Виноградная лоза, что сразу несколько групп копает под Ньюта, и по крайней мере одна ищет информацию на тебя. Сообщу, всё, что узнаю. Смотри и слушай внимательно - Мур мог быть только началом".

- О чём задумался? - спрашивает Ньют, вынимая наушник и выдёргивая Германа из последнего мысленного обсуждения, - Ты выглядишь, словно думаешь.

- Конечно я думаю, - закатывает глаза Герман, - я редко прерываю этот процесс.

- Ну, конечно. Но такой взгляд означает, что ты пережёвываешь что-то важное или неприятное.

- Осталась всего неделя до того, как ты должен всё упаковать и приготовить к отправке в Новую Зеландию, - со вздохом говорит Герман.

- Ты никогда не думал, что это плохая идея? Как со скорой помощью? Ближайшая больница будет в часе лёта. Если с тобой что-то случится, я буду единственным врачом поблизости по крайней мере до тех пор пока не отстроят прибрежные города.

- Не то чтобы в прежних местах обитания мне было просто посетить больницу. Наличие рядом медика, которому я доверяю - уже улучшение.

- Это не слишком обнадёживает, Герман.

- Ньютон, я после переезда буду очень-очень осторожным. А ты будешь очень-очень осторожным в сохранении пола, где я хожу, чистым и сухим.

- Ох, естественно. Конечно, - Ньют прикусывает губу и вновь исчезает в той "музыке", что слушал раньше.

Герман возвращается к своему тексту и своим заботам. Он продолжает размышлять над ними даже после того, как Ньют засыпает на его плече.

......................................................................................................................................................................................................

Когда они приземляются, тьма уже накрыла Гонконг, и широкие тёмные шрамы, оставленные битвой Джипси Дангер с Отачи и Лезербеком отчётливо видны с воздуха, обозначенные отсутствием электричества.

После долгого перелёта счастье Германа от возвращения в свою квартиру способно пригасить только сравнение с четырьмя ночами, проведёнными в роскошном отеле. После нескольких европейских дней то, что последние пять лет было его домом кажется крошечным, грязным и голым. Однако это дом, и одно из немногих мест, где он может выпустить свои крылья на волю. За время пути тело так онемело, что он соглашается переодеться в пижаму и снять бандаж при помощи Ньюта. Он даже подставляет крылья, когда пальцы другого человека ласкают его перья.

- Прежде чем избавиться от перьев, что уже собрали, давай-ка ещё раз прйдёмся по крыльям. Ты так долго сидел в самолёте, что наверняка что-нибудь повредил, - говорит Ньют, роясь в чемодане в поисках щётки. Он застывает: - О-оо, это мне как раз напомнило... - его пальцы так и порхают над планшетом, листая в поисках чего-то. Герман, присевший на край койки, бросает на него вопросительный взгляд.

- Придётся обновить список покупок. Нам надо ещё всяких инструментов для ухода за тобой. Я хотел спросить... как ты это делал раньше? До того, как я стал помогать?

Герман краснеет и принимается пристально рассматривать руки: - Я никогда за ними по-настоящему не ухаживал. Если, конечно, не считать случайного попадания воды и шампуня. Я никогда не умел сам, и никогда не задумывался о том, чтобы позволить кому-то... эксперименты над собой. Ты другое, - говорит он со смущённой улыбкой.

Выражение лица Ньюта - что-то среднее между удивлённым, испуганным и польщённым - мрачнеет, когда улыбающийся рот Германа сжимается в печальную линию: - Ты первый встреченный мной любитель монстров, - с некоторой горечью говорит он.

- Герман, это отличный способ убить красивый и, откровенно говоря, романтический, момент. Если это утро тебе ни на что не намекнуло, ну или, знаешь, несколько последних недель как-то прошли мимо, то - ТЫ - человек, и я люблю ТЕБЯ. И для записи - я никогда не любил кайдзю. Я их изучал, - бесится Ньют.

Герман смотрит на него в изумлении, его крылья нервно дёргаются.

- Что? Что я такого сказал? Я не сказал ничего, чего бы ты от меня не слышал, - с раздражением в голосе продолжает Ньют.

