Крошечная зарисовка про Германа Готлиба от pickleplum (я отчётливо подсела на этого автора). Очень нежно человек рисует буковками. И жёстко.

Routine (Рутина)

Герой: Герман Готлиб

Размер: 459 слов

Перевод: _ksa

Оригинал: archiveofourown.org/works/1145444

Разрешение на перевод получено.

Герман Готлиб обожает рутинный порядок и носит его, как броню, защищающую от постоянных потрясений продолжающейся войны человечества с гигантскими иномирными монстрами и от свойственных людям страхов и глупости. По крайней мере, это то, что пишут в его файле психологи. "Почти паталогическая необходимость избегать изменений и защищать себя от превратностей человеческих отношений" - царапают они - "Потребность в построении стен, ограждающих от отторжения и неодобрения, с которыми он сталкивался всю жизнь. Потребность настолько плотно заполненить свое время, чтобы ни для чего другого просто не осталось места."
Реальность гораздо проще. В рутине нуждается не ум Германа, а его тело.

По натуре он сова (или вампир, если вы спросите его соседа по лаборатории) и лучше всего работает, когда может оставаться у своих досок глубоко за полночь. Но чтобы принять первые таблетки, он должен встать в шесть утра. И он встаёт.

Семь шагов через его маленькую комнату к ванной с аккуратным строем пузырьков над раковиной. Он чистит зубы самой сильной мятной пастой, какую только может купить, чтобы наверняка проснуться для дальнейшего. Через день: инъекция бетаферона. Он тратит несколько минут, чтобы сделать растяжку перед тем как встать под максимально горячий душ, который ослабит мышечное напряжение. Он вытирается и принимает горсть витаминов, запив глотком воды.

Обернувшись полотенцем, он делает восемь шагов до шкафа. Предмет за предметом достаёт и надевает: нижнее бельё, брюки, майку, рубашку, вязаный жилет, ремень, пиджак, носки, ботинки. Многослойность для тепла, ну и его стиль. Кровообращение у него никогда не было особенно хорошим, и он не способен поднять свой вес до здорового уровня из-за постоянной тошноты, которую вызывает единственный миорелаксант, позволяющий двигаться немного свободнее.
Он оценивает свое состояние, чтобы понять, стоит ли принять ещё дозу релаксанта. В 7.15 он берёт свою трость и идёт - всё ещё довольно жёстко - завтракать в столовую.

В восемь часов он в лаборатории, достаёт капсулы из пузырьков, хранящихся в запертом ящике стола - антидепрессанты и препараты от усталости. Он принимает их всухую и ставит кипятиться воду для первого чайника чая за день. Он отказался от кофе после того, как врачи установили, что его взаимодействие с каким-то из принимаемых препаратов вызывает тахикардию. В 8.15 чашка безупречно заваренного чая стоит на блюдце на его столе, и он прихлёбывает из неё, просматривая письма, накопившиеся с того момента, как он покинул лабораторию в два часа утра.

Там нет ничего неотложного, и он хромает к своим доскам, чтобы всерьез приняться за дневную работу.

 

запись создана: 26.01.2014 в 04:40

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, бескорыстный пиар

---

Athene Noctua (Сова Афины) Серия Owl and Dragon (Сова и Дракон)

Автор: pickleplum
Герои: Ньютон Гейзлер & Герман Готлиб
Размер - на данный момент 11527 слов (не окончен)
Оригинал: archiveofourown.org/works/1118037/chapters/2343...

Перевод: _ksa
Корректура и редактура: Леночка.

глава 8

- Ньютон... Ньютон! Просыпайся! - Герман подталкивает ногой голень Ньюта, но любезно позволяет ему оставаться в тепле под своим крылом.
Ньют сонно бормочет и безуспешно пытается пнуть соседа по койке.
Убрав крыло, Герман сердито смотрит ему в затылок: - Ньютон, если ты не пошевелишься, мы опоздаем на встречу руководящего персонала.
- Разве тебе не положен ночной образ жизни? Чёрт, прекрати уже быть таким жаворонком, - жалуется Ньют, в поисках тепла подползая ближе к Герману.
- Я без проблем могу быть утренней тварью. Домовые сычи - дневные. А теперь вставай, - настаивает Герман, вновь подталкивая Ньюта.
- Прекращай это дерьмо про тварь, Герман. Я серьёзно, - отвечает Ньют, лягаясь в ответ. Он ощущает, что попал, а потом Герман резко вздыхает и замирает.

Ньют просыпается так стремительно, что слетает с кровати. Он вскакивает в ту же секунду - виноватый, с испуганными глазами: - О, чёрт, твоё колено! Чувак, прости, прости меня! Я могу что-нибудь сделать?
Он нашаривает свои очки и видит Германа - глаза у того плотно зажмурены, обе ладони сжимают правое колено.
- Нет, если не собираешься навредить ещё больше, - выдавливает Герман, - Дай мне минуту, и всё пройдёт.
После нескольких секунд тщательно контролируемого дыхания, Герман приоткрывает один глаз.
- Конечно, как вариант, можешь принести мои лекарства - это немного скомпенсирует твою неуклюжесть, - говорит он.
Ньют несётся в ванную.
- Герман, мне ужасно жаль, - говорит он, вручая садящемуся Герману таблетки и стакан с водой, - Я не настолько проснулся, чтобы нормально соображать.
- Ты вообще не соображаешь, - брюзжит Герман, осторожно сдвигаясь к краю кровати, - Это и есть твоя проблема. Вот почему ты себя едва не угробил. Вот почему... ничего никогда не получится, - он хватает трость и поднимает себя на ноги, - Пока я приму душ и попытаюсь разобраться с болью, не будешь ли ты столь любезен, чтобы принести нам из столовой что-нибудь поесть?
- К-конечно, - заикается Ньют, путаясь в своей одежде, которую Герман аккуратно сложил за него вечером. - Я мигом, - кричит он по дороге к двери. Дверь за ним захлопывается, и Герман вздыхает.
.............................................................................................................................................................................................
Пока Ньют осуществляет свою вылазку, Герман берёт планшет и начинает, по обыкновению, просматривать утренние новости и почту. Однако сначала он решает перечитать статью, которую пролистал несколько дней назад. В поисках он открывает историю браузера - и его приветствует ряд незнакомых страниц.
"Athene noctua". "Костная структура птиц". "Комфортный бандаж". "Лечение переломов крыла". "Фиксирование травмированного крыла". "Реабилитация диких животных". "Девочка-Кальмар". "Межвидовая передача генов позвоночных". "Перевязочные материалы - онлайн-заказ". "Хирургическое лечение неправильно сросшихся переломов". "Ускоренное медицинское образование".
"История Ньютона. С того самого первого дня, практически всё, что читает Ньютон, связано со мной. По крайней мере, я его интересую как тема для исследования. Возможно, он действительно заботится о... ну, нет, это смешно. Он сам сказал. Я просто биологическое чудо, которое он хочет исследовать".

В этот момент Ньют открывает дверь и входит, и Герман убирает с лица задумчивость и включает недовольство.
- Ньютон, - рявкает он, - я просил тебя вычищать свою историю из моего планшета. Меня не волнует, что ты читаешь, но я бы предпочёл об этом не знать.
- Да ладно, брось! Немного аниме никому не повредит!
- Расскажи об этом бедным травмированным головоногим, - говорит Герман, коротко улыбнувшись.
.................................................................................................................................................................................................
После совещания Ньюта, собиравшегося уйти, хватает под руку Тендо.
- Я верну его тебе через минуту, доктор Готлиб, - говорит он, и Герман, кивнув, направляется в сторону лаборатории. Главный технолог оглядывает комнату, чтобы удостовериться, что они с Ньютом остались одни. Задержка заставляет Ньюта нервно переминаться, барабаня пальцами по бедру.
- Слушай, Ньют, я знаю, ты в последние дни провёл много времени с Германом. Много времени, - Тендо опускает руку на плечо Ньюта и, сжав её, слегка встряхивает биолога.
- Тебе надо быть с ним поосторожнее. Он ранимый.
- Тендо, ты просто не представляешь... - говорит Ньют.
- Значит так, если ты хочешь продолжать проводить с ним время, или даже ещё больше времени, тебе лучше понимать, что происходит. У тебя это серьёзно? Серьёзно насчёт него?
- Ну... - Ньют замолкает, - Я не знаю. Пока. Я имею в виду, он мне нравится, и он удивительный и по-своему крут. Я люблю проводить с ним время, разговаривать, ну и спорить, и спать... жить в одной комнате - это отлично, но... но я не знаю...
- Тебе лучше определиться побыстрее, - говорит Тендо, глядя на него пристально и с некоторой угрозой, - Он особенный и он мой друг, и я не хочу, чтобы он опять пострадал. Я приглядываю за тобой, брат, и на этой базе у меня глаза повсюду, - хлопнув Ньюта по плечу, Тендо неспешно уходит. Отвесив челюсть, Ньют созерцает его удаляющуюся спину.

- Это... это был серьёзный базар. С Тендо. О Германе, - шепчет себе под нос Ньют, привалившись к стене Конференц-зала, - Когда моя жизнь стала такой странной? Типа гигантские иномирные морские чудовища - это было недостаточно странно, - он потёр лицо, - Я, похоже, запал на своего старого ворчливого лабораторного партнёра - крылатого человека, и это так очевидно, что парень, которого я неделю не видел, обещает меня урыть, если что-то будет не так.
Ньют отталкивается от стены и устремляется к своей комнате. Ему надо подумать. В одиночестве.
...............................................................................................................................................................................................................................

Тем же вечером Ньют возвращается в "их-Германа" комнату со своим собственным планшетом и стучит условленным стуком, чтобы Герман не паниковал, когда открывается дверь.

- Что поделываешь? Просматриваешь вакансии? Ничего хорошего?

- Оксфорд предлагает место на стипендию Уикхема по физике, - ровно отвечает Герман, расслабленно сидящий перед своим столом. "Эй! Он снял бинты со сломанного крыла!" - осознаёт Ньют, прежде чем отвлечься на то, каков Герман... в целом. Он созерцает, как медленно машут крылья, как, словно рябь на воде, двигаются под кожей уникальные мышцы. Это выглядит... изысканно.

Он вталкивает себя в реальность и протирает глаза под очками: - Это... это же работа твоей мечты, так ведь? С тех пор как ты был в аспирантуре. Ага, либо это, либо полный контроль над Джорделл Бэнк. А у меня лучшее это - MИТ и Чикаго спорят, кто построит мне лабораторию круче. Ах да, и та компания из Нью-Йорка, что хочет платить мне что-то со смешным количеством нулей, - Ньют задумывается на мгновение, - а есть ли у нас что-нибудь общее? Я покажу тебе свои, если ты мне покажешь твои, - Герман выводит файл и передаёт планшет, заставляя Ньюта рухнуть на койку: - Ты сделал таблицу?! Вот придурок. Поверить не могу, что застрял с натуральным ботаником, - нежно говорит он, - Давай посмотрим, что мы тут имеем? Стэнфорт, МИт, Кембридж, Имперский колледж, Высшая техническая школа в Цюрихе, Карнеги-Меллон, Токио, Гонконг, ещё Гонконг, Пекин... И у тебя есть Колумбия, и у меня - та же контора. Ха! Меньше совпадений, я чем ожидал, - он возвращает планшет, - Тем ни менее, если не захотим расставаться, есть из чего выбрать.

Слегка подпрыгнув от изумления, Герман внимательно смотрит на Ньюта: - Почему ты решил, что мы ищем работу вместе?

- Гм-м... - на минуту Ньют сбит с толку, и складывает губы в характерную гримасу, означающую, что он нервничает и не знает, как реагировать, - Ну-у, мы долго работали вместе, и мы классно сработались, и... мммм... так хорошо... ладим в последнее время, и я подумал, может...

- Не думаю, что то, как мы провели последние несколько дней, является достаточным поводом для принятия решения, - рассудительно произносит Герман, - Каждый из нас должен выбрать лучшее для себя предложение, независимо от того, где оно расположено.
- Что? И развалить команду? - вопит Ньют. "Так не пойдёт" - думает он, прежде чем предложить: - Знаешь - с этим надо переспать. Давай-ка перевяжем тебе больное крыло, и устроимся на ночёвку.
- Это довольно разумный план, - соглашается Герман и зевает.
Крыло Германа зафиксировно, и они устраиваются в постели, прижавшись под мягкой бахромой его перьев.

Примечания к этой главе от автора:
"Девочка-Кальмар" - абсолютно безобидная аниме-комедия.

Именные профессорские места - это Святой Грааль науки. Среди больших и старых британских колледжей и университетов профессорская стипендия Уикхема по физике показалась наиболее пригодной для Германа из всех, что я смогла найти.

Обсерватории Джодрелл Бэнк - один из тяжелоатлетов современной космологии и астрофизики. Это мой хедканон, что Герман - фанатик космоса - и мечтал бы заполучить эту вещь в свои руки. Я думаю, что он бы хотел стать не менеджером, а научным руководителем всех проектов.

Примечания от переводчика: "shovel talk" я в одном месте перевела, как "серьёзный базар", а в другом - как обещание урыть (чем оно, строго говоря, и является). Ну нет у нас формулировки в два слова для конкретного разговора типа "а если ты обидешь моего котика (доченьку, крылатого физика) у меня есть 30 акров земли и лопата".
Ну и "Девочка-Кальмар" вам в качестве бонуса ( Леночка. принесла)

запись создана: 27.01.2014 в 10:31

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Athene Noctua

---

Athene Noctua (Сова Афины) Серия Owl and Dragon (Сова и Дракон)

Автор: pickleplum
герои: Ньютон Гейзлер & Герман Готлиб
размер - на данный момент 9123 слов (не окончен)
оригинал: archiveofourown.org/works/1118037/chapters/2315...

перевод: _ksa
корректура и редактура: Леночка.

