Некоторое объявление по "Бритве Оккама". Так как к нашей маленькой компании внезапно присоединился корректор -  Леночка. - слава ей за этот подвиг, я пошла править АшиПки, очепятки и прочее в ранних главах Оккама.
И, естественно, пошла и в оригиналы первых глав.

Ну так автор их тоже правит. Но я его всё равно люблю, хотя убить прямо в тот момент хотелось.
Так что мне теперь до слёз жалко маленького кусочка мыслей Ньюта, который она выбросила из середины третьей главы (у меня в переводе он есть и я не знаю. что делать - сохранить два варианта?)
И там же теперь в третьей главе Герман входит в комнату Ньюта, а не ждёт миссис Мелеро в коридоре. И кроссовки Ньют теперь не просто выгреб из кучи собственной обуви, а подобрал для Германа заранее (это автор хорошо сделал, это правильно, потому что размер у Ньюта и Германа несомненно разный (а уж у Дэя и Гормана... ), и первый вариант звучал странновато).
Дальше пока не смотрела.
А в первой главе автор исправила чёткий ляп про цвет кожи миссис Мелеро - и это очень хорошо, а то меня смущало, что по базовому тексту миссис Мелеро выходит смуглее негритянки Ванессы.
Я всё это, конечно, сведу - но не знаю, насколько быстро.
Так что если вдруг видите резкую нестыковку, или у меня внезапно БОЛЬШЕ текста, чем у автора - значит она решила фрагмент удалить, её воля.
Но есть надежда, что в дальнейшем я буду узнавать о правках не так внезапно: archiveofourown.org/comments/4909753

На самом деле всё это подтверждает то, что я давно думаю об авторе "Оккама" - для этого человека нет неважных деталей и подхода "сойдёт и так". Каждое висящее на стене ружьё обязательно стреляет, и если (как у дель Торо ) где под водой рванула ядрёна бомба, то после кусков Егеря и кайдзю на дно обязательно шмякнется оглушённая рыба.

@темы: переводы, Occam's Razor, вокруг оккама

---

Внимание - это перевод не мой, а  Sirickss, автор - та же, что написала изумительные "Диагнозы" (archiveofourown.org/works/995355/chapters/19687...), но этот фанфик совсем крошечный - она любит такие мини-зарисовки.
Почему показываем у меня? Потому что мы - банда.



Автор: pickleplum
перевод: Sirickss
Название: Парка
Размер: мини
Категория: M/M
Пейринг: Ньютон Гейзлер / Герман Готтлиб
Разрешение на перевод: есть
Авторские метки: #объятия #флаф #эта чудная куртка #флаф по пятницам

Ссылка на оригинал: http://archiveofourown.org/works/979511

Вкратце: “Спасиб за сочувствие, Герман. Не у всех есть гигантские пуховые пальто, в которых могли бы согреться сразу двое.”



- Иисусе, блин, как же холодно! Задницу свою татуированную сейчас отморожу. Когда они уже собираются починить отопление?- Ньютон Гейзлер перепрыгивает с ноги на ногу, усердно растирая ладони. Что не особо сильно отличается от его привычной манеры передвигаться по лаборатории к-науки, но то, что сейчас он может видеть собственное дыхание, всё же не вполне обычно.

- Возможно, ты не испытывал бы подобного дискомфорта, если бы хоть раз оделся подобающим образом.

Ньют возмущённо фыркает в направлении дальней части рабочего пространства, где на диване сидит этот человек.

- Спасиб за сочувствие, Герман. Не у всех есть гигантские пуховые пальто, в которых могли бы согреться сразу двое.

В ответ Герман Готтлиб хмыкает, даже не удосужившись оторваться от экрана планшета. Это значит, что он не замечает нехорошей ухмылки, медленно расползающейся по лицу Ньюта. Однако, он всё же обращает на него внимание, когда Ньют хватает его за плечи, приблизив их лица так, что между ними остаются считанные дюймы. Герман испускает крайне недостойный визг: - Ньютон! Ты что творишь? Прекрати немедленно! - Герман бестолково вертится в руках Ньюта, и тот смог бы назвать это очаровательным, если когда-нибудь признает, что всё, что делает Герман очаровательно. Тем не менее, Ньют сохраняет решимость и ухитряется поймать бегунок парки. Просияв и испустив победоносный клич, Ньют дёргает молнию вниз по всей длине вдоль шва.
Пока Герман еще слишком ошеломлен, чтобы говорить (и защищаться, кстати), Ньют плюхается ему на колени. Он стремительно влезает в рукав, плотно прижимаясь к руке Германа. Ньют хватает молнию одетой рукой и быстро закупоривается внутри куртки. Он ёрзает, покуда не устраивается поудобнее и медленно втаскивает руку внутрь, чтобы обнять себя, игнорируя обиженное пыхтение и сопение другого мужчины.

- Полагаю, ты весьма удовлетворён своими действиями и этой нелепой ситуацией?- произносит Герман, но не предпринимает попыток освободиться. Его дыхание согревает шею Ньюта.

- Замолкни и смирись, Герман, - Ньют высунул голову, насколько это было возможно, и самодовольно изогнул бровь, - Или ты предпочтёшь объяснять Пентекосту, как я замёрз насмерть у тебя на глазах?

Герман закатывает глаза, признавая своё поражение, и берёт планшет.

- В тот самый момент, как ты начнёшь храпеть, врежу тебе этим по мозгам,- ворчит он, размахивая планшетом в дюйме от носа Ньюта. Тот уютно прижимается к груди Германа так, что Герман смог бы назвать это очаровательным, если когда-нибудь признает, что всё, что делает Ньют очаровательно.
Умиротворение длится почти целый час, прежде чем Герман вынужден исполнить свою угрозу.

Примечания автора:

Я видела рисунки подобного содержания в сети, но не могу найти сейчас.
Рекомендуемая музыка:
PJ Harvey, The Peel Sessions 1991 - 2004, Track 5, “Naked Cousin”

Примечание Sirickss: - А не эта ли картинка?

---

И как пела группа АукцЫон - "Дождались-дождались, повезло-повезло-о..." - наши блистательные фрики снова вместе, и моя прекрасная  Sirickss переворачивает на нашей улице очередной грузовик пряников. Прямо из Филадельфии

Гормана там пара минут, но - самодовольная морда на кафедре:

И в движении:

И в розавИнькой рубашечке:

Под катом много и гифки:

И с мордой "подросший доктор Харпер изволят шуметь":

И в движении:

просто "добрый доктор Менгеле".

Ну и немножко наших сопутствующих реплик:

_ksa on Октябрь, 24, 2013 09:30 (UTC)

Re: Филадельфия

гы. на доктора Харпера нацепили широченный галстук

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии) (Link)

Выбрать:

_ksa on Октябрь, 24, 2013 09:30 (UTC)

Re: Филадельфия

И эта самодовольная морда на кафедре.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии) (Link)

Выбрать:

sirickss on Октябрь, 24, 2013 09:41 (UTC)

Re: Филадельфия

Морда изумительная!

Ну не могу я - он же прям куколка для косплея, ну честное же слово)) Теперь в нашем секс-шопе есть ещё один вариант костюма профессора, представлен на модели, в комплект также входят две рубашки и два галстука разной расцветки, блокнот и авторучка

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии) (Link)

Выбрать:

_ksa on Октябрь, 24, 2013 09:50 (UTC)

Re: Филадельфия

И пробор по линейке. И изумительная линия челюсти. И жёсткие глаза доброго доктора Менгеле. блин.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии) (Link)

Выбрать:

sirickss on Октябрь, 24, 2013 10:00 (UTC)

Re: Филадельфия

Ну говорю ж, чистый секс - теперь с новым вкусом в белом халатике

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии) (Link)

Выбрать:

_ksa on Октябрь, 24, 2013 10:03 (UTC)

Re: Филадельфия

Без значОчков.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии) (Link)

Выбрать:

sirickss on Октябрь, 24, 2013 10:05 (UTC)

Re: Филадельфия

Значочки дурацкие, они для молодого мальчика Харпера. Тут другой коленкор, и мне он нравится больше - чиста как художнег не люблю лишних деталей. Горман как никто другой удовлетворяет моей любви к идеальному, гладкому и точёному, подобному стеклу и металлу.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии) (Link)

Выбрать:

@темы: кино, бёрн горман, многакартинок

---

Автор выложил 15 главу Оккама. Наши умные мальчики живы - выдыхай, бобёр.
Я люблю автора Оккама.
А после вчерашнего обмена письмами - ещё больше (хотя куда уж больше).
И мою любовь не отменяет даже то, что к ирландскому выговору Балора добавились братцы Арп с волшебным произношением. Хотя нельзя сказать, чтобы меня не предупредили.
Но молоденький рейнджер таки будет теперь не "Фархади", а "Дегхари".

@темы: pacific rim, разное

---

Ну что, имеет смысл доращивать девочку до 17 лет, чтобы она наконец-то научилась играть с куколками.
Например с такими:



ручки-ножки двигаются. челюсть клацает. Тяжёленькая.

А технику она и раньше любила. будем считать, что это машинка:


Это я к тому, что у ребёночка день рождения.

@темы: pacific rim, разное

---

Разбираем бардак в комнате дочери.
- Если анализировать книги у тебя на спинке кровати, то у меня не одна, а три девочки - лет семи, лет двенадцати и лет двадцати.
- Там ниже Брем валяется и энциклопедия динозавров.
- Да, верно - две девочки и мальчик.
- Это хорошо, что про смертельные и обезображивающие болезни я читаю в сети. А то было бы "девочки, мальчик и нурглит".

PS Если интересно - среди "книг на спинке кровати" (эта такая дура сантиметров 25 шириной) "Вредные советы" Остера, "Кот без дураков" Пратчетта, "Калебасни" Ольги Лукас и Евы Пунш (я вот до сих пор не дозрела), два сборника стихов на всякие романтически-ролево-эльфийские темы от моей приятельницы, мануал про как обращаться с мальчиками и котиками от Марты Кетро, очень жОсткая автобиографическая книга Алмата Малатова (Имморалиста) - которую она в первый раз прочитала в тринадцать, повергнув меня в некоторый ужас, сборник Татьяны Саламатиной "Акушер-Ха", очень полезная книга "Не прислоняться" про "как не пропасть в метро" от Макса Рублёва и Олега Дивова (с подписью Дивова лично для Тишь), сборник "Вредная профессия" - тот же Дивов. Ну и ещё по мелочи всякое... Ой, и какой-то из Гарри Поттеров. И что-то околонаучное про пауков. Употребляется одновременно.

@темы: разное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Так как все работают, а у меня выходной, а ещё я доделала 14 главу Оккама, но выпить нечего, но есть пирожное с горьким шоколадом и апельсиновыми цукатами, бебебе выложу немножко картинок и глупого трёпа.

Мы тут с  Sirickss внезапно поняли, почему актёру Бёрну Горману (хоть он и хороший католический мальчик и матчасть несомненно знает) нечего бояться фигурок по Pasific Rim (а если верить Горману, куколки профессоров предполагали делать).

Не сгодятся они для дурацкой прикладной магии, хоть коли их, хоть мёдом мажь, потому что все манипуляции достанутся профессору Готлибу, который выглядит так:

Или так:


И совсем не похож, к примеру не только на мрачного чувака из Игр престолов:

Но даже на безумного русского математика из Оксфордских убийств (а ведь близкие роли):


Кторый и близко не стоял с мистером Гаппи из Холодного дома:



Который не имеет ничего общего, кроме бакенбард и викторианских одежд с Хиндли из "Грозового перевала":



Который, в свою очередь, нифига не похож на Газзу из "Слоёного пирога":



Который ничуть не похож на майора-историка-прекраснодушного романтика из "Копателей":



Который не имеет никакого сходства с неотразимым авантюристом Джако из "Испытания невинности"

Который, конечно, самоуверен с бабами не менее, чем сволочной доктор Оуэна Харпер, но на этом сходство и заканчивается:



И хотя Оуэн Харпер тоже палил на ходу из машины - разве он похож на этого прекрасного злеца из Джонни Инглиша:



Который, конечно, гад, но совсем иной гад, чем вредный журналист в "Красных огнях" (полторы минуты роли, за которые успел довести до истерики ажно лейтенанта Рипли Сигурни Уивер ).



