[ksaS]

Athene Noctua (Сова Афины) серии Owl and Dragon (Сова и Дракон)

Автор: pickleplum

Герои: Newton Geiszler /Hermann Gottlieb

Размер: 42673 слова (не окончен)
Перевод:_ksa , Евгения Кирсанова

Оригинал: archiveofourown.org/works/1118037/chapters/2803...
Глава 21
("Русские, слишком умные и пара памятных вещей" )

Проснувшись, Ньют, видящий без очков крайне смутно, замечает, что с лицом Германа что-то не так, на нём что-то неясно тёмное. Он крутится в поисках очков, чтобы понять в чём дело, и облегчённо выдыхает, обнаружив, что Герман заснул в своих очках для чтения. Угол его планшета высовывается из-под подушки.

"Так, это что-то новенькое" - думает Ньют. Он вытаскивает планшет и щёлкает по нему, чтобы взглянуть, чем был так поглощён его сосед по постели. Новости политики? Начерта ему туда?

Ход его мыслей меняет направление, когда он осознаёт тему статьи, оставленной Германом: Стивен Мур - представитель США в ООН. Засранец, который так осложнял нам жизнь в Женеве. Герман, что это было?

К счастью для Ньюта, Герман дотошно комментирует прочитанное. Если заметки хоть что-то значат, он не нашёл ничего сверх основной информации о его карьере.

"Он взбесится, если поймает меня за этими раскопками" - думает Ньют и, быстро выключив планшет, засовывает его туда же, где нашёл. Он выскальзывает из постели, надевает футболку со своей полки в шкафу и усаживается за стол с собственным планшетом.

Ньют перечитывает список закупок и дел, которые нужно завершить перед отъездом на неделю в Новую Зеландию, где нужно организовать всё на острове и подготовить (и обезопасить) дом к прибытию Германа. Он добавляет ещё несколько пунктов и напоминание выровнять и починить все дорожки, прежде чем заходит в свою почту.

- Этот человек когда-нибудь спит? - спрашивает он себя, увидев сообщение, отправленное маршалом Хансеном вскоре после полуночи:

Руководителям отделов.

Пришли первые новости из ООН.

1. Они не будут оплачивать подъём Чёрно Альфы и Багрового Тайфуна из бухты Виктории. Свои жалобы шлите не мне, а бюрократам.

2. Стена остаётся, и они продадут контракты на её слом частным компаниям.

3. Все Шаттердомы, всё еще принадлежавшие PPDC будут проданы частным покупателям, за исключением гонконговского, который передадут городскому управлению.

4. Что означает, что к концу месяца мы должны всё вычистить и убраться отсюда к чёртовой матери. Г-н Чой свяжется с каждым из вас по-поводу вашей части работы. Он отвечает за перевозку выведенного из эксплуатации, так что трясите его.

5. Все, до последнего дворника, получат выходное пособие. Нет, они не сообщили мне сколько заплатят.

6. Это не официально, но судя по последнему пункту PPDC прикрывают. Если вы не начали искать новую работу - НАЧИНАЙТЕ СЕЙЧАС,

Сообщите вашим людям.

Маршал Геркулес Хансен.

- Они бросают Егерей?! - вскрикивает он.

От вопля, вздрогнув, просыпается Герман, его крылья нервно трепещут. Он напряжённо пытается рассмотреть Ньюта через очки, делающие биолога неузнаваемо размытым.

- Что стряслось, Ньютон, - сердито спрашивает он нетвёрдым голосом, наконец-то сорвав очки.

- Хансен написал нам прошлой ночью. ООН оставляет Егерей на дне гавани, - возмущённо отвечает Ньют.

- Да как они смеют... - говорит Герман, рывком поднимает себя на ноги и кренясь, пересекает комнату, чтобы через плечо Ньюта прочитать письмо. Крылья дёргаются одновременно в попытке помочь удержать равновесие и от того, что Ньют определяет, как гнев, - Как они смеют. Кайдановские до сих пор там, - тихо говорит он.

- Я знаю, чувак. Это во всём этом дерьме самое худшее, - говорит Ньют, разочарованно махнув рукой на экран, - Россия, вероятно, договорится с китайцами, чтобы сделать это самим, как Гонконг поступил с Вей, - на лице Германа откровенное страдание и Ньют добавляет это тем голосом, который (он надеется) звучит ободряюще.