глава 7



Ньют просыпается первым, плечо затекло оттого, что он всю ночь обнимал Германа. Он убирает руку - и секунду спустя Герман открывает глаза, абсолютно проснувшись.
- Прости, - шепчет Ньют, - не хотел тебя будить.
- Ничего, - отвечает Герман.
Ньют ожидает ехидной реплики, которая так и не звучит. Вместо этого мужчины смотрят друг на друга несколько неловких секунд. Как и следовало ожидать, нарушает молчание Ньют: - Знаешь, я подумал...
- Должен ли я сообщить об этом редком явлении в средства массовой информации? Или разумной альтернативой будет лазарет?
- Заткнись, Герман, - вздыхает Ньют, - Я подумал, что твоя жизнь - чисто научно-фантастический фильм. Серьёзно. Клоны, генная инженерия, чокнутые учёные, гигантские иномирные монстры, огромные роботы. Всё что тебе нужно - заполучить девчонку - и у нас готов сценарий, - Ньют улыбается собственной шутке. Герман сжимает губы.
- Уберись с моей дороги, Ньютон, - рявкает он, слегка пихнув соседа, - Мне надо работать.
Ньют слетает с койки и несколько обескураженно наблюдает, как Герман запирается в ванной.
Услышав шум включившегося душа, Ньют начинает просматривать свою почту - и замирает: "Девчонка... Не было для него никогда никакой девчонки. Или парня. Или кого-нибудь. И он не надеется, что кто-нибудь у него вообще может быть. Ну, у него сейчас есть я. Это ведь немножко считается? Возможно. Вроде бы. Без разницы. - он запускает пальцы в волосы: - Пожалуй, надо мне этим утром быть с ним мега-тактичным", - думает он.
- Я сделал тебе чай и загрузил "Стандарт", - говорит он, когда Герман выходит, - Сейчас приму душ и замотаю тебя.
Секунду Герман сканирует его подозрительным взглядом, затем кивает и садится просмотреть заголовки, прихлёбывая чай. "ООН созывает слушания по поводу окончания войны с кайдзю". Бессмысленно. Он будет приглашён и вынужден там сидеть - вежливый и послушный славный маленький солдат - и выслушивать идиотские речи. Как говорит маршал Хансен - они всего-навсего костюмы, галстуки и ослепительные улыбки. Его отец, конечно, там тоже будет и (если в мире есть справедливость) ответит за пролом Стены в Сиднее. Настроение ещё чуть сползает вниз, и, бросив новости, он переходит к электронной почте.
Первое же письмо оказывается от маршала Хансена. Он перечитывает его трижды, прежде чем чувствует, что всё понял верно. Герман опускает лоб на скрещенные на столе руки и в ожидании, когда Ньют явится и перевяжет его, медитативно сгибает целое крыло. "Я не думал, что это случится так быстро. Почему мне не положено немного больше времени?"
Стараясь, чтобы голос звучал ровно, он окликает напарника, роющегося в холодильнике и шкафчике для провизии: - Ньютон? Ты видел напоминание о том, что Шаттердом возвращают городу в конце февраля?
- Да. Полагаю, нам пора паковаться?
- Нам нужно начать искать новую работу.
- Думаю, с этим проблем не будет, верно? Любой университет и лаборатория на планете жаждет от нас хоть кусочек.
- Да, думаю, это так, - неохотно соглашается Герман.
- Я уже принялся за список привилегий, которые хочу в своём контракте.
Герман молчит, пока Ньют заканчивает перевязку, болтая как обычно ни о чём, этот бесконечный трёп продолжается и по пути в лабораторию, и весь рабочий день.
- Не могу поверить, что позволил уговорить себя на поход в столовую, - ворчит Герман, когда они возвращаются в комнату, которую Ньют уже начал (во всяком случае, про себя) называть "их комнатой".
- Мне надоела роль мальчика на побегушках. Да и неплохо всё прошло, правда же? - подлизывается Ньют.
- Я чувствовал себя голым, - бормочет Герман.
Ньют хохочет: - Да на тебе одёжек больше чем на луке. Ты человек максимально далёкий от "голого".
Разоблачаясь до бинтов, Герман язвительно хмыкает: - Для меня так же странно ходить незатянутым, как для тебя оказаться покрытым только веснушками.
Ньют растерянно мигает.
- Я постоянно ношу "сбрую" уже тридцать лет. Гораздо дольше, чем ты свои татуировки.
- Тридцать лет...
- Педагоги не должны были видеть мое уродство
- Ты не изуродован. Я же сказал тебе так не говорить.
Герман закатывает глаза: - Отлично. Мои крылья были скрыты от учителей и всех прочих, кроме моей семьи, - он замолкает и смотрит на Ньюта, - Теперь счастлив?
- На безрыбье и рак рыба, - отвечает Ньют, пожимая плечами, - Учился на дому, так? - спрашивает он Германа, закрепив шину, и разматывая бинт со второго крыла.
Сгибая освобождённое крыло, Герман вздыхает: - Да, до поступления в университет.
- Вот почему во всех детских воспоминаниях, которые я видел, ты один. Ни одноклассников, ни соседских детей, - Ньют замолкает, пролистывая общие воспоминания, когда Герман кивает.
- Чувак, если никто не мог видеть твои крылья, когда ты в последний раз был на улице без рубашки?
- До того, как мы переехали в город. Мне было пять лет, - сказав это, Герман уходит в ванную и закрывает за собой дверь.
Когда он возвращается в комнату и забирается в кровать, Ньют заявляет: - Как только получим наши премии за спасение мира, арендуем тропический остров и как минимум месяц пробегаем топлесс.
- Ньютон, я сомневаюсь, что наших выходных пособий хватит на что-либо столь экстравагантное.
- Не уверен. Цены на собственности на побережье подрастут не сразу. Кроме того, я всегда это могу вписать в свой новый рабочий контракт. "Доктор Гейзлер не начинает работу на нашу контору до тех пор, пока не закончит свой месячный отдых на тропическом острове вместе с доктором Готлибом на наши гроши", - он делает паузу, чтобы насладиться звучанием собственных слов, сворачиваясь клубочком возле Германа, - Думаю, это сработает.
- Даже не знаю, желать мне успеха или провала твоим переговорам.
- Учти, чувак, на днях ты собираешься перестать сомневаться во мне.
Фыркнув, Герман предлагает ему своё крыло. Ньют признательно бормочет и, соскальзывая в сон, думает, что Герман не сказал "нет".

Примечание от автора:
The Standard - газета, выходящая в Гонконге на английском языке.

запись создана: 25.01.2014 в 15:45

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Athene Noctua

---

Чёрт - это прекрасно:



Анимация к Сове Афины от BlairRabbit - ну да, от автора Оккама.

@темы: pacific rim, разное, Athene Noctua

---

Athene Noctua (Сова Афины) Серия Owl and Dragon (Сова и Дракон)
Автор: pickleplum
герои: Ньютон Гейзлер & Герман Готлиб
размер - на данный момент 9123 слов (не окончен)
оригинал: archiveofourown.org/works/1118037/chapters/2315...

перевод: _ksa
корректура и редактура - Леночка.

глава 6

Слабая пульсация боли в правом крыле вытаскивает Германа из сна. Он пытается избавиться от неё, согнув и растянув крыло, но оно не подчиняется. Герман почти впадает в панику, в сознании всплывают тысячи снов о вивисекции. Заставив себя дышать, он анализирует ситуацию. Он в своей комнате, в собственной постели, с Ньютоном, спокойно спящим, прижавшись к его боку. Ньютон. Руки Ньютона на его крыле прошлым вечером, соединяющие сломанные кости, а потом перевязывающие крыло, чтобы дать ему правильно срастись.
"Почему я не рассказал Ньютону раньше, чем рискую при падениях? Не потому, что сомневался в нём, как в учёном, а потому, что не доверял и не доверяю ему самому. Конечно, сейчас он ведёт себя как друг, но это уйдёт, когда дружба с генетически сконструированным уродом утратит новизну. Вероятно, я напоминаю ему его обожаемых кайдзю. Но пока в том, что я получаю удовольствие и поддержку от его близости, нет ничего страшного. Всё будет хорошо до тех пор, пока я не позволю себе привязаться слишком сильно."
Не обращая внимания на боль, Герман вновь закрывает глаза и разрешает себе задремать, прислонившись лбом к плечу Ньюта, прижавшись к вытатуированному там крылу кайдзю.
Когда он просыпается во второй раз за это утро, Ньют осторожно трясёт его, озабоченно глядя на него сверху вниз.
- Ты в порядке? - спрашивает он, - Я думаю, тебе приснился кошмар.
- А, да, приснился. Извини, что потревожил.
Ньют отмахивается от его слов.
- Хочешь поговорить об этом? - он садится, привалившись спиной к изголовью кровати, и пристально смотрит на Германа.
- Там не о чем говорить, - небрежно отвечает Герман, - Просто ещё один сон о том, как меня собираются изучать.
- Всё, что я делаю - препарирую всякие штуки. Чувак, как ты с такими снами смог делить со мной рабочее пространство?
- Просто удивительно, к каким вещам может привыкнуть человек при наличии достаточной мотивации и решимости, - вздыхает Герман. - Работы над остановкой атак кайдзю и желания внести вклад в спасение человечества было более чем достаточно.
- Ай! А я-то надеялся, что ты скажешь про моё улыбающееся лицо и индивидуальное обаяние.
- Если бы меня здесь удерживали только твоё лицо и индивидуальность, я бы давно ушёл в отставку.
- Ты сказал "только"? Значит, моя привлекательность отчасти была причиной того, что ты тут болтаешься! - торжествующе завопил Ньют, тыча пальцем в лицо Германа.
Герман закатывает глаза. - Не паясничай. Возможно, нам нужно ещё раз сходить в лазарет и проверить, нет ли у тебя повреждений головного мозга.
- Шуток не понимаешь, - надулся Ньют. - Думаю, я должен взглянуть, как там поживают мои ремонтные работы.
Они выбираются из постели. Ньют осматривает крыло Германа, отклеивает ослабевшие за ночь полоски пластыря - каждая выдёргивает одно-два пера, от чего Герман вздрагивает - осторожно убирает их и накладывает свежий бинт, чтобы вновь зафиксировать крыло.
- Мои перевязки тебе понадобятся каждый день, или через день. Чтобы всё зажило, в твоём случае уйдут недели. К счастью, доктор Гейзлер работает на дому, - он встаёт, уперев руки в бёдра и гордо улыбаясь.
- Похоже, ты полностью доволен ситуацией, Ньютон.
- Ну что тут скажешь? Мне понравилось играть в доктора, - говорит Ньют, пожимая плечами.
- Ты неисправим, - ворчит Герман, и Ньют смеётся.
- Абсолютно виновен, - отвечает он, - У нас нет еды. Что тебе принести из столовой?
- Я буду признателен за какие-нибудь фрукты и любую белковую пищу, какая у них найдётся.
Пока Ньют добывает завтрак, Герман берёт свой планшет и просматривает личную почту, чего не делал со дня двойного явления - там просьбы об интервью, письма от старых коллег, предложения от университетов о работе. Письмо от отца, которое он удаляет, не читая. Сообщения от братьев и сестры.

Бастин:
Большой брат! Я поспорил с соседом по комнате на 20 фунтов, что ты как-то поучаствовал в окончании войны. Это были самые лёгкие 20 фунтов из всех, мной заработанных, спасибо, братан! Когда в следующий раз будешь в Лондоне - с меня ужин. Люблю тебя.

Карла:
Герман, придурок, ответь мне, пока я не прилетела искать тебя в Гонконг. Ты слишком жёсткий, чтобы кайдзю смогли с тобой справиться, так что я знаю, что ты жив. Ты меня игноришь. Вероятно потому, что получаешь награды от всех правительств и университетов этой планеты. Я согласна на письмо - просто хочу знать, что ты здоров.

Дитрих:
Герман, я верю, что ты имеешь отношение к этой нашествию хороших новостей. Я никогда не сомневался в твоей правоте. Горжусь тобой, маленький братец.

- Ты точно должен дать мне ключ, - говорит Ньют, когда Герман открывает ему дверь, - У них был прилично пахнущий чай Ассам, так что я прихватил тебе несколько на попробовать. Может это компенсирует то, что всё мясо у них сегодня выглядело подозрительно.
Герман хмыкает, благодарит и занимает стул.
Не скрываясь, Ньют через плечо Германа читает письмо Дитриха: - Похоже, он заботится о тебе больше, чем просто твой доктор.
- Мои братья и сестра бывают со мной весьма заботливы.
Усевшись на край кровати, Ньют принимается всухомятку жевать разноцветные сладкие хлопья.
- Это в самом деле круто. Хорошо иметь семью и друзей, на которых можно рассчитывать. Даже жалею, что у меня нет брата или сестры, или того и другого.
- Я нахожу, что в лучшем случае они вызывают смешанные чувства.
- Стоп, будь к ним поснисходительнее, - он отбирает у Германа планшет и просматривает сообщения от Карлы и Бастина, - Чувак, они о тебе заботятся. Независимо от того, насколько скверно относится к тебе Ларс, ты - их брат. Они тобой гордятся. Они тебя любят.
- Возможно, они просто пытаются не привлекать внимание и не позорить семью, - ровно говорит Герман.
- Или, возможно, не хотят видеть твою жизнь разрушенной тем, что с тобой натворили мудаки-родители. Я думаю, чувак, они реально о тебе заботятся. Карла биолог, так ведь? Работа над фитопланктоном, вычищающим Кайдзю-блу? Почему она вместо этого не занялась твоим ревёрсингом? И я уверен, Дитрих смог бы войти в историю, если бы описал твой случай в медицинском журнале, а он помогает тебе хранить тайну. А нищий аспирант Бастин так в тебя верит, что готов рисковать деньгами на еду.
Явно избегая взгляда напарника, Герман рассеянно играет с долькой апельсина, который он начал чистить, когда Ньют забрал его планшет,

- Эй! Я прямо тут! - подстрекает его Ньют, вынуждая посмотреть в глаза, - Ты должен доверять кому-то, Герман. Ты можешь доверять им. И ты можешь доверять мне. Я имею в виду, что я, конечно, не самый организованный и аккуратный парень в округе, но я беспокоюсь. Когда дело касается тебя... я готов сделать всё, что угодно. Господи, ты заставил меня вопреки моим же убеждениям притвориться врачом.

- Ньютон, я благодарен тебе за помощь.

Он поднимает бровь, когда Ньют начинает что-то печатать на планшете.

- Что ты делаешь?

- Заказываю бинты и пластырь, пока они не прикрыли мою рабочую карточку. Они нам понадобятся, чтобы фиксировать крыло, пока не заживёт, - он хулигански улыбается, - Не хочешь, чтобы я ещё что-то присвоил, пока не вышел?

Герман страдальчески вздыхает и возвращается к своему тосту и апельсину.

После завтрака Ньют осведомляется: - Ты сегодня хочешь работать в лаборатории? Тогда дай мне прибинтовать и второе крыло. Никаких лестниц. Никакой ходьбы без трости. По крайней мере одна нога постоянно на полу.

- Ньютон, я не стеклянный, - ворчит Герман, когда они идут к двери.

- Назначение врача, Герман. Сам объявил меня своим лечащим, сам и виноват, - заявляет Ньют.

Герман поднимает молящий взгляд к потолку: - Боги... Я создал монстра, - бормочет он.
.........................................................................................................................................................................................................

Ближе к вечеру, Ньют стаскивает перчатки и идёт к Герману.

- Гонконгский университет пригласил меня выступить сегодня с докладом, помнишь? Я бы... ну типа предлагаю присоединиться, - говорит он, - Давай! Мы будем гвоздём программы.

- Спасибо за приглашение, но вынужден отказаться, - не отрываясь от работы, говорит Герман, - Я не устраиваю публичных выступлений, - добавляет он тихо.

- Это лекция, а не ток-шоу. Ты же раньше зарабатывал этим, - отвечает Ньют самым убедительным голосом.

- Это было очень давно. И учитывая мою нынешнюю неспособность одеться как надо, я в этом крайне мало заинтересован.

- Да нормально ты будешь смотреться. Они по-любому все будут глазеть на меня. Потому что я такой прикольный.

Герман фыркает.

- Без тебя будет не так забавно, - голос Ньюта приближается к ноющему.

- Ньютон, я уверен, ты как-нибудь справишься, - Герман наконец-то поворачивается к нему лицом.

- Точно не присоединишься ко мне? - сейчас Ньют безусловно ноет.

- Не присоединюсь, - твёрдо говорит Герман, - Ты должен идти, если хочешь успеть вовремя.

- Да, нельзя заставлять поклонников ждать, - голос Ньюта звучит разочарованно, - Пообещай мне быть осторожным, когда я уйду.

.............................................................................................................................................................................................................

После ухода Ньюта Герман остаётся в лаборатории, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на попытке закончить свою модель Разлома с помощью последних данных, полученных от Нападающей Эврики и Бродяги. В четвёртый раз поймав себя на тупом созерцании доски, он слезает с лестницы и падает своё в кресло.

- Безнадёжен, - бормочет он, закрыв глаза и растирая переносицу, нервно барабанит пальцами по рабочему столу и, схватив трость, медленно бредёт назад в комнату.

Он переодевается для сна, разворачивает целое крыло и сидит, как обычно, облокотясь на спинку стула, чтобы дать своим крыльям (или, как сегодня, крылу) максимум простора и свободы для движения. Закрыв глаза, он медленно машет свободным крылом, это полубессознательное действие всегда его успокаивало. Он теряет себя в медитативном трансе, не думая ни о чём, кроме собственного дыхания и движения воздуха сквозь перья.

Стук Ньюта возвращает Германа назад к миру. Он тянется за тростью, но, передумав, идёт к двери без неё.

- Так и не подумал насчёт сделать ключ для меня? - улыбаясь, спрашивает Ньют, ещё не заметив пустые руки Германа, - Эй, - вопит он, - Герман, я же велел не ходить без трости! Если хочешь, чтобы я продолжал играть в доктора, изволь слушаться.

- Это не проблема, я вполне способен преодолеть настолько небольшое расстояние, - фыркает Герман.

- Герман, меня это не колышет. Если ты сломаешь что-то ещё или добавишь этому крылу, я ширну тебя седативным, и мы отправимся к врачу в лазарет, понял?

- Ты не посмеешь, - в шоке говорит Герман.

- Когда на карту поставлено что-то важное, я много что посмею, - сообщает Ньют, глядя на Германа, - Позволь мне взглянуть на твоё крыло. Может, мне надо защитить докторскую по медицине? Думаю, я в этом буду хорош. Если я могу справиться с тобой, я могу справиться с кем угодно.

- Учитывая, кто твой пациент, уместнее будет ветеринария, - бормочет Герман.

- Что ты сказал?

Несколько повысив голос, Герман зло повторяет: - Я сказал, что тебе, возможно, лучше стать ветеринаром.