Который гад. конечно, но совсем не схож с "гадом" из "Тёмного рыцаря":



А тот, несмотря на сходную причёску, костюмы и время съёмок - на любимую "смерть на мягких лапах" - мистера Траска из унылого "Возмездия":


Который уж и вовсе не имеет ничего общего с кротким Мартином из "Up There" (если кому надо - обращайтесь, он у меня сложен для растаскивания).



Который бесконечно далёк от пугающего мистера Киша из очень недурного сериала "Час"



Который ни полраза не полицейский Ричард из Беглецов



Который вААще не похож на сценариста из "Проклятья Стептоу" (ну, ладно, тут хоть бороду наклеили):



И так далее, и так далее, и так далее - кирпичики к дому, который строит Бёрн можно подкладывать долго - роли маленькие обычно, но их довольно много.
Так что куколка - это хорошо. Сделают - своими руками закажу. Дрожащими ручонками, прокручивая в голове мысль "я? это делаю я? себе? куколку киноперсонажа?" В последний раз я так заказывала анимешного чувака с тремя катанами, стоившего как крыло от самолёта - но то для дочери, это святое.

А волшебная ящерка, не имеющая практически никакого сходства с профессором Готлибом, отбросит хвост и уйдёт по своим делам, выглядя как-нибудь вот так:



Или так:



Хотя одно у него с доктором Готлибом несомненно общее (и не рассказывайте мне, что он "играет асимметрию лица". Он его для этой роли лицо просто "отпустил".
Потому что вот это творится у человека с реальной мимикой. Живёт он так.

запись создана: 20.10.2013 в 00:40

@темы: кино, pacific rim, бёрн горман, многакартинок, торчвуд

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Красотой надо делиться. Ну я и делюсь:




Кадры из мини-сериала "Шпионы Варшавы", где Горман буквально три... ну пять минут в роли противного бюрократа, мешающего героическому герою, которого (британская актёрская коммуналка, ты прекрасна! ) играет Девид Теннант.

Ушла в перевод.

@темы: кино, бёрн горман

---

Продолжение "Бритвы Оккама"

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Перевод - ksaS, Sirickss
Корректура и мощная редакторская работа -  Леночка.
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер
Количество слов на сейчас: 107660
Оригинал: archiveofourown.org/works/903924/chapters/19946...

Глава 14. "Drift Ghosts" ( Призраки дрифта )

Если внезапное ощущение сильной паники удивило Германна, то вспышка боли в левом глазу привела его в ужас.
Он так быстро встал со стула, что тот откатился назад, вращая колёсами. Нога не обрадовалась резкому движению, но он проигнорировал её жалобы, нашаривая трость. Что-то сильно сдавило его горло, болью вспыхнула челюсть.

- Ньютон?!
Он остановился и зажал ладонями уши, слыша голоса Коллективного разума. Они звучали, как пение цикад, живо напомнив ему лето в Японии.
- О, нет-нет-нет...

Они перенастраивали дрифт-блок на расшифровку волн мозга кайдзю. Ньют предположил, что одной из из причин кровоизлияний в глаз и всё ещё продолжавшихся носовых кровотечений было то, что компьютер пытался читать и расшифровывать мозговые волны кайдзю как человеческие.
Германн был должен перекодировать всю систему. Это был муторный кропотливый процесс, но если потом им будет легче - это стоит усилий. Он занимался программированием... час? возможно больше? Когда ты погружён в настолько тонкую работу, как эта, трудно следить за временем. Ньютон сказал что-то про поздний обед... У Германна было смутное воспоминание, что Ньютон спрашивал, что именно он хочет из столовой. Как давно это было? Готтлиб попытался успокоить панику. Со всей возможной скоростью он захромал к дверям S-лаборатории.

Голос Коллективного разума ревел мыслями и гневным шумом, который Германн не мог перевести во что-то внятное. Он попытался их успокоить, но понял, что из-за собственного тупого страха не способен передавать утешительные мысли.
Протиснувшись мимо толпы механиков, Германн нервно нажал кнопку лифта, он клял себя и свою хромую ногу, не способную справиться с сотней ступенек вверх... почему эта чёртова штука так медленно едет? Готтлиб даже не был уверен, что Ньют где-то в казарме рейнджеров - это была всего лишь догадка. Всё, что он знал наверняка, это то, что его партнёр пошёл за едой... да, в этом он был уверен. Рабочие смотрели на него с опаской, отступив подальше. Прерывисто дыша, он бил по кнопке снова и снова.
Когда лифт наконец-то пришёл, челюсть Германна пульсировала болью, а горячая кровь лилась из носа на свитер. Он почти не обращал на это внимание, глядя остекленевшими глазами в никуда, пока кайдзю ворчали в глубине его мозга. Он ещё не ощущал угрозы нашествия на Шаттердом, но их нужно было успокоить, пока всё не зашло слишком далеко. Прошла вечность, прежде чем двери лифта раскрылись на 217 этаже. Герман бросился в зал, едва не сбив двух крошечный японских сестёр, пилотирующих "Химеру раздора". Они переглянулись, когда он бросил им через плечо, переводя дыхание: - Мои извинения, дамы! Чрезвычайная ситуация!
Он завернул за угол так резко, что едва не упал, и заглянул в столовую рейнджеров, но и там не было никаких следов напарника. Он остановился, пытаясь отдышаться.
...............................................................................................................
Багровая боль пронзила его ногу, остановившись в тазобедренном суставе. Быстро развернувшись, Германн отправился в сторону его с Ньютоном комнат, не зная, где ещё искать.
- Германн!
Готтлиб замер. Оглядевшись, он увидел Эстер Сендак, стоявшую в конце маленького бокового коридора, ведущего к общежитию и складу. Она помахала ему, подзывая к себе. Рядом с психиатром к стене прислонилась дрожащая Ханни Паркер с бледным и расстроенным лицом. Готтлиб колебался... Ньютона с ними не было. И у него действительно не было на это времени.
- Германн, я могу поговорить с вами, пожалуйста? Я знаю, вы ищете Ньютона. Он в порядке. Он просто немного... у него вышла стычка с одним новым пилотом.
Тон её голоса и лицо Ханни заставили Германна остановиться. Он стиснул ручку своей трости. Улей успокоился, и боль чуть отступила - где бы ни был Гейзлер, он не умирает, просто в смятении. Он подковылял ближе, и Ханни улыбнулась ему, вытирая глаза.
- У тебя отличный парень, док...
- Э-ээ... благодарю вас, миссис Паркер.

Сендак повела шмыгающего рейнджера в конец коридора: - Дорогуша... лучше бы тебе пойти и найти Нэнси, пока она не примчалась сюда, так же как доктор Готтлиб. Разыщи её и скажи, что ты в порядке. А потом приляг... Мы сможем ещё раз обсудить это на завтрашней сессии. ОК?
Ханни Паркер громко всхлипнула и кивнула, сияющие светлые волосы мягко взметнулись вокруг осунувшегося лица. Возможно, она и была глупенькой, но Германну не нравилось видеть её расстроенной... совсем не нравилось. К его удивлению, она наклонилась и чмокнула его в щёку: - Передай это от меня маленькому доктору, хорошо? Он был действительно добр со мной, хотя и не был должен.
Она побрела прочь, её походка утратила обычный задор. Сендак коснулась плеча Германна, и он сердито отстранился от неё, насмешливо скривив рот.
- У меня нет никакого желания с вами говорить, доктор Сендак. Сейчас я это делаю только ради получения информации.
Она посмотрела на него испуганно, прижав руку к груди: - Доктор Готтлиб... Мне жаль, если я сделала что-то, вас расстроившее.
Он фыркнул и отвернулся от неё, раздражённый. Услышанные в Хельсинки слова Тендо "за вами всюду бродит мозгоправ" продолжали мерцать в голове.
- Извините, но я не доверяю близким друзьям PPDC.
Её взгляд остекленел, она промолчала чуть ли не минуту, прежде чем посмотреть на него страдающими глазами: - Доктор Готтлиб. Я никогда не предавала вашего доверия.
- Нет? А вот я уверен, что вы должны снабжать ваших вышестоящих всей информацией о Ньютоне и обо мне... со всеми записями, сделанными во время сессий.
Нижняя губа Сендак слегка задрожала. Она глубоко вздохнула через нос, чтобы придти в себя. Маска психиатра слетела и, когда она заговорила, голос был нетвёрдый и очень человечный:
- Джойс не просил у меня записи ваших сессий, а если бы и просил, я бы не дала. Эти файлы закрыты. Доктор Готтлиб, я ручаюсь - все ваши записи строго конфиденциальны... я обсуждаю только вещи, касающиеся вас и вашего партнёра, я никогда не затрагиваю вопросы, про которые вы не хотите говорить... я сделала что-то не так?
Германн остановился, пораженный этим вопросом.
- Нет, доктор Сендак, не напрямую, но...

-Пожалуйста... Я клянусь вам - всё, что я делаю для рейнджеров, я делаю, чтобы им помочь. Это всё, что я когда-либо хотела делать. Вы и Ньютон мне нравитесь. Я думаю о вас не столько как о пациенте, сколько как о друге. О вас и докторе Гейзлере.
Она рассмеялась, качая головой, судорожно вздохнула, успокаиваясь, и умоляюще посмотрела на него своими яркими ореховыми глазами в крапинках: - Я не знаю, что случилось, но пожалуйста... Я даю слово, вы можете мне доверять.
Германн смотрел на неё, впервые задаваясь вопросом, какая часть его паранойи подсажена ему нарочно. Они хотят, чтобы он никому не доверял. Они хотят, чтобы он боялся. Он зло стиснул зубы, всё ещё не вполне веря врачу. Сейчас у него не было возможности всё обдумать. Ему было нужно найти Ньютона.
-Я... прошу меня простить, доктор. У меня нет прямых причин не доверять вам. Это к вашему вышестоящему начальству я должен относиться с подозрением.

Она заметила, что у него подкашиваются ноги, и, уже не раздумывая подхватила его под руку и повела обратно, к одному из мест в опустевшей столовой.

- Теперь, доктор Сендак, расскажите мне, что случилось? Почему мисс Паркер так расстроена? Ньютон был...
- Один из новых пилотов... Его настоящее имя Михей Арп, но он требует, чтобы его называли Сом, он, ну... не знаю, как начать... Он был уверен, что до того, как стать пилотом, Ханни появлялась в шоу для взрослых. Понимаете, эротического пла...
Германн откашлялся.
- Э-э... да. Нэнси рассказала мне о прошлом своей напарницы. Она была очень откровенна в этом.
- Да, Ханни и Нэнси весьма откровенны в большинстве вещей. Но Арп признал Ханни.
- Простите?.. признал?
- Судя по всему, он был поклонником её фильмов. Он её узнал, столкнувшись с ней в коридоре. Он расстроил её, а Ньютон по пути в столовую подслушал, как он её преследует.
Германн устало вздохнул: - И он вмешался...

- Да, можно сказать, что вмешался. Кажется, он заслонил Ханни и велел Сому отвалить. Это был благородный поступок, я рада, что он так сделал, но... разумеется, случилась драка, а Сом значительно крупнее Ньютона.