Герман издаёт горловой звук, хватает свою трость и запирается в ванной. Тянутся минуты, но шума текущей воды так и нет, а Герман не возвращается. Ньют поднимается и стучит в дверь ванной: - Герман, ты там в порядке? - ответа нет, - Герман, если ты не отвечаешь ещё десять секунд, я вхожу.

Ответа по-прежнему нет.

Ньют открывает дверь, чтобы обнаружить Германа сидящим на полу, лицо спрятано в ладонях, крылья обвисли. Когда он приседает рядом, то замечает мокрые дорожки на щеках Германа и видит, что его тело сотрясают беззвучные рыдания.

"Они были его друзьями, - думает он, - почти так же долго, как я". Кольцо, которое Саша подарила ему в их последнюю встречу вдруг становится очень тяжёлым.

Ньют хватает чистое полотенце и протягивает другу, чтобы тот взял, когда понадобится. Герман довольно долго молчит, прежде чем принять ткань и утереть глаза. Он прерывисто выдыхает.

- Я думаю, они про меня знали, - тихо говорит Герман, - они, вероятно, знали с самой Академии, а я лгал себе, что этого не может быть. Они унесли свою тайну в могилу, защищая меня.

- И защищая оставшуюся часть Гонконга, Герман, - мягко напомнил Ньют, подталкивая его локтем. Он не может удержаться от вопроса: - Что заставляет тебя думать, что они знали?

Герман криво улыбается в ответ: - Когда-то они были охранниками в тюрьме, а я позволял им себя обнимать. Часто и крепко, - он снова прячет лицо в ладонях, - я так отчаянно нуждался в прикосновениях... я рискнул, не задумываясь...

- Чувак, ты рискнул - и это окупилось, - сообщает Ньют, - Ты получил хороших друзей, и привязанность и живое подтверждение того, что кто-то может помогать тебе скрывать тайну больше десяти лет.
- Полагаю, что ты прав, - признаёт Герман. Глубоко вздохнув, он вцепляется в плечо Ньюта, и опираясь на него поднимается на ноги, - Нам надо собраться и переодеться в дневное, - говорит он.
- Эй, чувак, - окликает его Ньют, - давай-ка перед этим за тобой поухаживаем. Это поднимет тебе настроение.
Секунду Герман смотрит на него скептически, прежде чем кивнуть и отправиться к своему стулу, пока Ньют достаёт щётку.

Методично обрабатывая перья, Ньют решает полюбопытствовать, зачем Герман изучал их мучителя: - Я видел раньше, как ты засыпал за чтением, но чтобы не сняв очки - в первый раз. Что бы это ни было, похоже оно офигенное, раз ты так над этим завис, - говорит он как бы между прочим.
- Боюсь, ничего интересного. Я читал кое-что рутинное, когда меня внезапно догнал этот длинный день в дороге, - отвечает Герман, подчёркивая свои слова зевком и осторожно потягивается крыльями между взмахами щётки.
-Ага. Я тебе почти поверил, - поддразнивает его Ньют, заканчивая с последним рядом покровных, - Читал, наверное, фанфики по Доктору Кто или ещё что такое же занудное.
Герман откликается обиженным сопением.

- После завтрака начнём с разбора лаборатории или с твоей комнаты? - спрашивает он.
"Попытка уйти от темы, чувак. Что ты стараешься скрыть?" - думает Ньют и произносит вслух: - Тьфу. Давай начнём с моей комнаты. Я не готов возиться со всем барахлом, скопившимся в лаборатории за эти годы.

...................................................................................................................................................................................................................................................................................
- Я видел в общежитиях комнаты чище, - шепчет Герман, заходя на территорию Ньюта после того, как оба умылись, оделись, позавтракали, и Герман упаковался в бандаж.
- Я всё слышу, - крикнул Ньют, - Я был занят побольше среднего старшекурсника. Ну ты знаешь, пытался спасти мир и всё такое. Чуточку полезнее, чем дописать эссе на десять страниц о Моби Дике, - заводится он.
Герман закатывает глаза явно удерживаясь от ехидного замечания.
- С чего начнём, - говорит он вместо этого, - К твоей неизбежной коллекции хентая я даже не притронусь.
- Почему все думают, что я тащусь от щупалец? - обиженно говорит Ньют, упирая руки в бока, - это уже бородатая тема.
Герман посылает ему скучающий взгляд, и Ньют вскидывает руки в демонстративном отчаянии: - Вот. Можешь собирать для упаковки все книги по кайдзю. Если на обложке есть "кайдзю" или "монстр" - в коробку её. А я полезу за барахлом повыше, - говорит Ньют, забираясь ради удобства на стол, и начинает осторожно отдирать скотч с одного из своих плакатов с Годзиллой, чтобы его свернуть. Вздохнув, Герман приступает к разбору содержимого шаткой книжной полки. Некоторое время они мирно работают.
- А что с ними? - спрашивает Герман, предъявляя Ньюту маленькую стопку книжек в твёрдых переплётах. Тот спускается со своей верхотуры для лучшего обзора.
- Боже ж ты мой. Мои школьные альбомы. Я про них сто лет не вспоминал, - удивляется Ньют. Он тянется, чтобы их забрать - и отдёргивает руки: - Знаешь, что, - говорит он, - просто выброси их. Не хочу вспоминать.
- Ньют, ты в этом совершенно уверен? - мягко спрашивает Герман.
- Да. Средняя школа и колледж не были моим лучшим временем, - с нервным смешком отвечает Ньют.