- Возможно, я сделаю обе, - говорит Ньют, нервно посмеиваясь - Мне нравится чётное число докторских. Он прерывается, не доклеив пластырь: - Потерпи. А ты сейчас всерьёз назвал себя животным? Не в том смысле, что все люди типа произошли от обезьян?

- Я не человек, Ньютон. Я монстр, меня создали, как любого кайдзю.

Его целое крыло дрожит, когда он обнимает им тело.

- Теперь, когда моя работа закончена, мне место в зоопарке или виварии.
- Заткнись! Просто заткнись! - вцепившись себе в волосы, Ньют вопит так громко, что его можно услышать и на LOCCENT-мостике. Вздрогнув, Герман едва не падает со стула. Нырнув вперёд, Ньют хватает его за плечи, удерживая на месте. Они сталкиваются лбами, и очки Ньюта едва не слетают, когда он приседает перед Германом.
- Ох ты Боже мой... меня не волнует, как тебя называли твои родители! И как они к тебе относились! Ты охрененный человек! Великий! Один из лучших, которых я встречал! И я уже четыре дня выслушиваю от тебя дерьмо вроде этого, и меня от него уже тошнит! Прекращай это. Серьёзно. Ты меня слышишь? Предписание врача.
Моргнув, Герман роняет голову на плечо Ньюта, окончательно сбив с него очки, Ньют сдвигает руки, обнимая его, стараясь не зацепить крылья, и они замирают - не считая нервно трепещущего крыла Германа - на минуту, а может и на пять.
- Герман, дыши. Похоже, ты намерен прямо сейчас грохнуться в обморок, - тихо ворчит Ньют. Не поднимая головы, Герман делает глубокий, прерывистый вдох.
- Хорошо, большой парень. Пошли в койку, пока у меня ноги не отказали. Я захвачу твои таблетки.
Герман выпрямляется и кивает, позволив Ньюту увидеть заплаканные красные глаза. Он глотает принесённые Ньютом таблетки и не сопротивляется, когда тот берёт его за локоть и отводит в постель.
Они засыпают - и рука Ньюта обнимает талию Германа, а крыло Германа укрывает Ньюта.

Ну и невероятно прекрасная анимация к этому - сюрпрайз - от автора Оккама. Хотя, строго говоря, нифига не "сюрпрайз" - если бы автор Оккама когда-то не отметила "Диагнозы" pickleplum как интересные, я бы их, возможно, и не прочитала.

запись создана: 20.01.2014 в 08:34

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Athene Noctua, Owl and Dragon

---

Так как история про Германа-сову решила подрасти (у автора уже шесть глав) - завела к ней картинку и тег, пусть уж будет как большая.

Athene Noctua (Сова Афины) Серия Owl and Dragon (Сова и Дракон)
Автор: pickleplum
герои: Ньютон Гейзлер & Герман Готлиб
размер - на данный момент 9123 слов (не окончен)
оригинал: archiveofourown.org/works/1118037/chapters/2304...

перевод: _ksa
корректура и редактура: Леночка.

глава 5

Ньют рывком приходит в себя от резкого тычка локтем в бок.
- Поднимайся, Гейзлер, - брюзжит Герман, - я опаздываю с приёмом моих лекарств, а нам надо ещё подготовиться к пресс-конференции сегодня утром.
- А-уу... - скулит Ньют, - ещё пять минуточек, - он прячет голову под подушку.
- Нет. Подъём.
Отрицательный ответ Ньюта звучит невнятно.
По лицу Германа расползается недобрая ухмылка. Вполне сознательно он принимается махать крыльями, одновременно лишив Ньюта одеяла и обдувая его спину холодным ветром.
- Эй! Прекращай! - взвизгивает тот, спихнув подушку, чтобы Герман его точно услышал, - я же вымерзну насмерть!
- Наверняка нет. Но тебе будет гораздо уютнее, если ты вылезешь из постели, - рассудительно говорит Герман, не переставая махать крыльями.
- Тьфу. Ладно, садист, - фыркает Ньют, поднимаясь на ноги. Герман позволяет себе самодовольно улыбнуться и следом за Ньютом cдвигается к краю матраса, но, вставая на ноги, опасно шатается. Резко ударив крыльями, он сохраняет равновесие, выпрямляется и хватает свою трость раньше, чем Ньют успевает протянуть руку для поддержки.
Ньют позволяет своей руке бесцельно зависнуть ещё на мгновение, прежде чем почесать ей в затылке.
- Мне нужно сбегать к себе за шмотками, в которых можно выйти на публику, - говорит он, - когда я буду готов, встретимся тут, чтобы парадно выйти вместе?
Герман кивает и получает в награду улыбку мощностью в мегаватт.
Ньют припускает по коридору, и Герман запирает за ним дверь. Он прислоняется лбом к прохладному металлу и плотно обнимает себя крыльями.
- Я не могу позволить себе привыкнуть к такому, - бормочет он, - это плохо кончится.
Герман связывает крылья и надевает синий костюм PPDC и галстук, который бережёт для случаев вроде этого. Он чувствует себя раздетым и уязвимым без своего жилета, и несколько раз оценивает свой силуэт в зеркале. Дважды он снимает пиджак и рубашки, чтобы затянуть ремни, и останавливается, только когда суставы крыльев уже практически сплющены давлением. Потом они будут мучительно болеть, но он их полностью растянет, и станет легче.
Герман сутулит плечи и изучает себя ещё раз. Он решает, что плохая осанка нивелирует любую странность его фигуры.
Он возится с узлом галстука, когда раздаётся стук в дверь. Открыв её, он обнаруживает Ньюта, который (к полному изумлению Германа) надел выглаженную белую рубашку. Если не считать отутюженного до хруста сгиба воротничка, Ньют выглядит так же, как обычно: ботинки, джинсы, узкий галстук и старательно уложенные гелем волосы.
- Возможно, у меня должен быть свой ключ, - с усмешкой говорит он. Герман уклончиво фыркает.
- Стильно смотришься сегодня. Где ты прятался последние пять лет, красавчик?
Герман хмурится в ответ на игривое замечание Ньюта.
- Если честно, Ньютон, - говорит он, раздражённо закатывая глаза, - ты, кажется, абсолютно не способен завязать галстук. Дай я сделаю правильно.
- Что? Да нормально смотрится.
Ловкие пальцы Германа распутывают узел, затянутый на шее Ньюта и быстро заново завязывают иным образом.
- Экие нудные вещи ты делаешь для меня, чувак, - рассматривает себя в зеркале Ньют, - Это сумасшедший узел. Никогда раньше такого не видел.
- Он называется "троица". Что ты думаешь?
- Я, Кодачи и ты - сделали это мы три... - тихо говорит Ньют, поворачивается и направляется к двери.
Герман идёт за ним, отставая на шаг.
- О чём это ты болтаешь?
- Просто маленький стишок о тех троих, кто спас мир
- Для этого потребовалось больше трёх человек, Ньютон. И кто, или что такое "Кодачи"?
- Я так назвал детёныша кайдзю, с которым мы вошли в дрифт. Тендо даже записал его так, - говорит Ньют, выдержав эффектную паузу, - Так что технически ты был неправ. Было два тройных явления.
С этого момента разговор превращается в довольно добродушную перепалку, которая продолжается до тех пор, пока техники не прикрепляют к их воротникам микрофоны.

...............................................................................................................................
Пресс-конференция вылилась в целый день интервью, презентаций и бессмысленного социального взаимодействия с незнакомыми людьми. Энергия Ньюта начала иссякать после того, как он повторил разрешённую к разглашению информацию о последнем дне войны примерно в тринадцатый раз. Со своего конца комнаты он замечает, как измучен Герман, и начинает прокладывать себе путь через толпу в костюмах и галстуках к противоположной стене зала и своему партнёру по лаборатории.
Высокий мужчина, слишком увлечённый своей спутницей, с силой толкает Германа, который теряет равновесие и врезается спиной в стену. На его лице вспыхивает гримаса боли, прежде чем он собирается, чтобы принять руки помощи и многословные извинения.
Ньют локтями пробивает себе путь через последние несколько ярдов между собой и Германом.
- Ты в порядке? - спрашивает он.
- Превосходно, - отвечает Герман напряжённым голосом.
- Готов свалить? С меня хватит!
Герман выглядит ошеломленным, и Ньют пожимает плечами: - Даже у меня есть предел. Никому не рассказывай.
Он повышает голос и обращается к небольшой толпе, собравшейся, чтобы поговорить с двумя учёными: - Извините, ребята. У нас, героев, есть и другие неотложные дела. Пусть ваши люди свяжутся с нашими. Спокойной ночи! - он хватает Германа под руку, и они удаляются, помахав Тендо Чою, завистливо наблюдающему за их уходом.
Вернувшись в свою комнату, Герман быстро сбрасывает пиджак, галстук и рубашку и майку. Ньют смотрит, как он возится с пряжками "сбруи".
- Дерьмо, чувак. Ты затянул её слишком туго. Ты так себе повредишь.
- Уверяю тебя, я прекрасно себя чувствую.
Ремни упали, и Герман медленно расправляет крылья, шипит и поджимает к спине правое, краски сбегают с его лица. Ньют смотрит на него с тревогой.
- Ты себе повредил.
- Это судорога, - он вновь пробует раскрыть крыло, и стонет, когда боль заставляет его отказаться от попытки.
- Чувак, это не судорога. Дай-ка мне на него взглянуть.
- Ньютон, я в порядке, - Герман встаёт.
Ньют залезает на рабочий стол друга, чтобы лучше рассмотреть повреждённую конечность. Он раздвигает каштановые перья вдоль передней кромки крыла, ощупывая больное место. Когда он касается трещины в лучевой кости, Герман кричит и выворачивается прочь.
- Это перелом, Герман. Простой перелом, но его нужно соединить.
- Тогда соедини его, доктор.
- Что? - голос Ньюта срывается от изумления.
- Соедини. Это. - говорит Герман сквозь зубы.
Ньют вскидывает ладони: - Так-так-так! Эй! Я не ТАКОЙ доктор!
- Из того, что есть в моём распоряжении, ты к нему ближе всего.
- Герман, не будь идиотом. Давай позовём нормального врача.
- Ты соединишь кость, или она не будет соединена вовсе. Заживёт и так, - для подобного заявления Герман звучит слишком рассудочно.
- Пожалуйста, не проси меня это делать, - уговаривает Ньют, но Герман лишь неумолимо смотрит в ответ.
- Ты самый упрямый тупой гений, какого я когда-либо видел, - Ньют ерошит волосы, - Дай мне хотя бы выяснить, как её лучше стабилизировать и взять кое-что из лаборатории. Не... шевелись слишком много, пока я не вернусь, а то сдвинешь ещё сильнее.

"Он в самом деле собирается заставить меня это сделать" - думает Ньют, копаясь на ветеринарных сайтах в поисках нужной информации - "Я просто не могу позволить этому заживать самостоятельно. Если он продолжит жить так, будто ничего не случилось, станет только хуже. Он может устроить себе полную задницу с крылом - в комплект к больной ноге. Но это случится, и если я облажаюсь. По крайней мере, я хорошо работаю под давлением."

Ньют возвращается из лаборатории с охапкой всевозможных вещей. Жестом он велит Герману сесть в кресло и сваливает принесённое на рабочий стол.

- Это может немного помочь - анестезирующий гель, я его использую при ожогах. У меня нет никаких нормальных анестетиков.

Он натягивает пару перчаток и вымазывает перья вблизи перелома гелем, надеясь, что тот доберётся до кожи Германа и позволит снизить боль от того, что сейчас произойдёт.

Ньют делает глубокий вдох и пытается заставить сердце успокоиться, а руки - не дрожать.

- На "один". Три... два... один.

Он нажимает большими пальцами на края слома кости до тех пор, пока не ощущает, что они встали на место. Герман, задерживавший дыхание, выдыхает и вытирает слёзы в уголках глаз.

- Я собираюсь наложить шину и перебинтовать тебя. Пластырь может повредить какие-то из перьев, но у меня нет ничего лучше, чтобы держало всё на месте, пока не заживёт.

Он накладывает вдоль сломанной кости тонкую металлическую планку, которую вытащил из одного из своих рабочих столов и закрепляет её множеством полосок пластыря, после чего "восьмёрками" бинтует крыло. Затем он обводит остаток бинта вокруг груди Германа, мягко фиксируя крыло в одном положение.

- Это его не сдавливает? Ты можешь им двигать?

Герман мотает головой.
Ньют плашмя валится на кровать. Спустя некоторое время, он приподнимается на локте и пристально смотрит на Германа: - Не смей спрашивать меня, можешь ли ты в этом состоянии носить свою сбрую. Ты не можешь. Я врач, и это моё предписание, - заявляет он.

- И как я без неё должен ходить на работу?

- Я могу с утра прибинтовать тебе и второе крыло, и ты сможешь одеться как обычно. Или можешь сидеть тут и работать на планшете или на бумаге. А теперь притворись хорошим пациентом, прими своё обезболивающее и разреши мне помочь тебе лечь. Я знаю, что крылья тебе нужны для равновесия, так что я тебе помогу. Сегодня ты больше ничего не сломаешь.

Герман мрачнеет.

- Какие таблетки ты обычно принимаешь и сколько нужно каждых?

Герман перечисляет, пока таблеток не набирается небольшая горстка, которую он и принимает, запив, единым глотком.

Так как Герман ворчит, а анальгетики, по всей видимости, начинают действовать, Ньют помогает ему переодеться в пижаму и приглядывает за ним, пока он шаркает к кровати.

- Ты как бы хрупкий, да? - спрашивает он, - Ты затянул кость и, чтобы её сломать, оказалось достаточно толчка.

- Ньютон, мои кости полые. Они легко ломаются, - говорит Герман, устраиваясь на матрасе.

Ньют замирает и смотрит на него: - Полые? И насколько легко это "легко"?

- По перелому на каждое серьёзное падение. Это бывает так часто, что я не на всякий обращаю внимание - только на тяжёлые.

Ньют молча роняет челюсть.

- Может быть теперь ты поймёшь, почему я так настойчиво требую, чтобы пол, там где я хожу, был чистым и сухим?

- Насколько больно тебе постоянно, Герман? - мягко осведомляется Ньют.

Герман вздыхает: - Когда ты доставал мои вечерние таблетки, то видел полку с лекарствами. То, что прочие назвали бы "довольно много", для меня "обычно".

- Господи, Герман. Ты слишком привык мучиться. Мы должны что-то с этим сделать, - говорит Ньют, забираясь в постель.

- Ньютон, мы берём у жизни то, что она считает нужным нам дать, - он отворачивается лицом к стене, - другого выбора просто нет. Спокойной ночи.

Уже задрёмывая, Ньют чувствует, как Герман накрывает его спину целым крылом. Он может поклясться, что слышал, как тот шепнул: "Спасибо".

Примечание:

Если интересно, то узел "троица" выглядит так:

запись создана: 20.01.2014 в 23:08

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Athene Noctua

---

Песенка, давшая название 23 главе Оккама:



Текст без перевода, он простенький (а я пошла в "Сову Афины" ):

When I was just a little girl,
I asked my mother: "What will I be?
Will I be pretty? Will I be rich?"
Here's what she said to me:
Que sera sera
Whatever will be, will be
The future's not ours to see
Que sera sera
What will be, will be
Since I am just a boy in school,
I asked my teacher: "What should I try?
Should I paint pictures? Should I sing songs?"
This was her wise reply:
Que sera sera
Whatever will be, will be
The future's not ours to see
Que sera sera
What will be, will be
When I grew up and fell in love,
I asked my lover: "What lies ahead?
Will we have rainbows day after day?"
Guess what my lover said:
Que sera sera
Whatever will be, will be
The future's not ours to see
Que sera sera
What will be, will be
Now I have children of my own
They ask their mother: "What will I be?"
"Will I be pretty?" "Will I be rich?"
I tell them tenderly:
Que sera sera
Whatever will be, will be
The future's not ours to see
Que sera sera
What will be, will be

@темы: разное, вокруг оккама, звуки

---

Продолжение "Бритвы Оккама"

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Перевод - ksaS
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер
Размер: 182976 слова на данный момент

Оригинал: archiveofourown.org/works/903924/chapters/22952...