В ярости Германн попытался выбраться из-за стола: - Где он сейчас? В какую сторону ушёл Ньютон? Мне его нужно найти... и я собираюсь сообщить этой Каракатице или Раку... или как его там зовут!?
Слабо улыбнувшись, Сендак удержала его, положив руку на трость.
- Я послала его в лазарет, но не уверена, что он туда пошёл. Думаю, он отправился куда-то, где чувствует себя в безопасности. В вашу лабораторию, скорее всего, но сейчас, когда вы здесь, я хотела бы кое о чем вас предупредить. Просто послушайте меня минуту.

Она протянула руку и прижала ладонью здоровую ногу Германна - только теперь он понял, что дёргает коленом. Она заговорила по-немецки:
< Я только что получила сообщение из головного офиса. На следующей неделе вашу пару подключают к действиям. >
Он замер, уставившись на неё, не вполне уверенный, как следует понимать эту информацию.
- П-подключат?
Она оглядела столовую и придвинулась ближе: < Сейчас из десяти собственных Егерей Форта только три активных - Сирена Карпатии, Величественный Фанг и Ледяной Потёмкин - экипажи у всех ранены. У Наперстянки Юпитера официально пока только половина команды, а Мятежный Самсон - в Форте II. Вальс Инферно и Рискованный Динамо с механическим подключением, а значит, не могут работать. Нужно время, чтобы переоборудовать их для боя. Так что всё, что у нас есть - Морской Гигант, Бритва Оккама и Химера Раздора.>
Германн ошеломлённо помотал головой: <- Разве Оккам является боеспособным? А как же новые команды из Форта II?>
<-Я ... я думаю, что он имеет лучшие тактические данные, чем Инферно или Динамо... Что касается новых команд, то с ними вы и будете содействовать. С двумя из трёх активных - с Геллион Джазом и братьями Арп в Дамасском Шквале.>
<-Где? Куда нас отправят? >
<- Куда-то в США. Возможно на границу, где споры об эскалации усугубились из-за недостатка продовольствия и нехватки природного газа.>

Готтлиб запустил пальцы волосы, потёр затылок, успокаивая мысли.
<-Но... мы никогда не должны были воевать. Ньют и я... это слишком далеко от того, чем мы являемся.>
Сендак положила ему на спину твёрдую руку.
<- Да... Но Хельсинки превратил всё в чудовищный бардак.>
<- Мы учёные. Мы должны работать над проблемой кайдзю. И как же с моим...>
Он провел рукой по груди, указывая на сердце.
< - Наши медики покрывают ваше пилотирование, пока вы принимаете лекарства. И Ньюта тоже...>

Он запнулся, и она терпеливо дала ему время на размышления. Германн сдался и плотно сжал рот. Его начало трясти, казалось, он поймал одну из панических атак Ньюта. Эстер медленно выдохнула, и произнесла тихим шепотом: < Есть вещи, которые сейчас более приоритетны, чем кайдзю. Конечно, ваша пара не имеет боевого опыта, но у вас удивительная совместимость. Им нелегко будет найти команду, подобную вашей - на развитие связи такой силы требуются годы. Я видела, как вы шли в Оккаме - такая координация практически без практики была...>
<-Мы - счастливая случайность! Предполагалось. что в Оккаме мы будем заниматься только исследованиями кайдзю. Разве не так? Как долго мы будем отсутствовать?>
<-Я не знаю.>
<-Ч-что мы будем делать? Придется ли нам воевать? >
< Я не знаю, Герман ... Но я искренне сомневаюсь в этом. Я думаю, вы будете не более чем инструментом запугивания. > "
Голова Германна кружилась, страх перехватил горло, не позволяя дышать. Он боролся с ним изо всех сил, он не мог себе его позволить - это может ещё больше повредить Ньютону. Собравшись, он неубедительно улыбнулся Сендак:
- Благодарю за предупреждение, доктор Сендак.
- Не надо благодарностей, просто... приходите на следующую сессию. Мы пропустили несколько... нужно наверстать. И ещё раз поблагодарите Ньютона.
Она склонила голову и сказала больше для себя, чем для Германна: - Креветке требуется огромное мужество, чтобы встать против Сома.
..................................................................................................................................................
В лаборатории стояла страшная тишина. Германн обвёл взглядом длинную сумрачную комнату, сканируя пространство между контейнерами с образцами и урчащими обогревателями. Глубоко внутри он точно знал, что Ньютон где-то здесь. Было это щекочущее чувство в сознании... понимание... Он был уверен, что находится физически близко от напарника.
- Ньютон? Ты здесь? Если да, скажи что-нибудь, пожалуйста.

Несколько долгих минуты было слышно только слабое потрескивание льда и звук капающего крана раковины рядом с кладовой. И вдруг Германн услышал слабый голос где-то над собой. Эхо так ужасно искажало его, что сложно было определить источник: - Здесь нет никого, кроме нас, цыпляток...
Германн нахмурился, быстро теряя терпение.
- Гейзлер, это не смешно. Я тебя не вижу. Где ты прячешься?
После паузы опять раздался слабый скрипучий голос, подрагивающий от напряжения: - Чувак?
Герман повернулся и посмотрел вверх. Над ним возвышалась голова Гогмагога, гигантский рот был слегка приоткрыт. Готтлиб остановился... нет... он не будет.
- Гейзлер?! Ты во рту у кайдзю?
- И-и мы скажем "бинго"!

Нервно колотя тростью пол, Германн обошёл чудовищные челюсти, пытаясь найти, где поднимается Ньютон. Он раздражённо заворчал - и тут же увидел стремянку, спрятанную в обледеневшей складке возле синеватой ноздри Гогмагога. Решительно сжав рот, он поднялся на четыре ступени и заглянул в большую щель между выступающими зубами в верхней челюсти. Монстр лежал на спине, глядя в небо, и нижняя челюсть нависала над Германном как гильотина с несколькими лезвиями.
Нервно сглотнув, Германн осмотрел пасть кайдзю. Первое, что он заметил - гнездо, которое построил себе здесь Гейзлер. Он разложил огромный кусок ангарного пластика и завалил его слоями старых одеял. Весь этот бардак, устроенный сразу за высохшими дёснами зверя, был окружён свалкой из комиксов и пластиковых контейнеров от еды. Сам Ньютон лежал, свернувшись внутри пухового спального мешка, глядя на Германна сквозь маску из синяков и запекшейся крови.
- И как давно это здесь?

- Как только убрал последние остатки языка. Как раз тогда начались панические атаки, и мне было всерьёз худо... вскоре после смерти Крюгера, наверно? Мне лучше в закрытых помещениях, когда я психую.
- И ты решил создать что-то вроде убежища во рту кайдзю?
Ньютон пожал плечами в спальном мешке. Его голос был слабым и усталым: - Я чувствовал себя в безопасности... ведь сюда никто не полезет, кроме меня.
Германн задумался.
- С этим не поспоришь.

Он прикинул, как ему лучше проникнуть внутрь и протиснулся между двумя резцами, едва не порвав парку.
- А ты полностью уверен, что это безопасно и гигиенично?
- Да, практически вся плоть рта удалена, здесь только кости. И я всё нейтрализовал, чтобы не рисковать. Ты собираешься забраться ко мне под одеяло?
В его голосе было столько надежды, что сердце Германна едва не разбилось - покорно вздохнув, он разулся. Поставив ботинки в нескольких футах от импровизированной постели Ньютона, он остановился, чтобы поднять руку и коснуться кости над собой.
.............................................................................................................
Внутри кайдзю было холоднее, чем снаружи. Дрожа, он забрался в спальный мешок. Ньют сдвинулся, освобождая ему место, и завозился, обеспечивая максимально плотный контакт. Дыхание Германна поднялось облаком пара, и он обвил руками тело Гейзлера, притискивая его ближе. Он слегка покраснел, но не стал задумываться, насколько интимна такая близость. Это было то, к чему он медленно, но привыкал. Готтлиб внимательно осмотрел травмы Ньютона. Его "плохая" бровь была разбита, щека и челюсть распухли. Похоже, напавший на него пилот носил кольцо - следы остались там, где оно глубоко впечаталось в кожу Гейзлера. В животе поднялся горячий гнев, и он яростно сжал Ньюта.
- Он должен быть исключён из Рейджеров... эта... рыба... краб... как его там?
- Херм, это не так плохо, как выглядит... пустяки. Кроме того, и мне удалось пару раз врезать ему так, что запомнит. Время, которое мы потратили у Балора, не прошло даром.
Небрежным словам Гейзлера противоречило его сердце, сбивчиво колотящееся в рёбра Германна, всё его тело дрожало.
- Успокойся... у тебя паническая атака?

Ньют не ответил ему. Он лежал совершенно неподвижно, глядя прямо перед собой, будто узор на свитере Германна - это что-то очень интересное.

- Ты знаешь, Херм... Органы прекрасны и отвратительны... Человеческие органы... Ты не думаешь о том, что происходит внутри тебя, а я думаю об этом всё время. Я смотрю на тебя и думаю - вот странно, что и ты - это тоже всего лишь кости, обтянутые мышцами с кожей и волосами. И всё же твои волосы и кожа и внутренности и всё прочее - совсем не такое, как у других. Твой запах и то, как ты дышишь, ресницы, кровь и слюна - почему эти вещи у тебя отличны от тех же, собранных в каком-то другом Германне? Как это связать с биологией? Ты действительно отличаешься, или мой мозг говорит мне, что ты какой-то другой?
Готтлиб ничего не ответил, позволяя Ньютону болтать, если ему необходимо говорить - пусть говорит, даже если в этом немного смысла.

- Это ты работаешь с органами, Ньютон. Я не так интересуюсь материальным.
- Да, но... Я просто думал об этом - о дрифте и о совместимости сознаний. Сколько из нас любит друг друга из-за мяса, а сколько из-за математики? Это... как... как ты не знаешь, на каком говоришь языке, если не думаешь об этом?
- Боюсь, я не трачу своё время на размышления о языке.
- Чувак, тебе нужно больше воображения. Я просто пытаюсь сказать... все люди сделаны из одного материала, из одних и тех же атомов. Если бы я их всех измельчил - они бы не отличались друг от друга. Но мои крошечные молекулы могут дрифтовать только с твоими крошечными молекулами... почему так? Из-за опыта? Личности?
- Математика проста, человеческие существа неразрешимы. Я хотел бы дать тебе лучший ответ, Ньют.
К счастью, словесный поток Ньютона иссяк. Он уже меньше дрожал, веки были сонно прикрыты.
- Ньютон... Мне нужно с тобой поговорить.
- Я слушаю, Херм...
- Мы будем принимать участие в военных действиях. Сендак сообщила, что на следующей неделе нас собираются отправить в Оккаме. Что будем делать?

Германн сжал затылок Ньютона, запутавшись длинными пальцами в его жёстких волосах. Голос Ньюта был удивительно спокоен, когда он наконец ответил:
- Я думаю, нам придётся идти.
- Я...
- Мы точно не сможем сбежать. Куда нам идти? Как мы можем оставить Нету и прочих. Мне не хочется это признавать, но мы принадлежим PPDC.
- Да, ты, конечно, прав.

Германн посмотрел на челюсть, нависшую над головой, на ломанную линию нижних зубов Гогмагога.
- Мы можем умереть.
Ньютон кивнул, уткнувшись в его грудь. Его дрожь передалась Германну.
- Математик у нас ты, но рискну сказать - шансы неплохие.
- Ньютон, мы должны провести дрифт как можно быстрее, пока у нас ещё есть возможность.
- Ты закончил перекодировку?
Германн кивнул и закрыл глаза. В глубине души он испытывал боль... страх... тревогу - маленькие уколы колючих эмоций. Улей молчал, но был настороже.
- Почти. Сегодня вечером. Я закончу сегодня вечером.
- Если программа сработает так, как я надеюсь, у нас будет куда больше контроля, чем раньше. И мы сможем сосредоточиться на одном Котике, не грузя себя всем Ульем... Полегче, чувак - это реально щиплет.