- Я всегда думал, что ты был очень популярным.

- Да нифига, чувак! Я был странным ребёнком, с которым никто бы не хотел засветиться. Я был на годы моложе всех в своём классе, и при этом самый умный, - он делает паузу и качает головой, - Я не знаю, может в Германии всё по-другому, но американские дети без балды анти-интеллектуальны. Я был везунчик, когда меня просто игнорировали.

Подтолкнув очки на лоб, Ньют потёр глаза: - Знаешь, я именно из-за этого так в тебя и вцепился, когда ты начал мне писать, - говорит он, - Ты был первым человеком, кроме родни, кто отнёсся ко мне серьёзно. Как к ровне, а не к какому-то уродцу.

Герман криво усмехается в ответ: - Ворон ворону глаз... ну и всё такое прочее, - говорит он.

- Чувак... - Ньют позволяет очкам упасть на место (несколько перекошено), - Ты только что пошутил? Про птиц?

Герман отвечает пожатием плеч.

- Кому бы про такое доложить... - он секунду смотрит на Германа, - Или, возможно, мне надо чем-то тебя поощрить. Чтобы ты шутил почаще.

- Ньютон, я не собака, чтобы меня дрессировать, - огрызается Герман.

- Вчера я был "Ньют", помнишь, - подначивает биолог, - И я в курсе. Просто пошутил. Во всяком случае, выброси эти альбомы. Мне о них просто думать тошно. Они даже не стоят того, чтобы с почётом сгореть вместе с твоими старыми шмотками. Брось их в мусорку. Прям сейчас.

Торжественно кивнув, Герман складывает книжки на дно мусорного ведра: - Прощайте, плохие воспоминания, - бормочет он.

- Жаль, что это не так просто, да? - спрашивает Ньют, бросив возиться с другим плакатом, и его лицо становится задумчивым, - Интересно, можно ли так переделать нейронный мост, чтобы находить и вычищать некоторые воспоминания?

- Это ужасная идея, - фыркает Герман.

- Да, вероятно, но зуб даю, что кто-нибудь попробует.

- Конечно, кто-нибудь это сделает. Пока есть шанс получить прибыль, продавая отчаявшимся услуги под видом помощи.

Ньют согласно хмыкает: - Да... пошли обсудим за обедом "как ужасны эти люди".

После обеда Ньют делает шаг в сторону своей комнаты и заявляет, что пришло время переключиться на упаковку в комнате Германа. Готлиб вздыхает, и возвращается по коридору к своей двери, идя бок о бок с Ньютом. Совсем вскоре после этого раздаётся вежливый стук в дверь.

- Эй, Герман, - говорит Тендо, всунув голову в комнату, - У меня скверных новости.

Герман прерывает сортировку книг, сброшенных Ньютом с верхних полок, и смотрит на старшего технолога.

- Тут просто сообщили, что ООН готово финансировать только четыре мониторинг-станции на Тихом океане, чтобы присматривать за бывшим Разломом. Я думаю, ты тот самый парень, который знает, куда нам их распихать.

Секунду рот Германа двигается беззвучно, прежде чем он находит свой голос: - Четыре? Четыре? - хрипит он, - Каким образом они собираются покрыть весь океан четырьмя станциями? У нас было двадцать шесть, и всё равно оставались белые пятна!

Тендо умиротворяюще вскидывает ладони: - Я знаю, брат, знаю, - говорит он, - Это всё те же парни, что в конце концов решили поддержать Стену. Работа у них такая - принимать дурацкие решения. Но если кто и может хоть чуть-чуть нивелировать их дурь, так это ты.