Глава 23 "Que Sera Sera" (Что будет, то будет )

В пустой спальне, тесно прижимаясь к Ньюту, положив ему на грудь дрожащую руку, Германн считал минуты. Он ждал, что кто-то придет за ним и расскажет о происходящем. Без костыля он бы никак не смог выйти из комнаты. Или без кого-то, кто его поддержит. Это сводило с ума - не только из-за ожидания, но и из-за ощущения беспомощности.
В вялой дремоте, в которую Германн то и дело сползал, он видел вещи, которые, вероятно, стоило расценивать как галлюцинации. Однажды он подскочил в полной уверенности, что в углу, на стуле с высокой спинкой, сидит Шон Патрик. Он мог бы поклясться, что мёртвый рейнджер искоса смотрит на него из полумрака, но когда он сонно моргнул, видение исчезло. Не прошло и десяти минут, как толчок в груди отправил импульс в мозг, и он обернулся, чтобы увидеть отца, смотрящего на него. Понадобились верные пять минут, чтобы понять, что это лишь его собственное отражение в пыльном зеркале. Его голова закружилась от облегчения.
Единственное, что было хорошо в этой ужасающей череде дремоты и бодрствования - то, что с течением времени затруднённое дыхание Ньютона становилось всё сильнее. Его чувства ощущались в их связи яснее по мере того, как просыпалось тело. Готтлиб прикинул, сможет ли он ненадолго снять шлем, просто чтобы несколько секунд посмотреть на лицо Ньюта. Он решил повременить, довольствуясь возможностью смотреть на зеленоватый пластик, затуманенный конденсатом от тихого, глубокого дыхания Гейзлера. С ним всё будет в порядке. Теперь он в безопасности.
В их общие мысли вновь начал пробираться Улей. Поняв, что вновь могут чувствовать Быстро мыслящего, кайдзю подняли бурный радостный шум. Улей издавал тёплый восторженный галдёж, словно празднуя, и Германну хотелось бы оказаться рядом, чтобы разделить их торжество. Его голова вновь отяжелела, и Готтлиб начал соскальзывать в очередную дрёму, когда скрипнула открывшаяся дверь.
- Мако! Слава Богу!
Германн не думал, что прозвучит так громко и так невнятно, и осторожно отодвинул Ньютона. Рейнджер подошла к нему.
- Германн, я прошу прощения. Я не хотела надолго оставлять вас в одиночестве, но мы были... пытались справиться с кровотечением у рейнджера Уотли. Я думала, вы не проснётесь ещё несколько часов.
Мощный металлический запах крови в полную силу обрушился на Германна. На Мако по-прежнему было проводящее бельё и большая часть дрифт-брони от талии и ниже. Её комбинезон местами был испятнан алым, а местами покрыт засохшей коричневой коркой. Сколько прошло часов? Какое сейчас время дня или ночи?
- Соня? Где она? Кровотечение? Почему...
Мако целеустремлённо вышла в крошечную прихожую спальни и принесла Германну костыль. Он не видел скрытое за углом. Он сам бы мог это сделать, если бы был в состоянии увидеть проклятую штуку.
- Мы должны встретиться... вместе. Вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться? Нужно принять важное решение и, к сожалению... Я считаю, что это придётся сделать вам.
Нахмурившись, Германн принял костыль, нерешительно глядя на Ньютона. Он заметил несколько запасных кислородных баллонов, стоящих на полу возле письменного стола. Как часто их нужно заменять? Как долго он будет в них нуждаться? Он не хотел оставлять Ньютона в одиночестве, но голос Мако был напряжённо-высоким, а его напарник находился в безопасности. Он не имел сейчас права на эгоизм. Не тогда, когда Соня в нём нуждается.

- Я в порядке... Мако, помогите мне встать... пожалуйста...
Ей не было нужно предлагать дважды, и, полуведя-полунеся, она доставила Готтлиба к двери.
Приспособив костыль, они вышли в тёмный, затянутый бархатом коридор и двинулись мимо портретов основателей церкви. Это были мужчины, выглядевшие так, словно им никогда не было двадцать, и женщины, которые могли бы быть футбольными мамочками, если бы не мрачные глаза и полное отсутствие улыбок.
- Мисс Уотли сейчас жива? Вы сказали, что она была жива?
Не отпуская его, Мако посмотрела ему в лицо. В последний раз она выглядела так, когда пришла к нему после смерти Стэкера. Тогда она казалась собранной внешне, но потрясённой в глубине, словно скрытое течение под гладкой водой.
- Она жива... Пока.
Прежде чем он успел спросить, что она имеет в виду под "пока", он заметил в полутёмном коридоре несомненно спорящих Балора и Райли. Ирландец, готовый плеваться, махал руками в сторону противоположной стены, их голоса были придавлены до тихого яростного шёпота. Увидев, кто к ним приближается, Райли прервался.
- Док... рад, что ты здесь.

Германн окинул взглядом их обоих. Беккет был озабочен, но держался стойко и отстранёно перед лицом чего-то непостижимого. Как и Мако, он был в частично снятой дрифт-броне, и Германн мог видеть засохшие пятна крови на его груди и свежие кровавые брызги на руках. Балор дрожал, его окровавленные пальцы крепко сжимали неприкуренную сигарету. Взволнованно шевеля кустистыми бровями, он обратился к Германну с бессвязной расстроенной речью: - Даж если мы поедем, она наверное эт сделает, парень! Ты должен выслушать, што тут за резон!
Райли обернулся к нему, его обычное хладнокровие сменилось яростью, мозолистые руки сжались в кулаки: - Если есть шанс...
- Тогда што? Нам сбежать, а её с братом отправить умирать в одиночестве! Это жестоко! Мы не можем их разделить, и Говард останется полуживой, один на допросах. Да! Хуже нет пытки, чем быть порванным пополам!
Он резко разомкнул руки и мучительно хрипло взревел, подчёркивая свои слова. Райли зарычал и согнулся почти вдвое, так что оказался с Флудом лицом к лицу.
- Если она останется жить, ему не придётся проходить через это... и тебе не кажется, что он бы пожертвовал собой ради сколь угодно малого шанса?
Мако его прервала - её глаза и тело говорили о страдании, но голос звучал тихо и ровно: - Нет. Мы пришли к соглашению. Мы договорились, что решение за Германном. Он наш лидер. Он всегда был им, даже если это не проговаривалось вслух.

Германн пытался следить за сутью спора рейнджера и инженера. Он понял, что речь шла о Соне. Балор закурил, глядя на Германна слезящимися голубыми глазами. Мако повернулась к Герману, и бережно коснулась его щеки - грубая ткань её комбинезона царапнула кожу.
- Рейнджер Уотли... Вы видели, как в неё стреляли?
Он кивнул, переведя взгляд на дверь. Улей сдвинул свой коллективный вес, притихнув, чтобы слушать. Ньют сиял горячим голубым светом, который, казалось, был способен выжечь изнанку глаз Германна. Он проигнорировал их, отдав всё своё внимание Мако.
- Да. Когда я был внутри Ньютона, она пошла за нашими ботинками... Я видел людей с оружием.
Мако глубоко вздохнула и предостерегающе посмотрела на Балора. Тот молча выдул тонкую струйку дыма и зашагал по коридору.
- Она была тяжело ранена. Пуля прошла насквозь, и прежде чем выйти из спины, повредила внутренние органы. Мы перенесли её в "Возносящегося" и сделали всё, чтобы помочь, но... она потеряла много крови. Я уверена, что без помощи она умрёт.
- Да и с помощью уже все шансы протратили! - громко перебил её Балор, бродивший, поднимая пыль, по коридору.
Взгляд Мако заставил инженера споткнуться, и он проглотил свои аргументы, отведя глаза. Она заговорила быстрее, а Райли прислонился к стене позади неё, устало растирая виски.
- Германн. Если мы... отвезём её в больницу. Они, скорее всего, её опознают и сообщат описание. Военные будут в курсе, что мы где-то поблизости. На много миль вокруг всего одна больница... у нас нет времени, чтобы доехать куда-то дальше... и мы не можем доставить её в Возносящемся, это будет слишком заметно. И даже если отвезём... она может не выжить, как только что так грубо сформулировал доктор Флуд.

Она было открыла рот, но поперхнулась несказанными словами, и Беккет, положив ей руку на плечо, подхватил с того места, где она прервалась:
- Как мы поступим? Просто выбросим её, как мусор? Оставим её брата расхлёбывать всё в одиночку? Они рейнджеры... они такого не заслужили.
Балор пнул небольшие декоративные кашпо, свалив его на пол.
- А как быть с Сорокопутом? С тобой? Всё, што вы успели - вытащить назад Кляксу! Как быть с НИМИ?
Он вновь дико мотнул головой в сторону стены, и Германн понял, что речь идёт об Улье.

Готтлиб посмотрел вверх и закрыл глаза. Не оказать помощь Соне - это было немыслимо, но куда им тогда бежать? Отправить её в больницу означало подвергнуть риску Улей... Ньютона... всё. Что, если они её отправят, и она умрёт на операционном столе, в одиночестве? Чем они помогут Говарду, если она умрёт? Будут с ним сидеть? Оставят его наедине с этим? Он почувствовал, как слёзы сжигают горло и встал так прямо, как только мог.
- Прежде чем принять решение, я хочу её увидеть. Она там? - Германн кивнул на дверь. Это была комната Сони... или, по крайней мере, похожа на неё. Все двери на этом этаже выглядели одинаково. Мако взглянула на Райли, и он кивнул, отступая на шаг. Опершись всем весом на костыль, Германн потянулся к ручке. Он вошёл без поддержки, закрыв дверь за собой.
..................................................................................................................................................................
Комната была почти точной копией той, которую он занимал ниже по коридору. Без окон. Он мало что мог разглядеть при свете ночника. Обоняние сказало ему больше, чем зрение. Комнату наполняло ужасающее зловоние раны - тяжёлый запах внутренностей и крови. Тишину нарушали лишь гудение греющего плинтуса и прерывистые рыдания Говарда Уотли.
Соня Уотли дышала хрипло и болезненно. Её веки были плотно закрыты, нос сморщен, кожа у глаз и рта натянута от боли. Веснушки резко выделялись на бумажно-белой коже, на лбу от напряжение выступил пот. Говард держал сестру за руку, гладя её волосы и что-то бормоча. Слёзы, стекая, промыли на их лицах одинаковые дорожки. Добравшись до края постели, Германн положил Говарду руку на плечо.
- Говард?
Близнец Уотли взглянул на Германна плывущими глазами, его рот несколько раз дёрнулся, прежде чем он заговорил.
- Они стреляли в неё...
Германн сел возле него на край кровати, и кивнув, обнял Говарда за шею, пытаясь вернуть его к реальности.
- Я почувствовал это... они в неё выстрелили...
Он оглянулся на сестру, бормоча эти слова под нос снова и снова. Он был в шоке, или совсем близко к этому. Германн протянул руку, пытаясь взглянуть, насколько серьёзна рана девушки. Когда он попробовал поднять одеяло, Говард схватил его за руку и потянул назад: - Док... не надо! они... они...
Германн кивнул, и сделал попытку поймать взгляд Говарда, вернуть его из того далека, где он сейчас.
- Я знаю, Говард... Я знаю.
Соня пошевелилась и судорожно вздохнула. Приоткрыв помутневший глаз, она нашла взглядом лицо Готтлиба. Её тяжёлое дыхание ускорилось, но голубоватые губы раздвинулись в улыбке.
- Док... ОК? Ньют... ОК?
Германн склонил голову и нащупал ее руку. Она ничего не говорила ещё мгновение, собираясь с силами, которых у неё, вероятно, не было. Германн наблюдал за ней, вглядываясь в лицо и понимая, что как бы ни были малы шансы, он отвезёт её в больницу. Maкo, Беккет, и Балор могут остаться, если захотят. Он будет с близнецами. Если придётся, он поедёт в больницу сам. Отдаст себя в руки полиции и радостно, с улыбкой на лице, примет смертельную иньекцию за измену.
Ньют поймет... Улей... ну. Пришло время сделать последний шаг.

- Мы в порядке, мисс Уотли. Мы собираемся доставить вас в больницу. Вы понимаете?
Она посмотрела поверх его плеча и улыбнулась брату, прежде чем уставиться куда-то мимо него. На что-то далёкое, что только она могла видеть.
- Снился... Мадпаппи.
- Я ему скажу об этом, когда увижу, мисс Уотли...
Германн сжал её руку, а Говард прошептал что-то, что он не смог расслышать.
- Вернитесь в этот сон... Вы сможете увидеть Мадпаппи, когда проснётесь.
Она закрыла глаза, всё ещё безумно улыбаясь.
- Мы собирались... плавать... ммммм...
Она медленно выдохнула, и одну ужасную секунду Германн был уверен, что вдох за ним не последует. После паузы она вдохнула, и он повернулся, чтобы взглянуть на её брата. Говард смотрел на Германна всё с тем же отсутствующим видом. Такой же взгляд он видел у Неты Мелеро, когда её мать умирала за опрокинутым столом в отеле в Хельсинки. Его половина угасала, и он не мог сделать ничего, чтобы это остановить.
Говард обнял Германна, в ужасе прижимаясь к нему. Ошеломлённым голосом он прошептал в ухо Готтлиба: - Они выстрелили в неё... а я не смог их остановить.
В ответ Германн яростно стиснул его, пытаясь удержать свои мысли под контролем.
- Я знаю, Говард. Мы разберёмся с этим. Сейчас я... мне нужен ваш телефон.
.............................................................................................................................................................
Даже у Балора не нашлось аргументов, когда Германн сообщил всем своё решение: она отправится в больницу... и он не собирается бежать. Флуд просто пожал плечами, и Германн был уверен, что увидел облегчение на его грубом лице.
- Тогда я тоже останусь.
Райли кивнул и улыбнулся. Казалось, он был рад выбору Германна.
- И мы никуда не поедем...
Инженер повернулся к Райли и Maкo, бессознательно потирая плечо. Пулевое ранение всё ещё причиняло ему боль, хотя он и пытался это скрыть, и по-прежнему была другая рана, которая, вероятно, никогда не заживёт до конца. Иногда Германн бесцельно спрашивал себя - беспокоит ли ещё Балора сломанная ключица.
- Вы c мисс Мори останетесь тут. Если што случится, удираете и уводите Возносящегося подальше. Вас не должны сцапать со всеми.
Мако была явно готова поспорить. Она закусила нижнюю губу и покачала головой, но остановилась, глядя на Райли, который в ответ лишь непроницаемо улыбнулся. Коротко переговорив с ним без слов, она провела рукой по волосам, оставив на щеке полосу сониной крови.
- Я не люблю отсиживаться за спинами... но вижу, что это разумно... Мы проследим за вами... и останемся, если возникнут проблемы.
Балор обернулся, и, подняв бровь, пристально посмотрел на Германна.
- Соню и Говарда возможно узнают не так быстро, как Ньютона или меня. Он дышит лучше, и... Как бы мне не хотелось, но будет лучше, если мы останемся здесь. Вы сможете доставить близнецов в сохранности?
Германн пожалел, что сказал это. Он доверял Балору... и что бы кто бы не сказал о нём, его скверных манерах или курении... но он был настоящим другом.
- Ты уверен, што Клякса будет в порядке?
Германн чувствовал, как Ньютон становится сильнее, шумя в глубине его мозга, заполняя привычное место в их соединении так, словно никогда его не покидал. Готтлибу не нужно было гадать, он знал, что его напарнику лучше. Правда, Ньют ещё нескоро побежит наперегонки с ветром вниз по пляжу, но туман исчез, кошмары изгнаны, а наркотики выведутся сами. Он посмотрел на Мако.
- У нас достаточно кислорода, чтобы он был в порядке. Я видел баллоны, которые вы оставили в нашей спальне. Беспокоиться надо не о нас, а о Соне.
- Думаю, што смогу доставить Рыжего и Веснушку в целости. Делов-то...
Наклонившись, Германн бережно обнял Балора. Флуд покорно вздохнул и хлопнул его по спине, быстро прижав, прежде чем оттолкнуть и утереть свой мокрый нос.
- Отвали, педрила. Штоб тебя ветром сдуло.
.................................................................................................................................