С шипением втягивая воздух, он переждал, пока Германн сотрёт засохшую кровь с его лица, прежде чем продолжить: - Давай сделаем это сегодня вечером... Возможно, шанса больше не будет - нас сейчас начнут всерьёз тренировать перед отправкой.
- Да.. Хорошо... Но нам нужен... корректировщик технологии? Было бы безопаснее.
Ньют издал раздражённый смешок и улёгся удобнее, прижавшись к тощей груди Германна и обняв его за талию: - Нет... Никаких свидетелей. Если поймём что-то важное, мы не можем дать кому-нибудь неврубающемуся узнать об этом, пока... пока я не знаю - во всём не разберёмся?

Готтлиб сонно смотрел на тусклое, жёлтое, парящее свечение вне пасти монстра. Он мог понять, почему Ньютон чувствовал себя здесь под защитой. Кто бы сунулся за ними в глотку кайдзю? Кто был бы настолько глуп, чтобы присоединиться к ним, спрятавшимся в аммиачных миазмах давно высохшей крови.
"Никаких свидетелей..."
Германн не собирался спать. Он забыл, насколько устал, забыл, каково это - чувствовать себя защищённым. Плюс... Похоже, Гейзлер был лучшим обогревателем в этом чёртовом Шаттердоме. Последнее, что он помнил, было дыхание Ньюта, синхронное с его дыханием. Тогда он себя отпустил.
......................................................................................................................
PОН-шлем жёстко прилегал к голове Германна. Он позволил Ньюту настроить его и закрепить на шее спинной активатор. Когда он сглотнул, тяжёлый кабель дёрнулся вместе с кадыком.

- Не слишком туго?
- Нет, спасибо, Ньютон, всё нормально.
Он сел в кресло и потёр переносицу, глядя на мозг Котика. Тот мирно плавал, усики ствола тянулись к стеклу, приклеившись присоской нервного окончания. Германн надеялся, что Котик всё ещё был где-то здесь. Он хотел увидеть его хотя бы ещё раз - чтобы поблагодарить. Ньютон подкатил стул ближе к Германну и поправил свой шлем. Они решили, что на этот раз будет целесообразно войти в дрифт сидя - так хотя бы меньше шансов очнуться лёжа на полу.

Ньютон неловко повёл схваченной активатором шеей и поднял модуль дистанционного управлени

- Дежа вю, дружище. Никогда не думал, что ещё раз буду должен сделать это дерьмо...
Германн дотянулся до него и взял за руку, нервно пытаясь сосредоточить взгляд на поднимавшейся над ними тёмной туше Гогмагога.
- Ну... по крайней мере на этот раз нет необходимости оставлять на диктофоне запись с невнятным сообщением. Любую последнюю исповедь можешь адресовать мне непосредственно.

Ньют стиснул его руку.

- Я... на самом деле, мне сейчас не в чем исповедоваться... но много чего хочется сказать.

- Вот после и скажешь...
Германн успел заметить, как Ньют нажал кнопку - и его вбросило в дикий синий, кричащий мир дрифта.
........................................................................................................................
Германн стоял на сцене возле кафедры, окружённый большой компанией хорошо одетых людей. Как он сюда попал? Он не мог вспомнить, как он здесь оказался... в его мозгу происходили странные вещи. У него были смутные воспоминания о Ньютоне и... Егере? Они с Ньютом пилотировали Егеря? Это было ужасно нелепо. Война закончилась, Ньютон все еще с PPDC. Боль ударила между глазами - отголосок той затяжной и упрямой головной боли, с которой он порой просыпался.

Ванесса сжала его руку, поправила очки для чтения и чмокнула в бледную щёку. Она была беременна, живот уже такой большой, что ему пришлось наклониться, чтобы её обнять. До родов оставалось ещё два месяца, но они оба были готовы к тому, что последует после родов. Она улыбнулась ему и, отведя новенькую камеру на длину рук, сделала их общий кадр.
- Наконец-то я использую эту штуку. После дня рождения прошли недели, а я только что на это подсела.
Германн улыбнулся, точно зная, что сказать дальше. Странное сказочное ощущение, что его не должно здесь быть, совершено исчезло.
- Ты уверена, что всё будет нормально? Я могу побыстрее говорить.... ты не должна была приходить - это всего лишь ещё одна лекция-презентация.
- Ты мечтаешь об институте Разлома. Если я, оставшись здесь, помогу получить начальные инвестиции - я останусь здесь.

Он покачал головой, оглядывая толпу: - Этих людей не заботит моя мечта. Они здесь потому, что я диковинка, на которую можно поглазеть, заплатив. Ха... взгляни - здесь этот молодой человек из отдела физики... Ты ещё была так очарована его волосами. Возможно, сможешь с ним поболтать?

Она закатила глаза и указала на свой раздутый живот: - О, да, прямо сейчас он будет в восторге... И я не была ОЧАРОВАНА ЕГО ВОЛОСАМИ, не преувеличивай.

Ребёнок толкнулся, и она пошатнулась, вздохнув: - Я лучше пойду к прочей флоре и фауне. Ни пуха, Германн.

Он просиял, когда она, помахав ему, ушла со сцены, и начала пробираться к дальним рядам, где собрались студенты, выпускники и потенциальные инвесторы. Готтлиб следил за ней взглядом, наблюдая, как она иногда останавливается, чтобы поговорить с кем-нибудь - с той лёгкостью, которой у него никогда не было. Она подняла камеру, подбадривая его жестом, и он мельком увидел себя на сцене.

Позади Германна гигантская голограмма воспроизводила его модель Разлома, повторяя каждые десять минут закрытие "Горла". Анимированный цикл показывал в реальном времени, как Бродяга уничтожал проход в портал. Яркие пятна проекций мелькали на его коже и красивом новом костюме. Триумфальное мгновение повторялось снова и снова, напоминая всем, почему они ещё дышат. Большинство из этих людей заплатили за вход по сто долларов, чтобы услышать, что он говорит... Но он слишком много знал, чтобы на что-то надеяться. С каждым днём всё шло на спад. Сейчас гранты давали на исследования в области альтернативной энергетики. Инвесторы чувствовали, что дело его жизни стало пустой тратой ресурсов. "Они так быстро всё забывают", - думал Готтлиб, откашливаясь, чтобы начать речь.
- Дамы и господа, выпускники колледжа, преподаватели и студенты... Я благодарен вам за то, что вы со мной этим вечером. Я выступаю перед вами, зная что в конце концов... в конце концов появится новый портал, и Антивселенная отправит сюда новый ужас, угрожающий нашей безопасности. Я верю в это всем своим существом...

Он говорил около десяти минут, когда увидел лицо Ванессы и, запнувшись, замолчал. Опустив глаза, она смотрела вниз, на своё белое платье, люди отодвигались от неё с недовольным ропотом. Во внезапно наступившей тишине закричала женщина: - Кто-нибудь, вызовите скорую!
Машинально схватив трость, Германн смог без падения спуститься по крутой лестнице. Толпа не расступалась, и он был вынужден толкаться и распихивать людей тростью, чтобы добраться до Ванессы. Белое платье, которое так выгодно подчёркивало её тёмную кожу, теперь окрасилось рубиново-красным от крови, тёкшей по голым ногам. Она свалилась на пол, выглядя очень... уязвимой. Герман рухнул, болезненно ударившись коленями, чтобы её обнять, и, испуганно глядя, она потянулась к нему. Крутая новая камера лежала забрызганная и забытая возле лужицы тёмной крови.

- О, Боже, Германн. Схватки... слишком рано...
Он обнял ее, не зная, что еще сделать, и в этом дрожащем объятии они ждали прибытия скорой помощи. Она стиснула зубы от боли, по лбу струился пот. Когда она кричала во время схваток, Германн мог только сжимать её крепче, ощущая полную беспомощность. Красное пятно расползалось все дальше и дальше вверх по спиральным узорам её платья. Кто-то кричал на Германна. Он отвернулся от Ванессы, и увидел в толпе небритое лицо и растрёпанные волосы Ньютона. Он что-то вопил, но Герман не мог разобрать слов. Как он сюда попал? Что за чушь?
...........................................................................................................................
Он повернулся, чтобы посмотреть на Ванессу, но обнаружил, что остался один и сидит на старом диване, прилагавшемся к арендованной им квартире. Германн по-совиному моргнул на голую бежевую стену. Он не удивился, что вновь видит тот день, когда они потеряли ребёнка. Это случалось часто... посреди лекции или когда он собирался поесть. Он заметил, что кошмары съедают всё большие куски времени. Сны о кайдзю становились всё хуже, ночные страхи по крупице переползали в день. Его жизнь и разум больше не ощущались, как собственные, они стали частью усталости и ужаса неведомого существа в конце тоннеля, который он почитал закрытым.

Он скучал по Ванессе... и он так ужасно скучал по Ньютону... Это пекло его сердце, как солнечный ожог. Он уставился на нераспакованные коробки с книгами, сваленные грудой возле грязной мини-кухни. Они должны были стоять на книжной полке, которую он был не в силах собрать. Вся его жизнь была сложена в коробки. Коробки - это всё, что от него останется, и он решил, что они не стоят распаковки. Готтлиб наклонился и взял бутылку вина со старого ободранного столика. Она стояла возле аккуратной стопки писем с отказами на его последние предложения по институту. Он наклонил бутылку и залпом проглотил половину содержимого - вино без даты сбора, на вкус как виноградный сок, который едва успел перебродить. Ничего лучше он не смог достать, и это стоило ему всех его пайковых карточек. Раньше вино было вполне доступным удовольствием. Казалось, пока война ещё шла, всё было проще купить - чёрный рынок тогда процветал. Он втянул ещё один большой глоток и окинул последним взглядом свою тесную уродливую квартиру. Здесь не по чему скучать.

Войдя в спальню, он поставил бутылку на тумбочку. Он оставил здесь всё для последнего письма, но мыслей для него не было. Не было ничего существенного, ничего важного, что он мог бы сказать. Ни последней мудрости, которую стоит передать, ни тайны, которую надо открыть. Все, что он мог - попросить прощения у Ванессы. Может быть, коротко проститься с семьёй. Нет, всё было не совсем так. Если бы он был честен с самим собой, то ещё мог бы написать несколько сотен страниц для Ньюта. Прости, что я сбежал от тебя, прости, что я боялся тебя... Я не жалею о дрифте, я рад, что мы вместе попробовали спасти мир... Я не вполне понимаю свои чувства к тебе... жаль, что я уехал раньше, чем мы во всём разобрались.
Забирая из ванной обезболивающие таблетки, Германн бросил на себя последний взгляд в зеркало. Он выглядел таким старым... намного старше тридцати шести... И невыносимо усталым. Разумеется, он устал. веде неделями почти не мог спать. Не больше трёх часов за ночь с момента закрытия Разлома. С последнего раза, когда он видел Ньютона.