Ворча, Герман машет рукой Ньюту и уходит вслед за Тендо в лабораторию, чтобы начать рассчитывать оптимальные места для мониторинга на голо-проекторе. Ньют с тоской следит за егго уходом и вздыхает: "Можешь продолжить работу. Эти книги сами себя не упакуют."

Когда он снимает с полки "Алису в Зазеркалье", из неё вылетает фотография с помятыми уголками и, переворачиваясь, летит на пол. Ньют слезает и рассматривает её - у Германа не слишком много фотографий, даже в тех типа "запароленных" папках на планшете, так что эту надо исследовать. На фото юная четвёрка - они сидят, улыбаясь, в свете зимнего солнца.

- Я знаю её, - восклицает Ньют, заметив знакомое лицо, - Она была потрясающая!

Он переворачивает карточку, чтобы прочитать карандашную надпись на обороте: "Герман. Эдан, Рис, Катха 7 декабря 2005 г."

- Герман? Постой-ка... - он возвращается к изображению.

Он не узнал юного Германа, стоящего с края, из-за открытой прекрасной улыбки на лице.

- Неудивительно, что я его не узнал...

Взгляд Германа обращён не на камеру, а на юношу рядом с ним. Он выглядит чуть повыше Германа, и почти так же тонок, с рыжими спутанными волосами, ярко-зелёными глазами и веснушками на носу.

Рука Германа соприкасается с рукой рыжего.

Герман никогда и никого не касается просто так.

Дитрих что-то говорил про мальчика, с которым Герман встречался в колледже.

Ньют решает не гнать волну и аккуратно расспросить Германа, когда тот вернётся. Наконец-то математик приходит - через час после ужина, измотанный и расстроенный, всё ещё бубня о тупости политиков.

- Можно рассказать тебе историю из серии "как тесен мир"? - спрашивает Ньют, помогая Герману выбраться из его сбруи.

- Я могу тебя как-то в этом переубедить?

- Нет, - отвечает Ньют. В мой второй год в MIT кафедра направила мне для консультации первого аспиранта. Она этакая крошечная штучка с невозможным акцентом, который я едва понимал, но славная и умница и хочет знать все о функционировании тканей человеческой сетчатки. Я говорю "это довольно специфически " и спрашиваю о причине. А она мне рассказывает, что у неё был одногруппник с абсолютным дальтонизмом, и это сподвигло её заинтересоваться тканями глаза. С тех пор она на этом и зависла.

- Катха Сингх, - говорит Герман, - Это действительно маленький мир. И что вызвало к жизни эту древнюю историю?

- Фото, выпавшее из одной твоей книги, когда я её переставлял.

- О, - Герман отводит взгляд и сосредотачивается на стаскивании носков и поисках тапок.

- Я подумал, что есть какое-то изящество в том, что мы были связаны раньше, чем друг о друге услышали, и что ты типа вдохновляешь людей, сам того не желая, - продолжает Ньют, - М-мм... там есть ещё какая-то парочка ребят на фото, кроме вас двоих. Так... ээ-э... а кто такой "Эдан"?- наконец-то бормочет он.

За долгой паузой следует сухой ответ: - Ещё один одногруппник.

- Вы ещё общаетесь?

- Он мертв, - голос Германа становится бесцветным, он сосредотачивается на каком-то пухе на одеяле, - Он был в Стэнфорде в К-День. Почему ты спрашиваешь?

Сердце Ньюта проваливается при упоминании университета. Треспассер успел полностью уничтожить кампус, прежде чем найти свою громкую гибель в Окленде.

Тем не менее, любопытство (и если не врать себе, то и отчасти и ревность) заставляют его он собраться с духом и броситься вперёд: - Потому что на фото ты улыбаешься ему и касаешься его руки. Это не в твоей манере.

Всё ещё отказываясь смотреть другу в глаза, Герман спокойно отвечает: - Ньют, я был тогда другим человеком.

- Да, но Катха упомянула тогда, что одной из причин её интереса было то, что дальтоник - ты - не мог видеть цвет глаз своего бойфренда, и она думала, насколько это ужасно, - говорит Ньют, пока Герман продолжает терзать одеяло.

Наконец Ньют отказывается от попыток быть деликатным: - Я ведь не конкурирую с мёртвым парнем? - выпаливает он.

- Нет, конечно, - фыркает Герман, наконец-то подняв взгляд, - Как тебе такое пришло в голову?

- Возможно причина в том, что ты двадцать лет таскаешь с собой фото этого парня?