Райли осторожно поднял Соню.
Ее обмякшее бесчувственное тело завернули в запятнанное одеяло, кремово-бежевый цвет которого быстро сменялся розово-красным. Прижав к груди, рейнджер благоговейно понёс её к главному выходу из церкви, к стоянке, где ждал кемпер. Где-то между разговором Германна с Соней на пляже после скандального завтрака, и его пробуждением в постели рядом с пока бессознательным Ньютом, дождь над побережьем превратился в густой тихий снегопад. Мако шла бок о бок с Райли, придерживая одеяло у колен Сони, пытаясь сохранить её ноги закутанными. Балор вёл Говарда, который, казалось, едва вышел из ступора. Он знал, что сестру куда-то везут, чтобы ей помочь, и казалось, этого было достаточно, чтобы он сел в автофургон. Они шли к кемперу длинной чередой - как колонна скорбящих, как похоронная процессия.
Раздался низкий стон, потрясший землю под ними. Раздвинув толстые стволы сосен, появился кричащий Мадпаппи. Его глаза светились сквозь снежную завесу, когда он сделал медленный, осторожный шаг к фургону. Мако замерла перед Германном, когда кайдзю втащил на обрыв свой хвост. Он посмотрел на кемпер и наклонился - снег уже собрался у него на морде и лёг сугробиком на спине.
Германн отделился от остальных и заковылял к нему. Мако протестующе подняла руку, но затем, чуть отставая, двинулась следом. Готтлиб никогда до этого не видел общения рейнджеров Сорокопута и кайдзю. Он знал, что Райли делал всё возможное, чтобы их терпеть, но не был готов идти на контакт. Он махнул рукой, чтобы привлечь внимание Мадпаппи, и указал в сторону океана.
- Уходи, Мадпаппи. Ты не покидаешь пляж. Ты остаёшься внизу, у воды, а не вверху на скалах.
Мадпаппи издал низкий рокочущий шум, рычание, которое отозвалось вибрацией в груди Германна и, казалось, не выражало ни малейшего согласия, он стоял, как скала, вцепившись в стоянку всеми шестью лапами, асфальт крошился под его когтями. Он открыл пасть. Ему пришлось постараться, прежде чем он издал протяжный звук, медленно превратившийся в слова.
- Со-о... Нне-е... Ра-а...
Райли, уже поднимавшийся с Соней Ватлей на руках на первую ступень кемпера, замер, изумлённо глядя на кайдзю. Германн покачал головой и сделал ещё один решительный шаг вперёд.

- Соня больна. Она должна уехать. Ты должен спуститься с утёса назад в океан.

- Видел в голове Маленького голоса! Увидел, что Соня больна! Оставить близнецов? Иду с ними! Защищаю!

В гневе Мадпаппи топнул задними ногами так, что все ели удержались на ногах, а кемпер опасно качнулся, и выдохнул вокруг Германна большое парящее облако пахнущего аммиаком воздуха.

Костыль Готтлиба протестующе заскрипел, когда он двинулся вперёд, к самому носу разбушевавшегося гиганта.

- Ты ведёшь себя неуважительно. Соня должна отправиться в больницу. Быстро мыслящий и я рассказывали тебе и Улью о больнице и врачах. Ты помнишь?

- Мадпаппи идёт. Идёт с близнецами!

Германн ощутил какое-то сжение в глубине черепа. Его грудь болезненно сжалась, лицо пылало. Раньше ему никогда не приходилось бороться с кем-то из Улья. Он никогда не испытывал неповиновения, подобного этому. Везувий просто его проигнорировал, а Котик был слишком диким и не понял и половины из того, что было ему сказано, но никто из них не вступал в открытый спор, как сейчас. Он ощущал страх Мадпаппи собственным сердцем. Кайдзю впитал всё, что он уже знал о Соне, и понимал, что она может не вернуться назад. Остальная часть Улья разделилась. Казалось, что половина кайдзю поддерживала внезапный бунт Мадпаппи, в то время, как остальные доверяли Германну и считали, что он знает лучше. С каких пор в Улье завелась проклятая демократия?
Он жестом скомандовал Райли заносить Соню в фургон, подтолкнув всю группу к действиям. Никто из них не мог слышать, что происходит между ним и кайдзю. У Сони нет для этого свободного времени. Мако осталась рядом с ним, а Балор полез на место водителя, чтобы завести старый кемпер, которому в холод требовалось несколько попыток.

Мадпаппи зарычал, вздёрнувшиеся губы открыли линию слабо светящихся голубых зубов. Он легко мог раздавить Готтлиба, но тот не испытывал страха. Независимо от того, сколько самостоятельности они выказывали, он по-прежнему читал намерения, чувства и эмоции кайдзю как открытую книгу. Мадпаппи никогда и никому не смог бы причинить реальный вред.

- Мадпаппи. Вернись на ПЛЯЖ.

Подвижные, похожие на перья кожистые отростки по бокам головы кайдзю поднялись вместе с тем, как его голос рос в голове Германна.

- Я ИДУ! ТЫ МАЛЕНЬКИЙ! ТЫ МЕНЯ НЕ ОСТАНОВИШЬ!

- Ты пойдёшь и закончишь, как твои мёртвые братья! И навредишь всем!

В пылу расстройства Мадпаппи склонился вперёд, раскрыл пасть и заревел с такой мощью, что с ближайших деревьев осыпался снег. Сила этого крика сбила бы Германна с ног, если бы не Мако, которая схватила его и держала. Оба они зажмурились от зловонного ветра, и в этот миг напряжение и ярость Улья слились с собственными эмоциями Германна, и он взревел в ответ. Это был громкий бессмысленный крик, отчаянный и дикий, в котором не было слов - лишь ранящий, режущий звук. Это не могло конкурировать с громкостью Мадпаппи, но эмоций, заложенных в крике Германна оказалось достаточно, чтобы заставить кайдзю замолчать.

Так они и стояли во внезапной тишине, хватая воздух ртами, под шёпот падающего снега.
Оглянувшись на трейлер, Германн увидел Райли, стоящего у ступенек и глядящего снизу вверх на Мадпаппи с выражением, достаточно близким к испугу. Мако, поддерживавшую Германна, била дрожь, она смотрела на него, приоткрыв рот от изумления. Его костыль выпал из рук, и он не приложил ни малейших усилий, чтобы его поднять.

- Посмотри, что ты натворил, Мадпаппи. Ты всех напугал.

Мадпаппи испуганно отшатнулся назад, отростки обвисли, хвост обернулся вокруг задних лап.

- Прости... простипростипрости... буду хорошим... буду ОЧЕНЬ хорошим... хочу пойти... ПОЖАЛУЙСТА...

Германн нахмурился. Несмотря на трясущиеся ноги, его внутренний голос оставался твёрдым: - Нет. Ты мне нужен здесь. Если пойдёшь ты, все окажутся в опасности.

Райли захлопнул дверь трейлера и шагнул прочь. Древний автомобиль взревел и рванул в сторону Абердина. Втроём они смотрели, как он катился по ухабам, пока не скрылся за воротами. Готлиб нигде не видел Говарда. Вероятно, он сидел спереди, вместе с Балором. Мадпаппи опустил свою огромную голову - он не следил за тем, как дом на колёсах и Соня исчезают в тёмном туннеле аллеи.

Германн взмахнул рукой, чтобы привлечь внимание кайдзю и толкнул в его сторону ласковую вопросительную волну, изо всех сил стараясь не чувствовать себя виноватым.

- Ты скоро их увидишь, я обещаю, но теперь мне нужна твоя помощь. Ты можешь мне помочь с видео? Как прежде? Твоя помощь очень важна для Сони и для всех.

Германн не знал, способны ли кайдзю плакать. Он знал, что они понимают печаль и траур, но слёзы, казалось, были физически невозможны. Если бы Мадпаппи мог плакать, он бы, конечно, сделал это сейчас. Кайдзю издавал задавленный шум до странного похожий на рыдания. Он икал и хрипло всхлипывал, и это звучало до тревожного по-человечески.

Райли положил руку на плечо Германна и с любопытством посмотрел на кайдзю.

- Вы... просто поссорились?
- Он хотел идти с близнецами. С Соней.
Германн удивлённо замер, когда Мако подняла его костыль, протянула ему, помогла опереться и, многозначительно взглянув на Райли, шагнула вперёд, чтобы положить руку на лапу Мадпаппи. К чести Беккета, он ничего не сказал, но (насколько Германн мог судить по его лицу) много подумал. Он и движения не сделал, чтобы задержать Мако. Она бы этому не обрадовалась - она всегда самостоятельно принимала решения. Её руки медленно гладили переливчатую кожу, пока она приговаривала тихим, успокаивающим голосом:
- Сейчас-сейчас... Ш-шшш... Всё хорошо.
Кайдзю по одному открыл глаза и посмотрел на неё. Рыдания стали тише, но не совсем прекратились.
- Всё в порядке... Нам нужно продолжать наше дело и держаться друг за друга... да?

Когда она заговорила, её голос подрагивал. Германн задумался, была ли Мако настолько близко к кайдзю со времён Онибабы. Это было маленькое чудо - то, что она боялась, но не позволяла страху взять над собой верх. Рейнджер повернулась к нему, широко раскрыв глаза, ища одобрения. Он кивнул ей.
- Вы всё делаете прекрасно. Скажите ему, чтобы вернулся на пляж. Он знает это слово.
Мако подпрыгнула и негромко испуганно вскрикнула, когда Мадпаппи склонившись положил самый конец своей гигантской морды ей на плечо. Его синие светящиеся ноздри раздулись, когда он с силой вдохнул её запах. Она потрепала его по лапе и зашагала назад, в сторону обрыва.
- Теперь пойдём. Назад к пляжу.
Глаза Мадпаппи метнулись к Германну, и тот ободряюще улыбнулся.
- Иди на пляж. А потом ты поможешь мне и мисс Мори сделать видео. Это поможет близнецам, поможет всем. Потому что ты хороший кайдзю.
Мадпаппи издал задыхающийся шум, но встал. Он повернулся, взметнувшийся хвост поднялся выше голов Готтлиба и Райли и откинулся далеко в снег, как отражающая голубые звёзды тёмная волна.
Перед тем как Мако повела его за край обрыва, в сторону океана, на едва освещённый пляж, он послал через Улей последнюю усталую мысль: - Я хороший кайдзю.
.............
Снег валил густыми хлопьями.
Слипшиеся из множества снежинок, они летели к земле, словно гусиный пух оставшийся от какой-то гигантской подушечной битвы.
Первые хлопья, попавшие Германну в лицо, почти ослепили его, застряв в густых тёмных ресницах. Окружающий пейзаж был давно знаком. Если детские воспоминания Ньютона были заполнены мерцающей рябью на летнем озере, то Готлиба удерживали холодные зимы в немецкой долине, где он родился. Герман стоял среди белой метели, в суровом мире чёрных деревьев на белом снегу. Голые ветки тряслись и стучали друг о друга на жестоком ветру, мир купался в странном слабом свете зимнего дня. Он посмотрел вниз, между своих ступней - сейчас это были ступни девятилетнего мальчика - и заметил первые рубиновые капли на безупречной глади снега.
Герман двинулся вперёд по сказочному лесу, ожидая что в любой момент с ним заговорит волк, или ведьма, несущая имбирный пряник, кто-то из маминых поучительных сказок. Идти по кровавому следу было просто, и он быстро дошёл до места, где тот заканчивался.

Умирающий голубь лежал под скелетом колючего куста, его вывернутые крылья оставили в снегу призрачные следы борьбы. На мгновение Германну показалось, что птица была крошечным ангелом, упавшим совсем рядом с дровяным сараем на заднем дворе. Он присел на корточки, снял толстые пушистые варежки и подсунул маленькие голые ладони под спину птицы. Голубь приподнял голову и устало посмотрел на него блестящими глазами, похожими на чёрный бисер. Его левое крыло было сломано и растерзано, возможно, кошкой или каким-то другим зверьком.
Германн мог видеть кости, выступающие из раны, и удивлялся, как птица может быть такой терпеливой, когда она так ужасно ранена. Прижав голубя к груди, Германн погладил мягкие гладкие перья на его шее и повернулся к золотому свету своего дома. Он бы вылечил эту птицу.
Он хотел сделать шаг, но заколебался. Это был сон. Он слишком хорошо знал это воспоминание. Оно было давним и скрытым и преследовало его много лет.
Он знал, как всё закончится. Не важно, сколько раз ему снились птица и зимний лес, всё всегда завершалось одинаково.
Германн возьмет голубя домой и спрячет в своем шкафу. Будет делать все возможное, чтобы его спасти. Прочитает книгу о птицах, и будет его кормить так как нужно и держать в тепле. Потом его найдёт Дитрих и расскажет обо всём отцу.

Его отец попытался рассказать ему о выживании наиболее приспособленных. Германн вспомнил, как сидел в его кабинете, в этом ужасно жёстком кресле чёрного дерева, нежно держа в руках птицу. "Он попробовал спасти кого-то не предназначенного для спасения. Он попытался прервать естественный ход вещей. Он оказал птице медвежью услугу. " Стоя над ним, отец объяснил ему все это тем же спокойным холодным голосом, который он позже будет использовать, объясняя почему Стена стоит стольких человеческих жертв. Германн принял всё это близко к сердцу и попытался применять те же аргументы сам… несколько лет спустя. После лекции его отец оставил птицу под одним из колючих кустов, где Германн его нашёл. На следующее утро от голубя ничего не осталось, кроме нескольких капель крови, нескольких перьев и лисьих следов на снегу.

Германн вздрогнул и, распахнув пальто, спрятал под ним птицу, надеясь, что тех крох тепла, что он может предложить, хватит, чтобы отогреть голубя. От отвернулся от дома, встав спиной к золотому свету привычных окон, и шагнул не к ним, а к лесу. Он не хотел думать о прошлых попытках сделать это во сне. Возможно, на этот раз конец будет другим. Возможно, на этот раз он спасёт птицу. Лес молчал, и птица по-прежнему пряталась под его пальто. Германн знал, что находится на краю участка своей семьи, но он продолжал идти дальше.

Постепенно деревья становились тоньше, и наконец исчезли совсем. Снег не прекращался, его слой становился всё толще. Птица в пальто не шевелилась, но продолжавший идти Германн понял, что становится старше... или растёт. Он опустил взгляд на свои руки и увидел, что они перестали быть руками маленького мальчика. У него были длинные белые пальцы, утолщённые на костяшках. Его собственные знакомые суставы и сухожилия, кончики загрубевшие от многих лет письма мелом по доске.

Вокруг него начал расти новый лес. Этот лес был не из деревьев... а из ног. Они бродили по снежному пространству медленными, блуждающими шагами. Все они... каждый кайдзю, что когда-либо пришёл в этот мир. Нескольких он не узнал - это были пробные образцы, так никогда и не вышедшие из Разлома. Гиганты, ходящие на четырёх ногах, на двух, на шести, у одного существа, немного напоминавшего креветку, их было двенадцать. В дрифте с дитёнышем Отачи он видел короткий фрагмент о провале, в котором кайдзю боролись друг с другом за право разорвать Землю на части. Он остановился по щиколотку в снегу и посмотрел на эти бродящие привидения, на тех, кто умер до рождения, чтобы стать частями тех, кого он узнавал.

Некоторые из них выглядели призрачными и туманными, словно далёкие горы. Некоторые нависали прямо над ним, так что он мог видеть только их ноги и низ огромных животов. Везувий сделал по снегу огромный, всё сотрясающий шаг, пластины на его спине загрохотали, когда он подошёл ближе к месту, где стоял Германн. Германн не боялся. Он был одним из них. Они никогда не причинят вреда брату Улья.

Герман всегда предполагал, что Коллективный Разум Матери был полностью отделён от оригинала. У них не было воспоминаний о Разломе и разрушителях, они не знали о разгроме, который их предки устроили в Сан-Франциско и Сеуле, но теперь он задался вопросом - возможно, некоторые обломки от старого Улья всё ещё существуют? Везувий, проходя мимо него, повернул голову, посмотрел вниз и, узнав, издал ласковую певучую трель, прежде чем двинуться дальше, сознательно уходя в метель.

- Подожди! Вернись, Брат!

Германн ощутил укол грусти, но гигантские шаги уже унесли кайдзю далеко в снег, размывавший его очертания. Германн следовал за ним куда медленнее. Его бедро пульсировало призрачной болью, но этого было недостаточно, чтобы заставить его подумать о костыле или замедлить движение. Он замешкался - Слаттерн медленно брела к нему, опустив голову, полузакрыв глаза. Впервые он ощутил прикосновение страха, но Левиафан просто проплыл мимо, его ноги оставили гигантские траншеи в рыхлом снегу. Он ещё раз взглянул на Германна... В воздухе этого мира не было места для злости.

Издалека донеслось эхо голоса, и Германн обернулся, прищурившись. Был один брат Улья, которого он искал, сам того не сознавая. Он действительно всё время искал его.