Прежде чем лечь, Готтлиб надел любимый свитер (кашемировый, с одним давним пятном) и недавно выглаженные брюки. Сквозь щели окна спальни тянуло сквозняком. Кажется, зима длится гораздо дольше, чем раньше, но кто знает - люди тому причина или кайдзю? Ему было все равно... он от всех них устал.
Он запил остатками вина все таблетки из пузырька и свернулся в напряжённый комок. Хорошо было бы отдохнуть. Он надеялся наконец-то покончить с истощением, серой депрессией и одиночеством. Больше всего ему хотелось покончить со страхом... сбежать от кошмаров. Он закрыл глаза, отпустив блуждающий разум к звёздам. Словно маленький мальчик, он попытался посчитать звёзды, чтобы понять, сколько их в его собственной вселенной... Сколько за ее пределами... Неясный голос вернул его в себя с полдороги. Возле самого своего носа Готтлиб смог разглядеть только толстую оправу очков Ньютона.
Казалось тот был в истерике - глаза широко раскрыты и без болтает без умолку. Германн туманно улыбнулся ему. Он мог видеть, как шевелятся его губы, но не слышал это причитание высоким голосом... галлюцинация - странная штука. Началась резь в животе и Германна стошнило - кипящая смесь вина и таблеток поднялась в горло. Свесившись с края кровати, он избавился от своего "билета в один конец". Его видение затянулось по краям золотым светом, а потом мир наполнился размытыми синими картинками, вышвырнувшими его в бодрствование.

Он целует девушку в тату-салоне. На вкус как кофе с подсластителем и дешевая помада
Он жадно кусает и чувствует, как череп тюленя лопнул на задних зубах, словно виноградина.
Он кричит на отца про стену жизни, отчаянно пытаясь убедить его в том, что она не сработает. Он пытается объяснить, что их будет всё больше и ни одна стена не удержит их навсегда.
........................................................................................................................................................................................................

Мир был поглощен океаном, и он плыл в черной бездне, пытаясь понять, кто он такой... что он такое. Мир сдвинулся, когда Котик поднялся вверх за воздухом, вздымая мощную волну и крича. Неподалёку находилось китобойное судно, и кайдзю отправил к нему волну гулкого сигнала - что-то вроде эхолота... пытаясь разгадать эту загадку. Он никогда раньше не видел корабля. Улей был меньше, в нём было меньше голосов, чем помнил Герман... значит ли это, что потом их родилось больше?.. это было ответом на один из вопросов. Готтлиб не был уверен, находится ли он внутри Котика, или он сам Котик. Трудно сказать... Ещё он был Коллективным разумом и Ньютоном. Он попытался протянуть руку в синеву и найти напарника, но его остановил звук голоса, слишком ему знакомого: - Нет... Пожалуйста, помоги... прекрати это...

Котик из воспоминания перестал плыть к китобойному судну и поднял голову в воздух, фыркнув паром из огромных ноздрей. Это был голос Германна, и он звучал в черепе Котика, слабо шепча на краю Коллективного разума там, где мог услышать только белый кайдзю. Нырнув глубоко в тёмную маслянистую воду, Котик ответил - он казался смущённым и неуверенным, как и Германн: - Брат Улья? Маленький голос? Маленькому голосу больно? Помочь... помочь брату...

Котик погружался дальше и дальше во тьму, свет айсбергов вспыхивал на его коже, изменяясь, пока не превратился в мигание огней на танцполе. Германн недоумевающе осмотрелся. В баре отвратительно пахло, на грязном полу валялась скорлупа от арахиса. На покосившемся помосте, обмотанном скотчем, какая-то команда громко играла что-то смутно знакомое. Он постарался вспомнить, откуда ему знакма эта мелодия... Голос Ньютона поднялся над шумом, и он увидел его на сцене, самозабвенно играющего на электрогитаре. Он был гораздо моложе... и более худым, и джинсы его были уж совсем вызывающие. Германн знал, что это за песня... Как он мог её забыть? Он сотни раз слышал, как она врывалась на его часть лаборатории в Токио и Гонконге: "Он поднимает автобус и швыряет его назад... Через дома идёт, пробирается в самый центр... О, нет, говорят, ему придётся уйти... Гоу-гоу Годзилла!"

Ньют упал на колени и проехался на них к толпе, запрокинув голову, высунув язык. Сейчас он играл, вскинув гитару над головой. Германн мог только смотреть, отматывая события вспять. Последние воспоминания, которые он пережил... это была погоня за кроликом. Он никогда не спрашивал у Ньютона, что тот чувствовал, но теперь у него не было никакой необходимости. Это было подобно переживанию памяти заново... словно живёшь там и даже не понимаешь, что это уже случилось. Гнался ли Ньют за собственным кроликом? Нет... он ощущал его проблески. Германн облокотился на стойку бара. Он потерял путь... отклонился от курса... Он пробормотал сам себе: "Что же теперь?" - но его слова заглушила музыка.

Молодой Ньютон сорвал промокшую от пота футболку и бросил ее в кричащую толпу. Германн не смог удержаться от улыбки, тронувшей углы рта. Нет, он должен это увидеть. Музыка то появлялась, то исчезала. Готтлиб прищурился на странное золотое мерцание, привлёкшее его внимание. Это было похоже на возникновение миража - оно танцевало в тёмной толпе, становясь ярче с каждой секундой. Он сузил глаза и поднял бровь. Миновав толпу подвыпивших студентов, золотой свет уплотнился, получив форму и содержание. Он двинулся, едва обозначившаяся голова повернулась к Германну. Это был Шон Патрик Флуд. Мёртвый рейнджер улыбался ему из дальней части бара, неподвижно стоя под неоновым знаком выхода. Готтлиб несколько раз моргнул, прежде чем последовать за ним. Сейчас, когда он покинул петлю памяти, нога его почти не беспокоила... ну хоть что-то положительное.

- Флуд! Рейнджер! Подождите!
Шон Патрик подождал, пока он приблизится и молча шагнул в темноту за дверью. Не раздумывая, Германн последовал за ним и обнаружил, что стоит на льдине посреди океана. Золотой свет, который он принял за Шона Патрика, мерцал в отдалении, и он погнался за ним, остановившись только у края льда. Котик всплыл рядом и завыл в раскинувшееся над ним угольно-серое небо. Этот кайдзю был гораздо меньше, чем Котик, которого он знал, вероятно здесь он был совсем малышом. Не обращая на него внимание, дитёныш нюхал воздух. Другой монстр всплыл, подняв спиной огромную волну. Германн сразу узнал Везувия. Кайдзю, пришедший к Котику в конце, остававшийся с ним, когда он умирал в мусорном пятне... Везувий заботился о малыше? Он неохотно отвернулся от двух кайдзю, которые, казалось, забавлялись с маленькой льдиной, толкая её вперёд и назад, как игрушку.

Слабо мерцающий образ Шона Патрика - независимо от того, кем он являлся - призраком или воспоминанием - уводил его дальше и дальше в темноту. Красноречивая боль в груди напомнила ему, что здесь нельзя остаться навсегда. Он потратил впустую драгоценное время..
..........................................................................................................................................
Германн шел во тьме, пока не почувствовал, что слишком устал, чтобы сделать ещё хоть один шаг... полностью обессилен... Золотой свет, который возможно был Шоном Патриком остановился перед ним, и ему показалось, что возможно он гнался за собственным отражением. Здесь не было верха и низа - только тьма и плоское гладкое пространство, сияющее, как чёрный обсидиан. Он едва успел вскрикнуть, когда со следующим шагом земля под его ногами исчезла. Готтлиб упал на живот и локти, падение вышибло весь воздух из лёгких. Он лежал неуклюжей грудой, глядя на руку, появившуюся в поле зрения.

Доктор Мередит Весс наклонилась, чтобы помочь ему подняться.
- Доктор Готтлиб, вам нужно смотреть, куда идёте. Боюсь, что Шаттердом строили, не имея в виду инвалидов.
- Ох... э-э...
Она была памятью... он понимал, что это было воспоминание. Он знал, что должен ответить и догадывался, что если пропустит свою реплику, она продолжит диалог. Он не мог попасть в него, не мог потерять себя в воспоминаниях. Как он и предполагал, она продолжила, как будто он всё же ответил. Он словно был в фильме, не играя своей роли, не следуя сценарию.
- Идёте на вечеринку? Я дала понять, что присутствие обязательно. Разве нет?
Он медленно моргнул, покачав головой.
- Вы мертвы, доктор Весс. Вы умерли от рака желудка. Даже сейчас он разъедает слизистую. Вы думаете, что это язва, но это не так.
Она улыбнулась ему: - Отлично! Там и увидимся - направо и налево по коридору. Большинство из отдела биологии уже там.
Германн посмотрел на Весс, уходившую по коридору, и решил, что лучше будет отыграть сценарий, как должно. Он вошёл в знакомую комнату и почувствовал, что краснеет от направленных на него взглядов.. ну, здесь никаких особенных изменений. Он повернулся - и Ньютон бросился к нему, чтобы прикоснуться к плечу... проверить... осознать, что он реален.
- Германн... это ты? На самом деле ты? Не во сне и не в памяти?
Готтлиб слабо рассмеялся и с облегчением кивнул, сжимая плечи напарника. Ньютон ответил ему коротким задавленным смешком - и выплеснул в лицо полный стакан рома с вишнёвой колой. Германн был так потрясен, что отшатнулся, потерял равновесие и упал. В комнате никто не обратил внимания на его падение, хотя несколько человек прошли совсем близко. Он ударился об пол, пытаясь схватиться за них... но они были просто призраками... голограммами.
- Ты эгоистичный мудак, Германн! Самоубийство?! Серьёзно?!
Красный от стыда Готтлиб смотрел на него с пола - капли коктейля стекали с носа и ресниц. Ньютон стоял над ним, тяжело дыша, комната мерцала, то становясь реальной, то исчезая.
- Как ты посмел это сделать? А если бы тебя не стошнило всем этим дерьмом?
- Я... это...
- Да? Ты когда-нибудь думал хоть пять минут, что если бы позвал меня - я бы прибежал? А если бы Ванесса узнала, что ты натворил? Спорим, она была бы зла, как чёрт?
Ньют был в бешенстве... оба они слегка светились - казалось, воздух пульсирует от эмоций.
- А я даже не чувствовал! Я не знал! Когда это случилось... я, наверно был по колено в дерьме Форта II, а ты... ты так дьявольски глубоко похоронил всё в себе... почему ты не... ар-р-х...
Он выкрикивал своё отчаяние, вцепившись в волосы, сидя спиной к Германну на уступе скалы над морем - долю секунды назад её здесь не было. Вечеринка в Шаттердоме исчезла. Миллионы звёзд сверкали над головой в ночном тёмно-синем небе. Тропический бриз сотрясал крону соседней пальмы, свистел в листве джунглей.

Германн дезориентированно огляделся и попытался встать, вытирая лицо.
- Это... не казалось важным...
- НЕ... не важно? Как, блядь, можно решать за меня, что не важно?
Германн оперся о дерево, переводя дыхание. Сам воздух был пронизан электричеством гнева Ньютона, дрифт дрожал от его силы.
- Мне жаль, что я расстроил тебя, Ньютон... но ты видел - я не делал второй попытки.
Уткнувшись лицом в колени, Ньют помотал головой. Голос звучал глухо: - От этого нихрена не лучше, чувак.
Он поднял голову и вытер глаза.
- Что случилось с ребенком? Я видел только то, что было во время твоей речи...
Германн неловко заломил руки. Это было не то, о чём он хотел рассказывать кому бы то ни было - даже Гейзлеру.
- У Ванессы была отслойка плаценты. Это невозможно было прогнозировать. Я сказал врачу, что жизнь Ванессы важнее жизни ребёнка. Я принял решение и ушёл из клиники. Сбежал как трус и прятался в лаборатории, когда она страдала.

Он смотрел в небо, жёстко стиснув челюсти.

- Когда я вернулся, первое, о чём она меня спросила - почему я ушёл... второе - где ребёнок. Вскоре после этого я попросил развод. Развод стал облегчением, потому что всегда был неизбежен. Я был бременем, которое она по доброте терпела. Мы не сделали этого раньше из-за беременности. После... после того дня я позволил ей жить своей жизнью.

Ньют просто смотрел на него. Долгое время тишину нарушал лишь звук прилива, накатывающегося на песок, низкое шипящее дыхание океана.