Герман издаёт один из своих страдальческих вздохов: - Ньютон, дай мне эту книгу, - командует он. Он шарит кончиками пальцев сзади под форзацем, вытаскивает слегка потёртый и пожелтевший листок бумаги и передаёт его Ньюту с безразличным выражением лица.

Развернув, Ньют обнаруживает, что это самое первое письмо, которое он послал Герману - несомненно много раз перечитанное и бережно хранимое.

- О, - шепчет он, опускаясь рядом с другом.

- Это не соревнование, - говорит Герман, - Я носил с собой вас обоих, - он выдёргивает письмо из рук Ньюта и прячет на прежнее место под форзацем, потом внимательно смотрит на фотографию, прежде чем поступить так же и с ней и аккуратно закрыть книгу.

- Ты сохранил это письмо даже после того, как мы решили, что терпеть друг друга не можем? - спрашивает Ньют, когда к нему возвращается голос.

- Они все где-то здесь, - отвечает Герман.

- А как насчёт его писем? Их ты тоже хранил, так ведь?

- Не было ничего кроме фотографии.

- Ты семь лет встречался с парнем и всего одно фото? - изумлённо вскрикивает Ньют.

Лицо Германа мгновенно мрачнеет и закрывается, и Ньют понимает, что сморозил что-то чудовищное.

- Герман, что случилось? - мягко спрашивает он.

- Мой отец, - начинает Герман, и Ньют может попробовать на вкус горечь в его голосе, - перевёл меня в другой университет вскоре после того, как я встретил Эдана. Я его никогда больше не видел. Моему отцу было... не по себе от мысли о моём участии в романтических отношениях.

Ньюту требуется не меньше пяти секунд, чтобы подобрать с пола челюсть и разжать стиснутые руки: - В следующий раз... если я ещё раз увижу твоего отца... я не собираюсь себя сдерживать. Охранникам понадобится шокер, чтобы его у меня отбить, - рычит он, - Этот мудак хоть раз поступил с тобой нормально?
Герман пожимает плечами: - по крайней мере, он сберёг меня живым и невредимым, проследил, чтобы я получил достойное образование и надавил где надо, чтобы меня приняли в программу "Егерь".
- Ладно, будем считать, что это хоть что-то, - отвечает Ньют. Он задумывается на мгновение: - И тем ни менее, я всё равно собираюсь надрать ему задницу, если снова увижу. Честно предупреждаю.
- Если ты не сможешь себя контролировать, я не буду вносить за тебя залог, - совершенно серьёзно отвечает Герман.
- Отлично. У меня найдутся другие друзья, а если не выгорит - я провёл ночь или две в камере по худшим причинам, - когда Герман вскидывает бровь, Ньют продолжает: - Нечего таращиться, чувак. Дела несовершеннолетних в Штатах не подлежат разглашению.
- Компьютерная безопасность в Штатах также переоценена, - ухмыляется Герман.
- Значит ли это, что ты можешь взломать судебные записи?
- Я не это имел в виду. Просто повторил информацию, почерпнутую из авторитетных источников, - фыркает Герман.
- Твоя маленькая чёрная книжечка должна быть увлекательнейшим чтивом.
Герман игнорирует эту реплику и укладывает книгу вместе с её скрытым содержимым на оставшееся место в коробке, которую он упаковывал.
- Пожалуй, достаточно для одного дня, - говорит он, растягивая руки. спину и крылья, прежде чем взяться за пижаму.
- Годная мысль. В любом случае здесь мы почти закруглились, надо поберечь силы.
- Мы должны разобраться с твоей стороной лаборатории, - подливает яду Герман.

- Чувак, не напоминай, - стонет Ньют.

- Тогда давай ляжем спать и забудем об этом на несколько часов, - говорит Герман, - Пусть тебе приснится что-нибудь хорошее.

- Тебе тоже, - говорит Ньют, зарываясь в одеяла под протянутым крылом Германа.

Ему снится мир точно такой же, как этот, за исключением того, что когда он встречает Германа, тот притаскивает с собой рыжего мужа.

 

Примечания от Ксы:

Так как "Сова..." уже реально целый мир, который пишет несколько авторов, то всевозможные ответвления истории (как то рассказ про откуда у Ньюта кольцо Саши Кайдановской или историю про Эдана) можно искать тут:

archiveofourown.org/series/69890

Про Эдана, к примеру, вот: archiveofourown.org/works/1246549/chapters/2562...

запись создана: 21.03.2014 в 12:22

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Athene Noctua