- НЬЮТОН!

Германн побежал, всё ещё придерживая руками голубя, тело которого он чувствовал сквозь куртку. Ньют качнулся, едва не рухнув навзничь в снег, но поймал равновесие и бросился вперёд, проскочив между ног Бонесквидса и под хвостом какого-то незнакомого кайдзю, строением слегка напоминающего гепарда. Казалось, их губы встретились раньше, чем они хоть ещё чем-то прикоснулись к друг другу. Поцелуй был лёгким и сладким. Туман полностью оставил Ньюта. Его руки нашли волосы Германна и пробежались по лицу, скулам, ища знакомые контуры. Воздух в мире Улья поменял цвет от серого до бледно-розового. Германн слегка отодвинул Ньюта, опасаясь, что если обнявшись он прижмёт напарника хотя бы вполовину так сильно, как ему хочется, то они раздавят птицу, всё ещё лежащую у него на груди. Он посмотрел вниз, на сияющее лицо Ньютона, и покачал головой: - Я нашёл тебя... снова. Сколько ещё раз я должен тебя искать, прежде чем ты научишься оставаться на месте?

Ньют не мог перестать прикасаться к нему, его рука сжала плечо Германна через куртку и поднялась, чтобы погладить лицо и волосы.

- Я... так... я даже не знаю, о чём спросить сначала. Может, сперва поцелуемся? Мы стали в этом настолько круты, что думаю заслужили ещё один в награду.

Германн слегка наклонился, и этот поцелуй оказался ещё лучше первого. Ньют вновь был тёплым - таким, каким должен быть. Какое бы зло не сотворил с ним Барлоу, оно его покинуло. Он раскрыл губы и ощутил язык Ньютона - тёплый и пахнущий мятой. В снах у Ньютона всегда был вкус перечной мяты. Секунду они стояли, переводя дыхание, прижавшись лбами. Случайно Германн огляделся и не смог сдержать смех, пузырившийся в груди. Когда он был настолько счастлив, всё казалось смешным.

- У нас есть аудитория.

Два кайдзю, ни одного из которых Герман не знал, смотрели на них сверху вниз, вывернув шеи от любопытства. У одного из них на шее был гребень, спускавшийся на спину, синие узоры на теле сияли, как вывеска казино в Лас-Вегасе. Разумом он почти слышал вопросы, которые они задавали. Были ли они частью Улья, старшего Улья... или были из тех кайдзю, что даже не прошли через Разлом? Германн задумался - а имеет ли это какое-то значение? Улей был единой непрерывной линией умов и жизней... всё связано... Ньют отгоняюще взмахнул руками.

- Двигай дальше, любопытный Том. И ты, Лу, с ним. Нет, шоу не будет. Если собираетесь посмотреть, как мы склеимся губами - купите билет.

Он обнял Германна за плечи, и они пошли куда-то, не разбирая дороги. Казалось, что здесь не важно, в какую сторону идти. Кайдзю просто бесцельно бдуждали, и пейзаж, похоже, не изменялся. Два любопытных кайдзю поняли намёк и, что-то мягко проворчав, отправились в противоположную сторону. Ньют улыбнулся Германну и прижался к нему. На нём не было ничего, кроме старой футболки, джинсов и потрёпанных конверсов, но холод его, казалось, не смущал. В этом была своя ирония, учитывая катастрофическую прогулку Германна в его теле.

- Как давно ты здесь, Ньютон?

- Неделю? Дни? Часы? Понятия не имею... я вышел из тумана, и меня сюда просто забросило.

- Интересно, где точно находится это "сюда".

Ньют прикинул, оглядев бесконечное пространство.

- Коллективный Разум? Возможно... Что-то близкое к этому. Это могло бы объяснить, почему все эти мёртвые кайдзю здесь бродят. А почему ты так держишь куртку? Там что-то есть, или ты просто так рад меня видеть?

Ньют пошевелил бровями, зубы сверкнули в ненарушенной улыбке. Как и нога Германна, лицо Ньютона здесь было в порядке, мышцы вели себя как до катастрофы. Это было обычно для их общих снов... но всегда есть исключения.

Германн посмотрел вниз и медленно полез под куртку рейнджера, ожидая нащупать птицу и найдя вместо этого пустоту. Он высвободил руку и в смятении распахнул куртку, робко глядя на Ньюта.

- Там был голубь... я чувствовал его ещё минуту назад.

Ньют рассмеялся и вскинул руки жестом успешного фокусника: - Тада-а!

Германн опечаленно посмотрел на землю. Ньют, нахмурившись, опустил руки вниз, демонстрируя, что сожалеет о своей шутке. Он плотно обнял Германна и уткнулся лицом в его грудь. Но объятия было мало. Любого количества прикосновений было недостаточно, чтобы перевесить разлуку, которую они вынесли. Ньютон просунул руки под рубашку Германна и прижал ладони к его голым лопаткам. Пальцы были тёплыми. Чувства Гейзлера дрожали и вибрировали в глубине сознания Германна - любовь, желание и доверие - живые и всеобъемлющие, такие же как в прозрачной воде атомного отстойника века назад.

- Чувак, мне жаль, что ты потерял свою птицу.

Германн оглянулся и пожал плечами, с тоской думая, что голубь вернулся назад, под колючий куст, ожидать прихода вечного Лиса. Ньют шагнул и вытащил свои руки из-под куртки Готтлиба, схватил его за руку и потащил вперёд. Герман рассеянно шёл за ним, оглядывая землю в поисках разлетевшихся перьев.

- Так... мне не очень нравится быть парнем, который потратил последние... я не знаю сколько времени, в тумане. Так что там творилось снаружи?

Ньют вибрировал от счастья, его татуировки слабо светились синим. Германн задумался, не зная, с чего начать. Вероятно Ньют едва помнил то, что он рассказывал ему во время их коротких встреч в отупляющем тумане, когда пытался его поднять или уговорить идти.

- Я начну с того, что случилось после боя.

Они шли мимо бродящих по снегу кайдзю, и Германн говорил. Он рассказывал Ньюту о бегстве из Форта Бурь в неуклюжем кемпере, о том, как его отец объявил их мёртвыми в странном кинотеатре в Солт-Лейк-Сити... О том, как нашли старый храм кайдзю-культа. Они заметили Митхеда, катающегося по земле, чтобы почесать спину и остановились посмотреть, как кайдзю величиной с две Отачи пролетела над их головами, заслонив на время снегопад своими огромными кожистыми крыльями. Германн говорил о всём необычном, что он видел - он описал видеозаписи, прогресс Улья, потерю ноги и спасение Ньюта. Он сделал долгую паузу, чтобы ответить на вопросы Ньютона. Его напарник был на удивление тих и невероятно сосредоточен, несмотря на кайдзю, отвлекающих их буквально со всех сторон. Наконец, Германн рассказал о Соне.

- Я не знаю, выживет ли она, Ньютон, но я должен был сделать то, что сделал. Я не мог позволить ей просто умереть. Она бы никогда не поступила так со мной... я просто не мог позволить, чтобы с Говардом случилось то же, что с Нетой, а я не помог.

Он вынужден был замолчать. Говорить о Соне было слишком свежо и болезненно. Он почувствовал, как поднимаются слёзы, и мучительно сглотнул. Он мог бы сказать ещё больше... рассказать Ньюту о видео, которое собирается снять. Это, вероятно, самое важное из того, что он когда-либо делал... Это может подождать. Он просто нуждался в минуте без мыслей о будущем, в короткой передышке, прежде чем продолжать.

Они поднимались по склону. Снег постепенно прекращался. Само небо начало танец, и Герман замолчал, наблюдая за лентами света, летящими и скручивающимися через чёрное, как смоль, небо. Звёзд не было, лишь странное свечение полярного сияния, самого большого и величественного, какое Германн когда-либо наблюдал.

Ньютон смерил его задумчивым взглядом, и подтащил за руку ближе к себе.

- Ты много раз поступил правильно. Да больше, чем много. Типа, постоянно.

Он снова посмотрел вверх, и они стояли бок о бок в этом странном месте, любуясь извивающимися, сплавляющимися красками. Германн хотел уведеть здесь Котика. Единственного кайдзю, которого он действительно хотел увидеть.

- Я не уверен в том, что я сделал. Я...

- Нет!

Ньют смотрел на него, и он изо всех сил стараясь быть серьёзным. Он помотал головой и свободной рукой взъерошил волосы.

- Ты столько нужного дерьма сделал. Мне жаль, что меня там не было. И я сожалею о твоей ноге, и я сожалею...

Герман наклонился и тихо поцеловал его в угол рта.

- Нет, чувак, я сейчас стараюсь быть серьёзным! Ты держал всё это дерьмо под контролем и просто... я имею в виду... - он взмахнул рукой, открыл и закрыл рот и разочарованно фыркнул.

- Жалко, что нельзя купить открытку с надписью "Извините, что я был в коме, пока вы все прошли через серьёзное дерьмо. " Об этом сложно говорить.

- Ньютон, я не считаю, что ты виноват в том, что был в коме.

Гейзлер вновь крепко обнял его, явно не желая отпускать.

- Голубь... птица в пальто? Ты пытался его спасти, верно? я видел это пару раз в твоей памяти во время дрифта в Оккаме. Тебе было похоже восемь... или девять, и ты нашёл его под кустом. Или я ошибаюсь? Этот?

Германн кивнул. Он не удивился, что Ньютон знает, но его тронуло, что он вспомнил. Ньют уткнулся лицом в его шею и понизил голос до хриплого тёплого шёпота:

- Дружище. Разве ты не понял? Ты уже спас этого голубя.

Германн закрыл глаза и тяжело вздохнул. Где-то вдалеке взревел кайдзю и ему ответили. Он обнял Ньютона и ощутил абсолютное счастье от знания, что когда он проснётся, тот будет рядом.

Примечания от переводчика:
С названием, как это часто у автора Оккама, не просто - это название одной старой песни: www.youtube.com/watch?v=xZbKHDPPrrc
Написали её Джей Ливингстон и Рэй Эванс для фильма Хичкока "Человек, который слишком много знал". Классическое исполнение - Дорис Дэй. При всей сентиментальной нежности эта вещь как-то очень точно ложится в настрой главы.

Soccer Mom - "футбольные мамочки" - обычно домохозяйки, которые возят своих детей в спортивные секции.

Ну и совершенно офигенная илюстрация от kelly-draws
(kelly-draws.tumblr.com/post/73924924823/man-don... )


И отечественный вклад в иллюстрирование Оккама - Германн с голубем от mishyak-s:


И ещё одна картиночка и сюда, и не сюда - от автора Оккама:

запись создана: 14.01.2014 в 21:59

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Продолжение перевода фанфика про крылатого Германа.
(предваряя возможные вопросы) - диалог про шляпы завязан на сериал "Firefly", который я, увы, не смотрела, а потому наверняка налажала. Так что комментарии от тех, кто "в теме" приветствуются.

Athene Noctua (Сова Афины) Серия Owl and Dragon (Сова и Дракон)
Автор: pickleplum
герои: Ньютон Гейзлер & Герман Готлиб
размер - на данный момент 6899 слов (не окончен)
оригинал: archiveofourown.org/works/1118037/chapters/2279...

перевод: _ksa, корректура и редактура - Леночка.

Глава 4


Герман просыпается один, на месте Ньюта только тёплая вмятина в матрасе. Почему-то это утро кажется совершенно иным, чем его предыдущие 13001 пробуждений.
- Я думал, что застрахован от этого, - бормочет он, поднимаясь на ноги и хромая за утренними лекарствами. Достав апельсиновый сок, чтобы запить таблетки, Герман откручивает крышку и уже тянет бутылку к губам, прежде чем абсолютно осознанно поставить её на стол. Хмуро посмотрев на сок, он достаёт из шкафчика стакан и наполняет его.
- Всё ещё проблемы с призрачным дрифтом, Герман? - поддразнивает его Ньют, выходя из ванной - уже одетый, сушащий волосы полотенцем. Герман резко вздрагивает и едва не теряет равновесие. Раньше, чем он упадёт, Ньют, бросив полотенце, ловит его за руку. Герман вновь подпрыгивает, растерянно глядя на ладонь Ньюта на своей коже. Взгляд Ньюта перескакивает от лица Германа к собственной руке. В нерешительности задержав её там ещё на миг, он позволяет пальцам соскользнуть и нервно забарабанить по бедру. - Так... После душа завтрак?
Герман кивает: - Да, и лаборатория, - он направляется в ванную, но останавливается, - Думаю, мы должны доложить кому-нибудь, что живы и не превратились в кайдзю.
- А, да! - щёлкает пальцами Ньют, - Нам же наверное надо забрать наши медали чертовски великих героев.
- А им дают медаль или блестящую шляпу? - приподнимает бровь Герман.
- Ты это серьёзно? Только плохие парни носят шляпы!
- Кроме хитрых шапок, которые им прислали мамы.
- О. МОЙ. БОГ, - с изумлённым придыханием говорит Ньют, - Я не верю. Мы говорим сплошными цитатами из культового телесериала нашего детства. Не думал, что ты смотрел. Я считал, что ты не знаешь о существовании телевидения.
- Я и не знаю, - говорит Герман с абсолютно серьёзным лицом, - Для развлечений я полагаюсь на свой ноутбук..
Секунду Ньют смотрит на него с удивлённо открытым ртом - и давится смехом. Пока он пытается (и не может) вдохнуть, согнувшись пополам, Герман впивается в него взглядом и впадает в ужас по мере осознания собственных слов.
- Ты такой ребенок, - брюзжит он, убегая в ванную (унося с собой покрасневшие, как помидор, щёки).
...................................................................................................................................
Когда Герман выходит из душа, Ньют украдкой смотрит на него, подмечая вывернутое правое колено и кривой выступ неправильно сросшейся кости голени, и морщится от сострадания. Герман отвечает на его гримасу яростным взглядом, и с силой захлопывает дверь ванной.
Отчего-то этот грохот вызывает в сознании Ньюта вспышку остаточного дрифта: крыша, ветер, резкий треск, ослепительная боль, кровь. Ньют трясёт головой, избавляясь от видения.
Когда Герман наконец появляется, Ньют осторожно говорит ему: - Ты был ребёнком. Ты не мог знать, что они тебя не выдержат, - его голос наполняется гневом, когда он продолжает: - Твоя семья должна была отвезти тебя к врачу, чтобы лечить как надо.
- Открыть семейную тайну постороннему? - язвит Герман, - Мои родители решили, что лучше оставить меня калекой. Я уже был слабым, болезненным и безобразным, так что хромая нога не слишком портила дело.
- Ты их сын! - вопит Ньют, прижимая к бёдрам стиснутые кулаки.
Герман пожимает плечами: - Они сделали так, как считали нужным.
- Что за куча ёбанных уродов, - ворчит Ньют, - Так, а как у тебя с врачами сейчас? Ежегодные медицинские осмотры? А вояки знают о... ну, про это?
- Нет, не знают, - жёстко отвечает Герман, - Мой старший брат - врач. Он занимается документами и лечением, если я прошу.
- Но он же где-то в Европе? Что ты будешь делать если заболеешь, или поранишься?
- В Женеве, - бесстрастно отвечает Герман, - Если я заболею, то выздоровею сам.
- Ты совсем псих?! - вопит Ньют, наконец подобрав челюсть с пола.
- А наш дрифт тебе это ещё не доказал? - ухмыляется в ответ Герман.
........................................................................................................................................
В конце дня они устраиваются в постели так же, как и прошлыми ночами. Однако на этот раз никто из них не спрашивает о согласии и не даёт разрешения. В поисках удобного положения Герман осторожно придвигается ближе к Ньюту, который, улыбаясь, встречает его посредине матраса.
- Герман, а у тебя бывают сны про полёт?
Ответом было утвердительное мычание.
- И что в них?
- Подозреваю, то же, что и в твоих, - говорит Герман, пожимая плечами, - Солнце. Ветер. Видны верхушки деревьев.
- Да, - отвечает Ньют, - однако у меня всё обычно заканчивается падением на землю или попаданием в самолётную турбину. Готов поспорить, тебе удаётся парить подольше и приземляться помягче, - в его голосе вместе с любопытством звучит зависть.
- Нет, не думаю, что наши сны сильно отличаются. Мои тоже обычно заканчиваются скверно, только вместо турбины я попадаю в клетку.
- О, - удивлённо говорит Ньют, - совсем не то, что я думал, когда на тебя смотрел. Твои крылья обычно двигаются довольно спокойно.
Приподнявшись на локтях, Герман прищурился на Ньюта.
- Ты смотрел на меня, когда я спал?
- Не то чтоб мне делать было больше нечего, кроме как ждать в темноте, пока ты не проснёшься, - он хихикнул, - Ну, есть кое-какая идея, но это было бы очень странно.
- Это мы обсуждать не будем, - сердито говорит Герман, подарив Ньюту достаточно тяжёлый взгляд, чтобы тот проникся.
- Нет-нет, конечно, не будем, - отвечает Ньют. Повисает неуютная пауза, наполненная нервным движением, пока Герман не нарушает тишину.
- Клетка - мой самый жуткий кошмар, в который я часто возвращаюсь, - он говорит тихо и напряжённо, словно ему тяжело даётся подбор слов, - Я жду людей, которые приехали, чтобы меня препарировать. Они хотят выяснить, как я создан, расчленив меня, - Герман делает паузу, и Ньют ловит себя на том, что перестал дышать.
- Если я не успеваю быстро проснуться, - продолжает Герман, - я чувствую, как они делают первые разрезы.
Они оба дрожат. Секунду спустя Герман плотнее окружает их своими крыльями.
- Герман, - говорит Ньют, - положив руку на плечо напарника, - этого не произойдёт, пока я с тобой. Если кто-то соберётся тебя препарировать, ему придётся иметь дело со мной.
Помолчав, Герман отвечает: - Ньютон, если твоей целью было меня утешить, то ты с треском провалился.
- О, для... - раздражённо начинает Ньют, но Герман прерывает его: - Спокойной ночи, Ньютон.
- Спокойной ночи. Мм-м... Сладких снов.
Герман ворчит в ответ что-то невнятное, и Ньют улыбается в темноте.