- Вот ведь фигня... Ты в самом деле не веришь, что кто-то может тебя любить? Дружище... то, что случилось - не твоя вина. Ты сделал то, что считал верным.

После признания тело Германна отяжелело. Его глаза горели, голова пульсировала.
- Что касается... таблеток. Я... она ушла... Тебя не было. У меня была депрессия и... я так устал. Я был не в себе.
- Я чувствовал, что ты грустишь, Герм, но я понятия не имел... Ты не должен пытаться справляться со всем в одиночку. Ты всегда пытаешься сделать это. Это глупо, ты не можешь всё сделать один. Никто не может. Единственная причина, по которой ты нас потерял - ты нас оттолкнул.

Германн медленно подошёл и прислонился к скале, на которой сидел Ньют. Не слишком ловко он попытался сменить тему: - Я видел Котика несколько раз, а что видел ты?

- Пару вещей... Тебя, по большей части. Ты погнался за кроликом, и я последовал за тобой. Всё вышло стремительно. Я вошёл, а тебя уже нет.

- Ты видел...

Он едва не спросил, видел ли Ньют Шона Патрика, но решил этого не делать, боясь вызвать панику.

- Никаких признаков Щели?

Ньют помотал головой: - Нет. Были кайдзю, которые просто плавали в памяти, словно призраки в "Лабиринте безумия", но ни один из них не вёл к Щели.

Германн посмотрел на океан и вновь на пальмы. Воздух пах, как бутылка лосьона для загара.

- Где мы? Это из памяти кайдзю?
- Не-а... Это моё. Форт II, один райский островок Французской Полинезии. Я раньше приезжал сюда по ночам, сбегая из тамошней подвальной мясной лавки. Славно здесь, да?

Германн резко придвинулся ближе, пытаясь лучше разглядеть лицо Ньютона. Его друг смотрел в ночное небо и, наконец, вздохнув, обернулся и опустил руку ему на макушку.

- Слушай, дружище... Прости, что рассердился... Не пугай меня так больше. Это пиздец как не круто... думаю, я довольно ясно показал, что со мной будет, если я тебя потеряю.

Германн посмотрел на свои ноги и сделал несколько шагов в сторону прибоя, позволив пальцам Ньюта соскользнуть с головы.

- Некогда прохлаждаться, кто знает, сколько времени прошло. Я... есть идея. Если мы сосредоточимся - возможно, сможем найти, то, что хотим.

Германн почувствовал, как пальцы Ньютона переплелись с его пальцами. Они спустились на пляж, и в воде Германн увидел лёгкое золотое мерцание. Теперь он знал достаточно, чтобы не сомневаться в нём... Шон знал, что он делал, по крайней мере. Или, возможно, подсознательно ... Ньют.
- К воде. Мы должны войти в воду.
Ньют нахмурился, но, неуверенно пожав плечами, последовал за Германном. Они недолго постояли, позволяя воде облизывать носки обуви, прежде чем неуверенно шагнуть в пену.

.........................................................................................................................
Коллективный разум ревел и визжал... Вода, лодки, рыбы, другие кайдзю - тысячи образов разом ударили Германна. Это разрывало его мозг, он с трудом дышал. Крепко, как только мог, он вцепился в мысленную ниточку, бывший так или иначе, рукой его партнёра. Они продолжали падать и падать в единственном луче света, направленном ко дну океана - две пылинки, парящие в солнечном луче. Везувий проплыл мимо них - призрачный, созданный из синего света, за ним последовали другие. Тот, что атаковал Гавайи - Ньют назвал его Мадпаппи - кувыркался и игриво кружился вокруг них, словно выдра, прежде чем уплыть. Похожий на угря кайдзю из их с Ньютом общего сна проскользнул мимо, изгибая огромное тело, словно гигантский стяг. Были и другие, и было ясно - они становятся всё меньше. Самый маленький всё равно был размером с футбольное поле, но это было несомненным доказательством того, что они уменьшаются... Насколько маленькими они станут? Почему это происходит? Он чувствовал, что разум Ньюта пузырится вопросами, как готовая взорваться от сотрясения бутылка содовой.

Самый маленький из кайдзю повернулся, чтобы посмотреть на них, склонив голову набок. Он медленно поплыл вниз, и они понеслись за ним в следе пузырьков из его носа и рта. Щель разверзлась под ними, как открытая рана. Розовый свет от неё обжёг им глаза, и Германн моргнул. Маленький кайдзю, не больше двухэтажного дома, смотрел на них и его глаза были странно... человеческими.
Должно быть, это был новорожденный. Он напоминал детёныша кайдзю, с которым он и Ньют дрифтовали в Гонконге, но был более округлый и мягкий. С безмолвным криком он скользнул в Щель.
Германн встретился взглядом с Гейзлером. За стёклами очков глаза его напарника сверкнули иномирной синевой, светящейся в придонной тьме. Германн увидел, как часть татуировок покинула руку Ньютона и обвилась вокруг его собственной руки. Он только улыбнулся и крепче сжал пальцы Ньюта. Ударив ногами, они поплыли вперёд, скользя через пропасть вниз, в Щель.

На мгновение розовый свет залил весь мир, а потом Германн понял, что больше не держит руку Ньюта. И есть ли у него вообще рука...

Голос, который говорил, было слишком огромен. Слишком велик, чтобы понять или принять. Он обращался прямо к нему через образы и ощущения. Он плыл в теплой жидкости, и Улей издавал ужасный гул за огромным голосом: РОЖДЕНИЕ... МАТЬ... УЛЕЙ...
Видения Щели заполнили каждую мысль, каждый синапс, каждый нерв, это не был кайдзю, и это был кайдзю... своего рода матрица - живая и создающая кайдзю. Она знала все его воспоминания, все его мысли. Она знала его лучше, чем он сам. Матрица любила его больше, чем можно было описать словами. Она любила его больше, чем звёзды, и она любила Ньютона. Она пытается постичь мир, используя их, как путеводитель, как дорожный атлас, как Библию... Мать так хотела прикоснуться к ним, она говорила голосом, настолько великим, что они не могли его слышать... она использовала Улей, чтобы изучить... она использовала братьев.

Братья приносила ей еду, когда она пыталась познать мир... людей... города... Она не смогла понять, пока нет, нужно больше времени, чтобы осознать... Чтобы обнаружить... Тихий голос и быстро мыслящий должны быть под защитой. Мать создала бы детей, которые будут жить и маленькие братья улья... любимые братья... тихий голос и быстро мыслящий ей в этом помогут.

Котик ушел первый... он был первым её ребёнком, коснувшимся их, и первым, кто умер.

Улей будет защищать их до самой смерти.

Улей всё поймёт.

Улей мог бы выжить в чужом мире.
Германн закричал. Сердце было готово разорваться - боль и экстаз от полноты связи с Матерью были слишком велики.
Этого было чересчур много.
..................................................................................................................
- Д-доктор Г-г-оттлиб... д-д-доктор Г-гейзлер?
РОН сорвали с его головы, и Германн рухнул. Его руки и ноги судорожно дёргались, словно нервные окончания были обнажены. Он задыхался и кашлял, кровь текла из глаз и носа. Он зарыдал и почувствовал, что дрожащая рука сжимает его плечо, а заикающийся голос отчаянно пытается что-то сказать: - Я... п-п-п... помощь!

Протянув еле двигающуюся руку, Германн вцепился в куртку Коша и глухо прошептал: -Н-нет... нет... вы просто... близнецов... Нету... рейджеров, к-которым д-доверяем... с-секрет... понимаешь?
Перед затуманенный взором Германна появились огромные карие глаза Дегхари, он слабо кивнул: - П-п... п-пон... понял, с-сэр...
- Х-хороший мальчик...
Хватая ртом воздух, Готтлиб откинулся назад, прижимая к груди дрожащую руку. Прищурившись, он посмотрел на бледное и больное лицо Ньютона, словно в зеркало. Гейзлер сглотнул и ответил напряжённой улыбкой.
- Знаешь... у меня никогда не было особенно сильной связи с мамой... надеюсь, здесь выйдет лучше...
Кровь хлынула из его носа, и Герман пожалел, что нет сил наклониться вперёд и утереть её, остановив струйку, просачивающуюся в горло Ньютона. Их соединение гудело, как проволока под током... Но при этом за ним стояла тишина... что-то сходное с ощущениями после хорошего секса. Германн поперхнулся сухим смешком, пот тёк по его лбу.

- Ньютон... м-мы можем быть в... через сознание...

Примечания от автора "Оккама":

"В этой главе много отсылок к предыдущим главам. Про неё можно написать "Эй, помните те мелочи, упомянутые как-то восемь глав назад? Так вот это было важно и я надеюсь, что вы были внимательны"

Кроме того я была жестока с Германном, даже больше, чем всегда. Мне очень жаль, Германн, я люблю тебя."

Примечания от меня:
Примечание: в оригинале имя "Сома" - Micajah Harpe. Так что, строго говоря, именно Михей, а не Майкл. Если это тот самый американец - вполне возможное имя для какого-нибудь потомка квакеров (всё ещё смешнее - как выяснилось из следующей главы - потомок французских колонистов из Нового Орлеана, но всё-таки это имя не "Мишель". )

"Здесь никого, кроме нас, цыпляток" - цитата из песни БиБи Кинга

Фраза Ньюта "словно призраки в "Лабиринте безумия" - в оригинале "pac-man maze" - судя по всему речь идёт именно о компьютерной игре "Лабиринт безумия"

Если интересно, почему Ньют назвал кайдзю, атаковавшего Гавайи Мадпаппи - то вот он - "mudpuppy" или "waterdogs" - водяная саламандра из семейства протеев. Я не стала превращать зверушку в какого-нибудь "Грязнощена" - оригинальное имечко звучит мило и очень "от Ньюта"..



PS Как обычно обращаюсь с просьбой - если видите какие-то ляпы, смысловые ли, грамматические ли - напишите мне в личку или комментом здесь. Я буду очень признательна.

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Буквально иллюстрация к анекдоту "хотели сделать обрезание, но слегка промахнулись. Настолько экстремальный ёжик не предполагался. Но мне нравится.





Снимала и обеспечивала выражение "нельзя столько ржать"  Sirickss.

@темы: многакартинок, разное

---

Пока автор Оккама думал 13 главу, я от отчётливого недодоза Германа и Ньютона смотрела новое в архиве фанфиков и вдруг наткнулась на этот - небольшой, малоизвестного автора, с "альтернативным миром", где нет никаких кайдзю, а просто два умных мальчика справляются с собственными проблемами. Полезла читать - и внезапно заметила, что очень просто написанный текст на вроде бы уже неоднократно облизанную тему держит меня за сердце мягкой лапой.
И мы с  Sirickss поняли, что это нам надо.
Я даже могу объяснить, почему: лично для меня этот текст имеет несколько общих точек с Оккамом - самых драгоценных для меня точек. Во-первых - он добрый. Во-вторых - у его героев столько дел, что совсем нет времени и сил красиво говорить и принимать декоративные позы (ладно, Ньют поговорить успеет всегда) - и неважно, что они не спасают от кайдзю весь мир, а просто изо всех сил не дают развалиться миру вокруг себя - зато делают это с полной отдачей. И ещё (на мой взгляд) - этот текст хороший пример того, что можно писать болезненные и нежные вещи болезненными и нежными словами, не получая на выходе лужу соплей.

Разрешение автора на перевод есть.

Название: Diagnoses (Диагнозы)

Автор: pickleplum

Пейринг: Ньютон Гейзлер/Герман Готлиб

Перевод: _ksa, Sirickss

Размер: 5398 слов

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/995355/chapters/1968742
.....................................................................................................