- Нет, ты сказал кое-что новое, - ровно отвечает Герман.

- Нет, я совершенно уверен, что всё это уже повторял. Я говорил тебе про это миллион раз, - сейчас у Ньюта досадой сочится каждый слог.

- Ньютон, ты сказал "я тебя люблю", - тихо отвечает Герман.
- Я так сказал? - сипит Гейзлер, и Герман кивает, - Ну-у, - запинается Ньют, - Да. Ну, я имею в виду, что утром это понял, - он делает секундную паузу, чтобы пожевать нижнюю губу, - Моё место - там где ты. Так что "любовь" это подходящее сокращение.
Сознание Германа замыкает, и он смотрит на Ньюта, приоткрыв рот.
- Герман, скажи что-нибудь. Не смотри на меня так - это меня нервирует, - Ньют садится возле напарника, тщательно сохраняя минимум физического контакта.
"Как будто я собираюсь улететь при малейшем поводе. Предусмотрительный".
- Ты раньше ни от кого кроме семьи этого не слышал? - тихо спрашивает Ньют.
Герман мотает головой. - Один раз, - говорит он, чуть отодвигаясь от друга.
- Чувак... ты заслуживаешь чего-то получше, - говорит Ньют, двигаясь достаточно близко, чтобы на секунду обнять Германа. Тот чуть-чуть вздрагивает, его крылья дёргаются от Ньюта, но сам он не двигается. На его лице всё тоже растерянное выражение.
- Ладненько, Герман. Я думаю, у тебя мозги закипели. Пока ты перезагрузишся, схожу за твоими таблетками. Надеюсь, ты справишься.
Герман неуверенно кивает.
- Спасибо, Ньют. Я этого не стою, - говорит он, когда Гейзлер возвращается с горсточкой необходимых таблеток и стаканом воды
- Нет, стоишь. Я просто сказал тебе об этом. Память возвращается?- спрашивает Ньют. Герман обиженно фыркает и готовится ехидной отповеди.
- Вот это больше похоже на дело. А теперь, чувак, заткнись и иди спать Утром проверим твои перья, - он мягко подталкивает Германа к его привычной стороне кровати.
- И ещё одно, - говорит Ньют, когда они устраиваются в постели, - Пора бы тебе начать называть меня "Ньют". Одиннадцать лет, пять месяцев и двадцать семь дней - слишком долгое ожидание, - когда Герман изумлённо на него смотрит, он продолжает, ухмыльнувшись, - Не только ты тут умеешь считать, Менни.
- Не зови меня так. - рычит Герман, стягивая крыло с Ньюта, который в ответ возмущённо вопит.
- Ладно, чувак, твоя взяла! Меняем "никаких прозвищ сейчас" на незамораживание меня до смерти, - говорит он. Герман согласно хмыкает и вновь раскрывает крыло. Какое-то время Ньют сопит и шебуршится, прежде чем Герман слышит, что его дыхание замедляется до нормального сонного ритма..
Готлиб же, несмотря на усталость, спать абсолютно не хочет. Слишком многое из того, что случилось в Женеве, его беспокоит: от отношения политиков к программе Егерь и нападок американского делегата, до разговора с отцом, переворошённого чемодана и записки Бастина... Всё это кружится в сознании, повторяясь снова и снова, пока через его мысли не проносится то, что прошептал на прощание Бастин: - Не забывай - он тебя любит.
Герман смотрит на человека, спящего рядом и размышляет над запиской, которую брат оставил в кармане куртки.
"Я надеялся, что с борьбой покончено. - думает Герман, - но есть вещи, за которые стоит бороться". Он плотнее окутывает крылом Ньюта, надевает очки, подключает планшет к сети и начинает свои раскопки, стараясь сохранять экран максимально тусклым, чтобы не беспокоить сон друга.

Примечание от Ксы:
Готлиб-Хакасе (Hakase) - профессор.

"Grapevine" в записке Бастина - информация - болтовня, слухи, сплетни, полученные, как правило, в тёплой и нетрезвой компании.

 

запись создана: 18.03.2014 в 09:12

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Athene Noctua