Ну и картинка от geniusbee



Ну и та самая шапка из "Светлячка", которую герою прислала мама (посмотреть уже, что ли? )

запись создана: 15.01.2014 в 08:56

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Athene Noctua

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вчера автор таки выложила 23 главу Оккама, так что для тех, кто ждёт перевода, традиционно спойлерю - мальчики живы. Ну и, учитывая события 22 главы, добавляю - и девочка тоже, пока во всяком случае.
И картинка с вытаскиванием Ньюта (автор orsane ):



Так как я сейчас в Амстердаме, сделать очень быстро не обещаю. Но постараюсь.

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor, вокруг оккама

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Продолжение перевода фанфика про крылатого Германа.

Athene Noctua (Сова Афины) Серия Owl and Dragon (Сова и Дракон)
Автор: pickleplum
герои: Ньютон Гейзлер & Герман Готлиб
размер - на данный момент 3903 слова (не окончен)
оригинал: archiveofourown.org/works/1118037/chapters/2252...

перевод: _ksa, корректура и редактура - Леночка.

Предыдущие главы здесь: ksas.diary.ru/p194458397.htm

Глава 3

-Похоже, они ради этого опустошили кладовку, - замечает Ньют, обозрев пирушку, который кухонный персонал устроил в столовой. Под пристальным взглядом Германа он нагружает поднос щедрыми порциями еды для них двоих. Они находят пустой стол и садятся, Герман с удовольствием замечает, что никто в зале не сидит в одиночестве, и воздух гудит от радостной болтовни. Время от времени Ньют прекращает жевать и разглядывает Германа, сидящего напротив.

- Никогда не замечал раньше, что на самом деле ты ешь, как нормальный человек, - говорит он, - думал, ты живёшь на молодой морковке и воздухе. Какого же чёрта ты тогда такой тощий?

- У меня ускоренный метаболизм, из-за него поддерживать нормальный вес практически невозможно.

- То есть, ты должен есть, как птичка? - искренне любопытствует Ньют, - как настоящая птица. Не из пословицы.

Если бы гневным взглядом можно было убить, от Ньюта осталось бы кровавое пятно на дальней стене столовой. Вместо этого Герман явно прикидывает, не заколоть ли его вилкой.

- Извини! Извини! - взвизгивает Ньют, загораживая лицо вместо щита своим пустым подносом, - Я просто имел в виду, что ты должен постоянно есть. Или что тебе нужно много качественной пищи! Я больше так не лажанусь! - он высунулся из-за подноса и прошептал: - Пожалуйстаненадоменяубивать!

Фыркнув, Герман возвращается к еде, к немалому облегчению Ньюта.

Перед уходом, Ньют набирает еще немного еды впрок, полагая, что ни он, ни Герман не захотят сегодня вечером возвращаться в столовую. Они идут медленно, то и дело останавливаясь, чтобы дать Герману передышку и позволить размять правое колено.

- Боюсь, даже эта небольшая нагрузка меня вымотала. Я собираюсь ещё поспать, - говорит Герман, пытаясь подавить зевок, - ты... аа-у... можешь присоединиться, Ньютон.

- М-ммм... Думаю, я пока пас. Наверно, перебрал кофе за обедом.

Убрав еду в холодильник, Ньютон устраивается в рабочем кресле Германа.

- Ты собираешься спать одетым? Нужна помощь с переодеванием? Ты выглядишь очень измученным... - спрашивает он.

В ответ Герман запирается в ванной и возвращает в тех же фланелевых штанах, что носил прошлой ночью. Он засыпает почти сразу.

Заглянув в шкаф, Ньют выкапывает запасную перевязь Германа для детального изучения. Разложив её на столе, он быстрыми линиями набрасывает конструкцию на конверте. Принцип достаточно прост.

Позаимствовав планшет Германа, он в поисках вдохновения просматривает советы на форумах трансвеститов и транссексуалов и начинает делать эскиз на обороте какой-то докладной записки. В голову приходит идея, и он посещает несколько сайтов, посвящённых уходу за птицами, чтобы убедиться, что его конструкция не сделает Герману хуже. Ньют вносит некоторые правки, чтобы вернее убрать давление на самые тонкие перья и дать максимальный комфорт костям крыла. Он доволен и даже слегка гордится дизайном и составляет краткий список материалов, которые понадобятся. Всё это наверняка есть в городе. Если нет, то Интернет поможет.
Он встает, потягивается и аккуратно возвращает путы на место. Добыв из холодильника бутылку апельсинового сока и отхлебнув большой глоток, Ньют вновь садится на край стола, болтая ногами отдыха ради, и, улыбаясь, наблюдает за спящим Германом, крылья которого дёргаются и вздрагивают в ответ на происходящее в мозгу.

Он возвращается к планшету Германа и читает какую-то переведённую фанами мангу, чередуя это с быстрым просмотром новостных лент в поисках упоминаний себя. Ну и Германа тоже. Добравшись до кульминации, он прерывается и смотрит на своего... друга через призму утреннего разговора.
"Как же чертовски сложно хранить такой секрет столько времени, - думает он, - Как он проходил школьные медосмотры? Осмотры у врачей? Романтические отношения? Иисусе... Или он всю жизнь жил в полном одиночестве из-за того, что его маме захотелось продемонстрировать размер своего научного члена? О Боже... Стоит ли удивляться, что он так взбесился, когда я завёл речь о дрифте с кайдзю. У него наверно начались постравматические воспоминания о гениальном свихнувшемся учёном.
Он вновь и вновь пролистывает информацию, лишь бы занять беспокойные руки, думая: "Как же он должен мне доверять, если позволил узнать об этом? Господи, я же сейчас, вероятно, ближе к нему чем кто угодно когда угодно. Это..."

Выскользнувший из пальцев планшет падает на пол с громким стуком.

Вздрогнув, Герман просыпается, и Ньют вздрагивает одновременно с ним. Приоткрыв налитый кровью глаз, Герман сердито смотрит на Ньюта: - Если ты его повредил, замена на тебе, - ворчит он хриплым от сна голосом.
-Нет-нет, всё отлично, видишь? - Ньют поднимает планшет и разворачивает экраном к Герману, листая страницы.
Герман косится на экран: - Ньютон, когда закончишь, очисти, пожалуйста, историю браузера. Похоже, моё предположение о различии наших вкусов при выборе лёгкого чтения оказалось верным, - вздохнув, он отворачивается к стене и вновь погружается в сон.

Осознав, что именно он показал Герману, Ньют яростно краснеет, и хлопает себя по лбу с такой силой, что туманится зрение. - На всю серию это был единственный эпизод с тентаклями, - стонет он.

Ньют начинает дёргаться ещё больше и понимает, что надо куда-то свалить, чтобы не разбудить Германа. Решив, что музыка может помочь, он сбегает в свой музыкальный закуток, и теряет себя в звуках, не думая ни о чём, пока голод (и еда, припрятанная в комнате Германа) не выманивают его обратно. Его напарник всё ещё спит.
-Эй, Герман, - тихо окликает он, - крылья мужчины приподнимаются, когда он открывает глаза, - Извини, но я думаю, тебе нужно встать и чего-нибудь поесть. И принять какие-то лекарства, так ведь?
Герман ворчит, но вытаскивает себя из постели, и глотает горсть таблеток, запив их глотком апельсинового сока прямо из бутылки.
- Ты пьёшь без стакана? - изумлённо восклицает Ньют, - вот бы не подумал.
Взглянув на бутылку в руке, Герман внимательно смотрит на Ньюта.
- Нет, я не пью, - медленно и осторожно произносит он, - вероятно, это результат призрачного дрифта.
Он покачивает бутылку и встряхивает сок, пытаясь сдержать гнев.
- Это твоя вина.
Ньют смеётся, глядя, как рот Германа кривится в брезгливой гримасе.
- Не кипятись особо, Герман. Наверняка мы вскоре обнаружим, что я пью кофе, оттопырив мизинец, или тырю у тебя один из твоих жилетов.
Герман хихикает, и Ньют с трудом удерживает себя, чтобы не присоединиться.
- А, да! Пока ты спал, я набросал новый дизайн для твоей сбруи. Давай покажу.
Он протягивает чертёжик, и Герман, изучив его, переворачивает лист, чтобы прочитать документ на обороте. Его лицо расплывается в улыбке: - Ньютон, а с каких пор ты используешь для рисования чистый оборот? Я помню, ты говорил, что это душит твой творческий потенциал.
- Да, душит! - протестует Ньютон, - Это ведь твоя привычка, так ведь? Я подцепил это у тебя!
Он в ужасе рассматривает докладную записку, и улыбка Германа становится шире.
- Так и есть. Мотовство до нужды доведёт, и всё такое прочее...
Герман строит невинное лицо: - И всё же я ещё надеюсь увидеть тебя в жилете.
- Да ладно, это не так смешно, как представить тебя в джинсах, дедуля.
Герман фыркает: - Я раньше утоплюсь в заливе, чем сделаю это.
- Ну-ка пообещай мне, что ты этого не сделаешь, ладно? - Ньют на секунду опускает взгляд, рассматривая ботинки, - если уйдёшь ты, мне совсем не с кем будет спорить.
- Естественно, - пренебрежительно отвечает Герман, - я просто сравнивал две предельно невозможные вещи. Да, - говорит он, изучая свои руки, - я думаю, что собираюсь проспать всю ночь.
- Можно мне с тобой? - мягко спрашивает Ньют. Герман настороженно смотрит на него, но кивает, соглашаясь.
Ньют скользит в постель возле Германа и после секундного замешательства, прижимается к его боку. Герман не возражает. На самом деле, он придвигается ближе - совсем чуть-чуть. Ньют улыбается, сползая в дрёму, и усмехается, когда Герман предлагает ему крыло в качестве одеяла. Герман просыпается ночью и проводит минуту или две, слушая ровное дыхание Ньюта. Возвращаясь в сон, он понимает, что с детства не спал так хорошо.
В какой-то миг ночи Ньют открывает глаза и несколько минут слушает мерное дыхание Германа возле себя. Когда он позволяет себе вернуться в сон, то думает, что не спал так сладко с младенчества.

Если интересно, как выглядит сова Афины (домовой сыч) - то как-то так:

 

запись создана: 11.01.2014 в 07:36

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Athene Noctua

---

Несколько восхитительных Германов от geniusbee (http://geniusbee.tumblr.com/ ) :


Как же человек нежно и отважно рисует.
Под катом ещё.

@темы: чужое, pacific rim, многакартинок, бескорыстный пиар

---

Песня, конечно, осенняя, а не зимняя, но хуже она от этого не становится.

Ну и лишний раз послушать этот невозможный голос никогда не вредно.

@темы: разное, звуки

---

Пока Оккама нет и нет, я вцепилась в маленький (тогда он был маленький) фанфик про крылатого Германа. Пока спрашивала у автора про перевод, эта "собачка" успела подрасти на ещё одну главу (и это не конец), необоснованные крылья получили обоснование, но мне ужасно нравится. Я к этому автору неровно дышу. Ну и сама по себе идея - Герман с совиными крыльями - красива до одури это вам не толстый Траволта, даже если просто вообразить.

Athene Noctua (Сова Афины) Серия Owl and Dragon (Сова и Дракон)
Автор: pickleplum
герои: Ньютон Гейзлер & Герман Готлиб
размер - на данный момент 2426 слов (не окончен)
оригинал: archiveofourown.org/works/1118037/chapters/2252...

перевод: _ksa, корректура и редактура - Леночка.

Глава 1

Всё слишком беспросветно и суматошно, чтобы обдумать - до тех пор, пока все на посту управления не слышат из комма голос Райли Бекета. На мгновение мысли Ньютона совершенно разбегаются от аплодисментов и радостных криков, когда до него вдруг доходит - Герман его обнял. Пять лет жизни в сменяющихся квартирах, четыре года переписки, двенадцать лет знания о существовании друг друга - и это первый раз, когда физик позволил Ньюту коснуться большего, чем ладонь или предплечье. Ньют думает, что это пространство было личным до тех пор... ну, до дрифта.

Теперь у него вполне достаточно вопросов, чтобы голова пошла кругом, но Готлиб смотрит так, что Ньют понимает - задать их раньше, чем Герман будет готов к ответам - верный способ умереть какой-нибудь очень неприятной смертью. Все в порядке. Он может подождать. Какое-то время, по крайней мере.

Праздник поглощает Ньюта, и только спустя несколько часов (и много порций спиртного) он замечает, что Герман исчез (будем честны - как и обычно). Ньют предполагает, что тот будет в привычном месте - в собственной комнате, и покачиваясь, он движется в том же направлении.

Ньют вообще-то не слишком хорош в социальных тонкостях, но тут он действительно стучится в дверь Германа и ждёт, когда его пригласят войти. Дрифт не достаточно его подготовил. Осмыслив увиденное, он замирает, как кролик в свете фар. На Германе меньше пяти слоёв одежды. На самом деле, на нём только пижамные штаны. Его торс обнажён. Почти.

Крылья Германа (или КРЫЛЬЯ, как воспринимает их мозг Ньюта) сложены за спиной и покрывают его тело, спускаясь от плеч до чуть ниже пояса, когда он лежит ничком на кровати, опустив голову на скрещенные руки. Перья роскошного красновато-коричневого оттенка, сходного с цветом волос Германа, с частыми белыми вкраплениями. Ньют не может отвести глаз от контраста тёмно-рыжего цвета с бледной кожей, а длина маховых перьев и зубчатый край крыла сообщают ему "сова" в самых недвусмысленных выражениях.

- Чувак - это слишком прекрасно! - говорит он, возможно, чуточку слишком громко. - Домовой сыч. "Athene noctua". Ночная богиня мудрости. Сова Афины. Они тебе подходят.
Крылья нервно дёргаются и опускаются, когда Герман поворачивается лицом к Ньюту.

- Я не знал. Никогда не приходило в голову спросить, какому виду они принадлежат, - отвечает он тихо.

- Вот и пригодился мне тот семестр по таксономии позвоночных, как я вижу, - говорит Ньют, пожимая плечами, после того, как позволил себе сползти по двери, чтобы усесться на коврике.

- Слушай, я не собираюсь ничего говорить, - он неопределённо машет на Германа, - это то, за что ты, вроде бы, должен меня убить, или вырезать мне голосовые связки или язык, или ещё что-то вроде этого, но ты, вероятно, хочешь это сделать уже много лет... - он, наконец, замечает намёк на улыбку на лице Германа.

- Я трепло, да? Мне, вероятно, надо заткнуться, но это сложно, потому что это совершенно сюрреалистично, и я разрываюсь от любопытства, потому что, срань господня, ты, чувак, гений и биологическое чудо с действующими крыльями, и они к тому же на тебе так чертовски великолепно смотрятся, и... Я, возможно, самую малость слишком много выпил на вечеринке по поводу победы.