Глава 1. Срыв

Я возвращаюсь в нашу однокомнатную квартиру в Стэнфорде после лекции по теории чисел, и Ньюта нигде не видно. Уже почти полдень, и его отсутствие необычно, потому что стандартно в это время он допивает второй кофейник и почти бегая по стенам (я не слишком преувеличиваю) ждёт меня, чтобы вместе пообедать. Так было с тех пор, как мы стали жить вместе полгода назад.

- Ньютон?
Из-за шторы, которая отделяет спальню от остальной части комнаты, доносится жалкое хныканье. Он в узкой щели между кроватью и стеной - на коленях, сжавшись в комок, закрывая руками голову. Я не помню, как пересёк комнату, но я оказался на коленях рядом с ним, с рукой на его спине. Он вздрагивает, словно ужаленный: - Не делай... не трогай меня, пожалуйста! - но он же любит, когда его трогают...

- Ньют? Что не так? Что случилось? - я стараюсь, чтобы голос звучал очень мирно. Моя рука парит над его спиной, ожидая позволения опуститься.
- Я не могу... я не могу... я не могу... - Он шепчет это, как мантру: - Я не могу... Я не знаю... Помоги мне ... Я не знаю, что происходит... Помоги...

- Ньют, ты можешь потерпеть? Я думаю, нам нужно добраться до медцентра.
- Я не могу...
- Я думаю, что можешь. Позволь мне помочь, - я мягко беру его за руку и пытаюсь поднять на ноги. Он не противится мне, но начинает дрожать. Его глаза налиты кровью, и он выглядит испуганным и растерянным. Очки куда-то делись - я выпускаю его руку, чтобы найти их под кроватью, где-то в ногах. Он сразу же опять опускается на пол, но хотя бы сидя. Он вцепляется себе в волосы, дрожь усиливается - и он скулит. Непрерывно.

- Ньют, я сейчас принесу твои ботинки. Я вернусь. Ты понимаешь? - он кивает.
Я исхитряюсь надеть на него его "броги" - никогда не был более благодарен безобразным вещам - потом поднимаю его на ноги и веду из дома. Он цепляется за меня так сильно, что мы скорее шатаемся, чем идём.
Я не тружусь запирать дверь. Ничто в доме не стоит промедления.

Пять кварталов до медцентра занимают века. Я наполовину несу Ньюта, пока он бормочет, что боится афазии, боится навсегда утратить способность понимать речь. Я пытаюсь его разубеждать - бережно, спокойно, очень мягко, но не думаю, что он меня слышит. Дважды нам приходится остановится - его тошнит. Я как-то отчищаю его и мы бредём дальше.
В приёмной он вновь сворачивается, переспрашивая раз за разом: - Где мы?

Я повторяю один и тот же ответ, каждый раз так спокойно, как могу: - Ньют, мы в медицинском центре. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Мы с этим разберёмся.
Я хочу, чтобы это закончилось. Я почти в панике. А если я запаникую, я не смогу помочь ему.

После десяти скверных минут, я прошу администратора пустить нас в смотровую, надеясь, что там Ньютона отпустит. Ну или это помешает мне врезать одному из тех мудаков, что пялятся на нас и перешёптываются, а это уже неплохо. Нас провожают - я веду Ньюта, обняв его за плечи. Как только дверь закрывается, он опять сворачивается на полу. Я уговариваю его сесть на смотровой стол. Не отпуская его, я тянусь к стулу и сажусь, держа его ладонь в своих руках.Он всё ещё дрожит. Мы опять начинаем игру в вопросы и ответы: - Где мы?

Врач наконец-то приходит и начинает осмотр. В это время Ньют становится чуть спокойнее, и я рискую оставить его на минуту, чтобы позвонить его матери.
- Г-жа Шварц? Это Герман Готлиб. Да, бойфренд Ньюта. С Ньютом случилось... своего рода... происшествие. Нет, он не ранен. Нет, я не могу с уверенностью сказать, что послужило причиной. Мы находимся в студенческом медцентре, но я боюсь, что его решат госпитализировать. Было бы лучше. если бы кто-то из членов семьи был поблизости. Да, как только у меня будет какая-то информация, я немедленно её вам сообщу и передам ваши контакты врачам.
Я заканчиваю разговор и на мгновение прислоняю голову к стене, прежде чем вернуться в смотровую.

Ньют растерянно смотрит на доктора, протягивающего ему стаканчик с парой бежевых таблеток.
- Седативные? - спрашиваю я его.
Он кивает.
- Дайте я попробую.
Я набираю в бумажный стаканчик воды из-под крана, забираю у врача таблетки и иду к Ньюту так, чтобы он меня всегда видел. Я приседаю, чтобы смотреть ему глаза в глаза: - Ньютон, возьми их, пожалуйста.
- Что это такое?

- Успокоительные. Всё станет полегче. Пожалуйста, прими, - я кладу их на его ладонь и протягиваю стакан с водой. Он глотает таблетки.

Не отрывая глаз от Ньюта, я спрашиваю у врача, что он думает о произошедшем.
- Я бы предположил психотический эпизод. Раньше такое бывало?
Я говорю, что нет - насколько я знаю Ньютона, но последние два дня он был более рассеян, чем обычно.

- Я хотел бы положить его в клинику для полного обследования, - говорит он, - я считаю, что на него неплохо бы взглянуть психиатрам, - он делает паузу, - кто-то из его семьи живёт поблизости?

Я качаю головой: - Его семья в Бостоне. Здесь только я и ещё несколько друзей. Я уже позвонил маме.

В такси, везущем нас в больницу, Ньют засыпает, положив голову мне на колени. Я глажу его волосы и - слава Богу - хотя бы сейчас ему спокойно. Когда мы приезжаем, я осторожно бужу его, чтобы сдать персоналу. В регистратуре психиатрии нас разделяют по принципу "только члены семьи". Я не сражаюсь за возможность прорваться внутрь, я сижу в холле среди неуютной мебели и старых журналов. Никто не говорит мне, что происходит с Ньютом, сколько бы я не спрашивал. Ловлю себя на том, что грызу ногти - кажется, впервые после начальной школы.
Мама Ньюта прилетает из Бостона поздно вечером. Я впервые встречаюсь с ней лицом к лицу. Она маленькая, с яркими зелёными глазами, совсем как у него. Она обнимает меня (я стараюсь не дёргаться ) и благодарит за то, что позвонил. Заметно, что она плакала.
- Где он?
- Я не уверен. Персонал мне ничего не говорит. Вам нужно записаться у медсестры, чтобы позволили его увидеть.
Кивнув, она торопливо уходит. Я завидую - её пустят в палату, а я сослан ждать в холле. Я устраиваюсь на жёстком диване по возможности удобно и пытаюсь задремать.
Кто-то тихо зовёт меня по имени и трясёт за плечо. Я едва не выскакиваю из кожи и понимаю, что хлопаю глазами в лицо г-жи Шварц.
- У Ньюта был психотический срыв, - говорит она., - Если бы не ты, всё могло бы быть хуже. Он мог себе навредить. Врачи предполагают биполярное расстройство, и подобный приступ может повториться.
Она берёт меня за руку, и я пересиливаю желание вырваться.
- Я пойму, если ты захочешь расстаться. Это потребует много сил, но семья о нём позаботится.

Я смог только посмотреть на неё и заикаясь спросить: - Что-что вы имеете в виду?
- Болезнь вроде этой слишком тяжёлая штука, если ты не родной. Ты юный, ты совсем недолго с Ньютоном. Тебе не нужно жить с этим рядом.
Я понимаю, что она пытается быть ко мне добра, я понимаю, что это попытка утешить - но впадаю в ужас: - Я не уйду. Я люблю Ньютона целиком и это - тоже его часть. Я его не оставлю, и уж точно - не сейчас.
Я не думаю, что она мне верит.

Я не могу понять, почему она хочет дать мне повод сбежать. Мысль отказаться от Ньютона я просто не рассматривал. Это было негуманно... неправильно. И я думаю, что это просто меня убьёт.

Ньютона выпустили через два дня. За полчаса до этого г-жа Шварц мне позвонила. Я бегу по кампусу так, как никогда в жизни и встречаюсь с ним - красный и запыхавшийся - в дверях. Ньют по-прежнему заторможен и будто спит на ходу. Он выглядит моложе своих восемнадцати... Я шагнул к нему и так стиснул, что кажется услышал, как хрустнули кости: - Привет!

Он задыхается от объятья и, похоже, не в силах сфокусировать взгляд, но он прижимается ко мне. Я расслабляюсь впервые за 48 часов.
- Где ты был, - спрашивает он.
У меня перехватывает дыхание, я ищу ответ - и останавливаюсь на "ждал тебя". Он дарит мне сонную улыбку.
- Я тебя люблю, я по тебе ужасно скучал, - добавляю я и целую его в лоб.
Он прижимается к моей груди и бормочет в мою куртку: - Я тоже.

Им пора ехать. Я пролезаю в такси вместе с Ньютоном, прежде чем г-жа Шварц, усадив его, захлопнет дверь. Она изумляется, но к счастью не возражает, а просто обходит автомобиль и садится рядом с водителем. Всю дорогу мы молчим. Я держу его за руку. У билетной стойки Ньют отчаянно обнимает меня. Я не хочу его отпускать. Не сейчас. Никогда. Но я это делаю, и он отправляется к выходу для посадки на бостонский рейс.
Первые два дня после отъезда Ньюта невыносимы. Телефонные звонки не успокаивают, я понимаю, что не выхожу из паники. Обе ночи я просыпаюсь дрожа, мокрый от пота, от кошмаров, которые не могу вспомнить. Весь день я сижу в парке, глядя на залив. и пытаюсь вспомнить, как дышать не задыхаясь. На третье утро я принимаю решение.

Я делаю один из самых тяжёлых телефонных звонков в моей жизни. Мне худо до головокружения, а после меня мутит - но я получил то, что хотел. Я отпрашиваюсь у педагогов "по семейным обстоятельствам" и надеюсь, что они не станут их проверять. Я покупаю билет на самолёт и бронирую номер в гостинице - и во второй половине дня уже на пути в Бостон.

Конечно, когда я приезжаю, идёт ужасный дождь. Водитель такси не может отыскать тот адрес в южной части города, который я ему дал, и мы дважды объезжаем квартал, прежде чем я нахожу нужный нам таунхаус. Дождь капает мне за воротник, когда я звоню в квартиру на первом этаже. Я не предупредил о приезде - не хотел услышать "нет".

Когда я слышу щелчок замка, я собираю всё своё мужество. Узнав меня, госпожа Шварц теряет дар речи.

- Здравствуйте, госпожа Шварц. Ньют здесь?

Я слышу голос - знакомый и желанный, приближающийся к двери: - Кто там, мама?

Ньютон появляется в холле - босой, в пижамных штанах и драной футболке.

- Герман! - поднырнув под её руку, он обнимает меня с такой силой, что приходится вцепиться в перила, чтобы мы оба не слетели по ступенькам. Ньют тише чем я привык, зато спокойный и связно мыслящий.

Мы болтаем час или два, прежде чем г-жа Шварц предлагает вызвать мне такси, чтобы вернуться в отель.

Я стараюсь не прислушиваться, пока Ньют спорит с матерью на кухне. В конце-концов он побеждает - я могу остаться. Я звоню в отель, чтобы отменить бронирование, но должен заплатить за первую ночь. Деньги, которые я сэкономил, позволят мне дольше оставаться в Бостоне. Я славлю свою предусмотрительность, за уложенные в багаж лучшую пижаму и рубашку.