- Никогда бы не подумал, - говорит Герман с фальшивой искренностью, подчёркивая её медленным выгибом крыла, - Пропустим опьянение. Как ты себя чувствуешь? - в его тоне звучит озабоченность.
- Потрясающе. Не в себе, и моя голова готова вот-вот взорваться. Ну а так - типичный я-только-что-спас-весь-мир день. Кроме того, меня мутит, и я достаточно устал, чтобы упасть в обморок, - он щурится через целое стекло очков, - А что насчёт тебя?
- То же самое, - отвечает Герман, расплываясь в одной из своих редких улыбок, - но без тошноты. Я знаю, что не стоит пить после перенесённой черепно-мозговой травмы, - его улыбка превращается в ухмылку.

- Ой, тебе любой повод хорош, чтобы пропустить вечеринку, - издевается Ньют, - Если серьезно, то я действительно готов в любой момент рухнуть, и я надеялся, может быть, ты позволишь мне поспать здесь, с тобой? Нет, не "с ТОБОЙ", я имею в виду... Вполне сойдёт на полу, - он заканчивает шёпотом: - я не хочу оставаться один.

- Я настаиваю, чтобы сегодняшним вечером ты оставался там, где я могу за тобой наблюдать. За этот день ты вполне достаточно заставил меня побеспокоиться, - Герман, кажется, оценивает количество очевидной заботы в голосе и добавляет сарказма: - Кретин, я не настолько жесток, чтобы заставить тебя спать на полу. До тех пор, пока ты остаёшься с краю и стараешься не хвататься за... них во сне, всё будет в порядке.

Он окидывает Ньюта изучающим взглядом: - Конечно, после того, как примешь душ. Я не пущу тебя в постель в твоём нынешнем состоянии. Можешь воспользоваться моей ванной, тогда я смогу придти к тебе на помощь, если ты рухнешь.

- Если это случится, то ты в третий раз за двадцать четыре часа спасёшь мою задницу. Значит ли это, что ты мой ангел-хранитель? - подначивает его Ньют.

- Гейзлер, заткнись и иди мыться, - рычит Герман, махнув ближним крылом на Ньюта, словно подталкивая его в сторону ванной комнаты, - Ты, похоже, слишком устал и слишком пьян, чтобы хорошо соображать.

Ньют шмыгает в ванную прежде, чем замечает слабый румянец, заливающий щёки Германа.
Неожиданно оказывается, что два мужчины запросто размещаются в одной постели (учитывая их пресловутые войны за долю рабочего пространства). Потому ли, что они слишком обессилены, чтобы спорить, или потому, что койка, предназначенная для одного крепкого солдата, оказывается достаточно вместительной для двух некрупных учёных, но они быстро находят удобное положение - Герман на животе, сдвинувшись к стенке ближе обычного, а Ньют на боку, свернувшись и прижимая к груди запасную подушку.
Через несколько минут Ньют сладко похрапывает.
Позволив себе вздох, полный безнадёжной нежности, Герман расправляет крылья на спине. Перед тем как сложить их, он несколько колеблется, а затем осторожно накрывает одним спящего Ньюта.

Ньют просыпается в какое-то безбожное время от того, что ему слишком жарко. Он пытается сдвинуть подальше укрывающее его одеяло, и прикасается к слою перьев. Он цепенеет. Точно. Крылья.

Подтверждая свою легендарную хреново контролируемую импульсивность, он проводит от alula до самого кончика ближайшего первого махового пера. Герман ворчит, и крыло, прогнувшись, ощутимо шлёпает Ньюта по лицу. Усмехнувшись, Ньют отпихивает его от носа и щёк, чтобы не расчихаться, сдвигает одеяло и сворачивается ближе к соседу по постели, позволив крылу Германа укрывать и греть себя.

Примечания от автора:

Домовой сыч - одна из наиболее распространенных пород сов и обычно используется в качестве образца для птицы, сопровождающей греческую богиню мудрости Афину - отсюда латинское название фанфика. На самом деле я выбрала его за окраску раньше, чем узнала насколько потрясающе точно подходит его символика.

Примечание от переводчика:

Таксономия (биолог.) - область науки, которая охватывает описания, идентификации и классификации организмов.

Alula - "крылышко" (plural alulae), "ублюдок крыла" - на картинке обозначено номером 3.

Маховые, как сами понимаете - те, что под номером 1.

Глава 2

 

Ньют просыпается замёрзшим и дрожащим - в какой-то момент Герман убрал своё тёплое крыло.

- О, наконец-то, - вздыхает Герман у него за спиной, закатывая глаза, что ясно даже по голосу, - Я боялся, что ты намерен проспать весь день.

- Попустись, Герман - я вчера спас мир и был звездой на вечеринке века. Я могу спать допоздна, если хочу.

Ньют вцепляется в прутья изголовья и растягивается, пытаясь избавиться от боли в спине.

- Уверен, что у тебя есть невероятно подробные и интересные планы на свой ​​первый день в роли парня, который спас парня, спасшего мир. Вероятно, с участием математики и мела.

- Утешительно наблюдать, что возможное повреждение головного мозга не сказалось на твоём завышенном чувстве собственной значимости, - сухо отвечает Герман.

Перекатившись, Ньют слегка пихает его в плечо в притворном возмущении. Взглянув на него, Герман тычет его локтём в живот достаточно сильно, чтобы вышибить слёзы.
- Я не собираюсь сегодня в лабораторию, - продолжает Герман, - После вчерашний потрясений я слишком вымотан, чтобы продуктивно работать. Сегодня будет лучше отдохнуть.
Он приподнимается на локтях: - А сейчас не будешь ли ты столь любезен, чтобы убраться с дороги и дать мне начать моё утро?
- Чувак, а почему ты просто не перелез через меня? - спрашивает Ньют, садится (осторожно - из уважения к слегка кружащейся голове ), встаёт с кровати, пошатываясь, пересекает небольшую комнату и приваливается к столу.
- Не хотел тебя будить. Я знал, что до вчерашней ночи ты не спал пятьдесят три часа.
Ньют мигает.
- Ты считал? - спрашивает он, и Герман в ответ пожимает плечами, хватает свою трость и хромает в ванную.
- В холодильнике есть апельсиновый сок, в шкафчике над раковиной - растворимый кофе и электрический чайник, - говорит он через плечо, прежде чем закрыть дверь.
Когда через несколько минут Герман вновь появляется, он тяжело опирается на трость, и то полностью складывает крылья, то расправляет, делая пару неспешных взмахов, разгоняющих по небольшой комнате спёртый воздух Шаттердома. Пройдя через комнату, он усаживается на рабочий стул задом наперёд, сложив руки на спинке и уперев в них подбородок. Он распахивает крылья на три четверти и время от времени сгибает их, наблюдая за Ньютом, прихлёбывающим свой кофе.
Ньют устроился на полу, подтянув к себе колени и прислонившись спиной к двери шкафа.
- Ладно. Я тут умираю от любопытства, и я правда-правда-правда не хочу выпытывать, ну... ладно, хочу, но если вдруг ты хочешь... ну, знаешь, поговорить об этом - то я весь внимание.
- И ты будешь совершенно невыносим, пока я это не сделаю, так ведь?
- Более чем вероятно. Я имею в виду, что увидел что-то экстраординарное, и я ученый, так что это вроде моё дело - выяснить и изучить всё, что смогу. Или всё, что ты мне готов рассказать, без того, чтобы меня убить. Кроме того, это отвлечёт меня от похмелья. Я не знаю, где Тэндо взял это бухло, но оно бъёт по башке, как Егерь... - он позволил голове откинуться назад и закрыл глаза.
- Очаровательно. Полагаю, что мне придётся, если я хочу сохранить свой рассудок.
Герман закрывает глаза и делает глубокий вдох.

- Они, - начинает он, полностью расправляя крылья, - не являются результатом мутации или инопланетного вмешательства, или любой другой фантастики из комиксов, которые ты у себя прячешь. Я не один из твоих "людей Икс". Я - продукт генетики.

- Кто-то сделал... такое? Тридцать шесть лет назад? Мы тогда даже овец ещё не клонировали!, - заорал Ньют, как только поборол краткий ступор, - Или они тебе искусственно ускорили старение, и ты на самом деле подросток? И так перестарались, что ты ведёшь себя, как девяностолетний. И что, свои потрясающие письма ты мне писал, когда был младенцем?

- Я ровно того возраста, на который претендую, - ответил Герман, - Моя мать была... гениальная женщина. Она использовала себя в качестве подопытного в своих исследованиях в области межвидовой генетики и активации. Я ее самый большой успех, - бросает он с большей горечью, чем когда-либо слышал в его голосе Ньют.
- Она создала меня. Я, в основном, её клон. С несколькими... э-э... особенностями.

- Чува-ак, - Ньют не пытается скрыть изумление, - Она клонировала человека тридцать шесть лет назад? И каким-то образом сумела соединить с генами совы, так чтобы сделать функционирующие крылья?! Почему она не получила Нобелевскую премию? Почему каждый биолог не использует ее методы? Я бы руку отдал, чтобы узнать, как она это сделала!

- К счастью для твоих ловких твоих рук, она уничтожила записи о своих исследованиях вскоре после моего рождения, - Герман поднялся, - Мой отец не... одобрял ее эксперименты на людях. Она думала, что он смягчится и поддержит её, когда увидит "своего" красивого крылатого сына, - он покачал головой, - Она ошибалась. Мой отец пригрозил ей разоблачением, если она повторит попытку, и заставил избавиться от оборудования, образцов, записей. Она умерла молодой, и все ее знания были утрачены вместе с ней.

- О, Боже, какая потеря. Но не удивительно, что ты такой офигенный, раз разделил эти гены. Иисусе...

Герман застыл, впившись в Ньюта взглядом, крылья слегка поблёскивали: - Я не копия. Я отдельный человек.

- Без дерьма. Это очевидно, - Ньют примирительно поднял ладони, - Я просто говорю, - он делает паузу, собираясь с мыслями, - я, вроде, понял. Это как все люди, которые считают, что у меня должен быть абсолютный слух из-за моих родителей, когда я не могу удержать мелодию даже ради спасения жизни. Гены не судьба. Они потенциал. И ты, Герман, этот потенциал точно использовал.

- Я... э-э... спасибо, Ньютон, - Герман ответил спокойно, но на щеках появился лёгкий румянец.

Глаза Ньюта внезапно расширились, и он спросил: - Это как-то связано с твоими делами с отцом?

Герман кивнул: - Он считает, что я омерзителен, хотя иногда и полезен. Я думаю, он был удовлетворён, когда я решил остаться с программой Егерь. Он наконец получил социально приемлемый повод меня избегать.

- "Омерзителен"? Чувак, это жестоко. Как может отец думать таким образом?

- Он генетически мне не отец, если помнишь, - он печально улыбнулся, - Кроме того, ты с ним встречался. Испытывать глубокую ненависть к другому человеку для него вполне обычно.

Ньют фыркнул смехом, соглашаясь, и Герман присоединился.

- Полагаю, остальную часть разговора придётся отложить, чтобы сходить поесть. Боюсь, у меня под рукой ничего подходящего нет, так что придётся одеваться и идти в столовую.

- Ой, дружище... Давай просто пойдём, в чём спали. Все слишком заняты или похмельны, чтобы что-то разглядеть или всполошиться.

Герман кашляет, намекающе взмахнув крыльями.

- Ах, да. Тебе одеться нужно. А я останусь, как есть. Позволишь одолжиться тапками?

Не дожидаясь ответа, Ньют на четвереньках шарит в поисках смутно памятных тапочек типа "дедушка носил" и, обнаружив их, издаёт чахлый приветственный возглас.

Выбравшись из-под кровати, он очарованно следит за тем, как Герман ловко пристраивает поверх крыльев одежду из эластичной ткани с несколькими ремнями с пряжками и застёгивает её на груди. Он туго затягивает ремни, прижимая крылья к спине почти плоско. Конструкция и результат напоминают Ньюту сбруи, которые использовали некоторые его друзья, но... грубее.
- Господи, судя по виду, это больно, - наконец высказывается он.
- Это достаточно удобно, - говорит Герман, натягивая майку.
- Ну, если ты не будешь глобально упираться, я собираюсь соорудить тебе что-нибудь получше.
- После обеда, - уточняет Герман, завершив упаковку себя во все дневные слои.
- Само собой, -говорит Ньют, протягивая ему руку.

Примечание от автора:

Почему Ньют сядит на полу, когда есть совершенно нормальная кровать, стул, или рабочий стол спросите вы? Немного психологии.
Он отдает Герману доминирующее положение, чтобы заставить его чувствовать себя безопаснее и спокойнее, лучше контролировать происходящее. Короче говоря, Ньют старается вести себя очень по-доброму и поддержать Германа, жертвуя своим комфортом, но не демонстрируя это открыто.

запись создана: 05.01.2014 в 01:09

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Athene Noctua

---

Раз я вечером 10 надеюсь приземлиться в Амстердаме - пусть тут будет Брель с "В амстердамском порту". Почему-то от этой вещи у меня совершенно зимнее ощущение.

Невозможно яркий человек.

@темы: разное, звуки

---

Перетаскиваю из ЖЖ - авось и тут кому интересно.

На Новый год мне среди всего прочего подарили две книги, про которые я ещё не знала, но которые, конечно же, хотела - "Океан в конце дороги" Геймана и "Персики для месье кюре" Харрис. Что у Геймана, что у Харрис я, вероятно, хочу читать всё - независимо от разочарований.

А "Персики" таки оказались... не то, чтобы разочарованием. Но в основном это оказались очень красивые нарисованные персики. Или отличный гель с персиковым запахом. Или шикарно сделанный муляж. То есть, не то, чтобы совсем нельзя было использовать - можно - почитать, посмотреть, понюхать, помыться, нарисовать, но примерно на второй трети книги я сделала то, от чего почти себя отучила (спасибо Стивену Кингу) - залезла в конец и прочитала, как же там всё развяжется, причём, будем честны - интересовал меня строго один персонаж - тот самый "месье кюре" для которого персики. Кюре Рейно, пугающий "чёрный человек" из Шоколада. Потому что (на мой взгляд) это чуть ли не единственный абсолютно не бутафорский персик на всю корзину. Не то, чтобы шибко свежий - помятый, поклёванный, возможно и слегка червивый - но настоящий.

А всё остальное - прекрасная Вианн со своими красными юбками, и шоколадом, и персиковым джемом, и метаниями между "двигаться-остаться", и её чудные девочки, и бывший таким живым в "Леденцовых туфельках" Ру, и весь здешний городок, который как по мановению волшебной палочки то кидается дерьмом в кюре, то несёт ему тонны деликатесов, и местное локальное зло - что то, которое фальшивое, что то, которое подлинное - такое смуглое, красивое, мускусное, опереточное, тысячеиодноночевое, и постоянно жующий печенье восточный вариант старухи Арманды, и мудрый мулла, читающий Виктора Гюго... Отлично раскрашенные цветные фигурки.

Не фу-ры-чат.

И единственный момент, когда у меня перехватило дыхание - это когда запертый в заливаемом подвале кюре пытается достучаться до своего зыбкого шанса на спасение - пятилетней девочки, принимающей его за заточённого джинна, способного исполнить три желания.

Вот эта обречённая мольба снизу, перекрытая беспощадным детским голосом: - Моё третье желание, джинн... - это было настоящее.

@темы: книги, разное

---

Ладно, я пошла распутывать фанфик про крылатого Германа, а вам тут пока некий тоже крайне тощий товарищ, которому совершенно не нужно что-то прятать под пятью слоями одежды - и так ясно, что на землю он упал.

@темы: разное, звуки

---

Чёрт, какой прекрасный фанфик: archiveofourown.org/works/1118037
Германа в птицу, конечно, уже обращали, но через постдрифтовую мутацию, и было это красиво и печально до безнадёги (машу лапой  Сесна С. , как автору красиво и печально), а вот так просто сделать его от рождения сварливым совиным ангелом, всю жизнь прячущим крылья под пятью слоями одежды - это по-нашему, по берегослоновокостийски.

Прям хоть рисуй.

PS Про "рисуй" подумаю позже. А пока - пе-ре-во-жу... Разрешение от автора таки да.

@темы: фанфики, pacific rim, бескорыстный пиар, разное