Ночь Ньют и я проводим на раскладном диване. Спать на кровати в его комнате нереально - учитывая. как он раскидывается. Я обнимаю его и проваливаюсь в сон, слушая, как он дышит. Возможно, это лучший сон в моей жизни.
Следующие дни проходят рутинно - мы поздно встаём. завтракаем, гуляем по городу пока не проголодаемся, покупаем какой-нибудь дешёвой еды, возвращаемся в квартиру Ньютона, смотрим кино (или Ньют режется в игрушки, а я читаю), ужинаем с его мамой, болтаем и идём в постель.

Мы говорим обо всём, что приходит на ум - о важном и об обыденном - всё как обычно. Вот только Ньют иногда словно не может решить - хочет ли он прикоснуться ко мне, или даже быть со мною рядом.Я вижу, что он борется с собой. Однажды мы гуляем - и вдруг я понимаю, что происходит. Я беру его за руку и заставляю остановиться. Я обхватываю его лицо ладонями и прижимаюсь лбом ко лбу: - Ньют, я тебя люблю. Ты боишься, что я собираюсь сбежать. Я никуда не уйду. Я тебя не оставлю. Верь мне. Доверяй мне.

-Слава Богу. Я тебе верю... - он обнимает меня с такой силой, что вышибает дыхание. После этого всё становится полегче. Мы даже опять начинаем шутить и поддразнивать друг друга.

-Мне не нравятся эти таблетки. - говорит он, - я из-за них всё время забываю слова. Голова как... набита... этим... ну, мягкое такое в плюшевых медведях. И всё время хочется спать - четырнадцать часов в день, а? Я думаю, я просыпаюсь только оттого, что ты меня трясёшь, пока я это не сделаю.

- Тебе надо поговорить с врачом о смене препарата. Если не знаешь, как - я напишу сценарий, - предлагаю я.

- А чтобы он сработал, мне читать его с твоим акцентом?
В первый раз с тех пор, как я нашёл его на полу, он звучит как он. Я смеюсь громче, чем обычно. От облегчения, наверно.

На второй неделе мой счёт истощился - придётся вернуться в Стэнфорт, чтобы покрыть расходы стипендией. По дороге в аэропорт он спрашивает: - Я тут подумал - как ты себе смог позволить приехать в Бостон? Ты не работаешь, только стипендия и кредиты.
Не могу удержаться от гримасы: - Я... хм.. я позвонил семье и попросил денег. Придётся летом поехать туда и неделю выслушивать разглагольствования отца, - я улыбаюсь Ньюту, - но оно того стоило.
Он смеётся и целует меня. Точно стоило.

Когда через месяц Ньют возвращается в Калифорнию, мы выстраиваем новый ритм жизни. Каждое утро, прежде чем вручить ему первую чашку кофе (ещё в первый месяц нашей жизни я перестал доверять ему кофеварку, пока в нём самом нет кофеина), я спрашиваю, принял ли он лекарства. Он не получает кофе, пока я не услышу, как льётся в стакан вода и гремят таблетки.

Новый рецепт позволяет ему вернуться к его бешеному стилю жизни. Я нервничаю оттого, что большую часть времени он гипоманиакален, но как-то обходится без серьёзных приступов депрессии и срывов. Я молюсь, чтобы равновесие держалось.

Он пропустил весенний семестр и остался на второй год. Но после недели в Монтерей-Бей (в том числе трёх полных дней в аквариуме ), он легче относится к этому. Я перехожу на следующий курс, но мой средний балл слетает на десятую пункта. Мне всё равно.

Равновесие держится все оставшиеся два года в колледже. Я заканчиваю его в срок - со степенью по математике и откладываю поступление в аспирантуру, дожидаясь, когда Ньют закончит свою программу по биологии.

Когда Ньют доучивается последний семестр, меня берёт на оплачиваемую стажировку студия "Pixar". Я разработал алгоритм автоматической имитации давления гравитации и воздуха на ткани и волокна различной плотности. Думаю, Ньют никогда не гордился мной больше, чем когда смотрел окончательный вариант краткой презентации: мечущийся по лаборатории учёный в развевающемся белом халате; взмывающий над сценой седой гитарист в просторной футболке и рваных джинсах; юноша, вылезающий из-под простыни и потягивающийся в одних фланелевых пижамных штанах перед залитым солнцем окном.

Ньют звезда, конечно.


Типапримечание - "броги" - туфли с декоративной перфорацией, бывают высокие, бывают довольно открытые - такого типа: trendymen.ru/images/old/style/dresscode/images_....

Судя по тому, что Герман был благодарен безобразной обуви - у Ньюта второй вариант.

Ну и (потому что мы любим книжки с картинками) - будем считать это Германом того времени:

На самом деле, конечно, это аутичный Билли из "Золотого сечения" (сериал "Расследует инспектор Линли" ) но уж очень хорошо это нежное и одновременно весьма закрытое лицо ложится на характер.

Глава 2 : Падение

Был отличный летний день, и мы с Германов возвращались из нашего любимого подвального кафе, держась за руки (и никаких насмешливых взглядов - я люблю университетские городки). О чём-то болтали - наверно, о фильме, который посмотрим за ужином, когда он упал на колени, словно сбитый и потянул меня за собой. Я закричал, а он выругался по-немецки и прохожие всё-таки начали посматривать на нас насмешливо. Я слез с него и помог ему сесть - джинсы на коленях продраны насквозь, ссадины сочатся кровью. Прежде чем медленно побрести домой, мы сидим на тротуаре верные пять минут - Херм восстанавливает дыхание, а я пытаюсь носовым платком стереть кровь.

- Бэби, это уже четвёртый раз за семестр. Я всерьёз считаю, что надо обратиться к врачу. Молодые здоровые парни вроде нас с тобой не падают просто так на ровном месте. Я имею в виду, что у тебя конечно всегда было дерьмово с равновесием, но это уже смешно. И не должно у человека постоянно что-нибудь болеть.

Он хромает в ванну и рявкает, чтобы я принёс спирт, пока он сдирает с себя грязные и рваные джинсы.

- О, х-хосподи, и локоть тоже. Дай посмотрю.

Он позволяет мне всё обработать, но снова отказывается об этом поговорить. Я кусаю губы и уговариваю выпитый кофе не расставаться с моим желудком. Боженька, прошу тебя, пусть это будет какая-нибудь чепуха...

Потом всё становится хуже. Несколько дней его правая нога болит так, что он почти не может ходить, а в остальные дни ходит хромая. Я смотрю, как он хватается за мебель и стены просто чтобы пересечь квартиру. По меньшей мере раз в неделю я пристаю к нему с просьбой сходить к врачу. Он оправдывается... Он самый упрямый ублюдок, которого я когда либо встречал и отчасти за это я так его люблю. Вероятно, это помогает ему терпеть меня, потому что, видит Бог, я разогнал достаточно людей просто оставаясь собой. Он выносит меня уже семь лет - дольше чем кто-либо не близкий мне по крови.

Я решил всерьёз поговорить об этом, когда он ослеп на один глаз.

Он пытался это скрыть, и даже успешно - пока не разбил себе нос, войдя прямо в дверной косяк. Потом он сидел на краю ванны, а я пытался остановить поток крови (испортивший рубашку, которую я подарил ему на последний бёздник - зелёная, подчёркивает цвет глаз), когда заметил, что если подхожу слева, он разворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Это было странно и меня замутило...

- Я хочу кое-что проверить, - говорю я, стараясь изо всех сил, чтобы голос звучал ровно, - сколько я показываю пальцев?

Он закатывает глаза и даёт верный ответ. Я закрываю его левый глаз: "Сколько сейчас?" Верный ответ. Я закрываю правый: "Сейчас?" Неверный. Вот дерьмо. Ещё раз левый: "Сейчас?" Верно. Опять правый. Неправильно. О-дерьмо-дерьмо-дерьмо-дерьмо!!!

- Сиди тут. Сейчас принесу твои ботинки и мы едем в неотложку. Прямо в эту ёбаную секунду.

- Это просто разбитый нос!

- Нет, Герман, не просто и ты это знаешь. Ты не видишь левым глазом! И это охуительно серьёзно. Это может быть опухоль или инсульт! Или мы собираемся прямо сейчас, или я тебя оглушу и отнесу твою задницу.
Ворча, он соглашается и даже позволяет довести себя до такси, отвёзшего нас в больницу.

- Проблема в том, что зрительный нерв воспалился и перестал передавать сигналы в мозг. Мы это называем невритом зрительного нерв . Я выпишу вам кое-какие лекарства, чтобы снять воспаление, но на восстановление зрения может уйти месяц-два.
Врач что-то царапает в карточке Германа.

- Ещё я бы хотел отправить вас на МРТ, просто чтобы убедиться, что всё в порядке. Сегодня уже поздно, а завтра сразу после открытия...

Врач скармливает Херму пару таблеток стероидов, выписывает рецепт на ещё и выставляет нас, велев быть к восьми на МРТ.

Я понимаю, что происходит. Как-то сразу всё стало на своё место - есть только одна вещь, сочетающая боли, падения и проблемы со зрением. Жаль, что я не пошёл на невропатолога. Мне придётся быть сильным, чтобы держать его, когда врачи скажут диагноз, потому что это его раздавит. Херм упрямый, как чёрт, он приспособится, если только сможет перенести первый удар. Мне нужно, чтобы он как-то собрался...

В такси, по пути домой, я смотрю на него - он выглядит много старше своих двадцати четырёх, словно постарел за день лет на двадцать. Тогда я понимаю, что и он знает, что покажет МРТ. Я притягиваю его к себе, и он кладёт голову мне на плечо. Я чувствую, как рубашка промокает от слёз. Он ничего не говорит - всегда так делает, когда напуган, просто стискивает зубы и стоит на своём.

Мы рано легли, но не думаю, что кто-то из нас спал той ночью. Он обнимает меня так сильно, что я встаю с синяками на рёбрах. Я ношу их как медаль.

Во время МРТ я кружу по больничному дворику - он явно для того, чтобы парни вроде меня могли покричать и побегать, не пугая пациентов. Я почти завидую лёгкой клаустрофобии Херма - ему дали седативные перед сканированием. Я чувствую, что могу выскочить из кожи, довожу себя до головокружения и даю пару кругов в обратную сторону... Ладно. Можно действовать более продуктивно. У меня есть мозг, навыки учёного и выход в сеть. Я знаю, что искать и могу подготовиться, чтобы задавать правильные вопросы и понять, если врач нам попытается втюхать какую-то ерунду. Я достаю телефон и начинаю читать всё полезное, что есть в открытом доступе: причины, патологии, симптомы, лечение, побочные эффекты, прогноз. Там слишком много всякого "не вполне уверены"и "это не много, но лучше, чем ничего". Я имею в виду, что живя в грёбанном двадцать первом веке можно было бы надеяться на ответы получше. Я издаю разочарованный стон, и парень, сидящий ссутулившись в другом конце двора шлёт мне убийственный взгляд "ох, это что ещё за дерьмо". Ничего, я могу с этим справиться. Справится с тем, что у любви всей моей жизни болезнь, которая будет убивать его понемножку каждый год, пока не убьёт совсем (или он не убьёт себя) сложнее. Но я это сделаю.

Когда мы встречаемся с неврологом, он говорит нам то, что мы и ожидали услышать - МРТ Херма показало поражения головного мозга, свидетельствующие о рассеянном склерозе. Я уже в курсе, но всё равно мысленно запихиваю свой желудок на место. Херм впадает в прострацию. Я слушаю за двоих, хотя в голове у меня звенит. Задать вопросы. Взять рецепт на интерферон, который протягивает мне доктор. И рецепт на стероиды - это если будут боли. Наркотики не замедлят развитие, но позволят смягчить рецидивы и дать ему что-то вроде нормальной жизни. Ничего не замедляет развитие. Лечения нет. Я всё это уже знаю, но от этого не легче.

Неделю после этого Херм похож на призрака. В субботу утром он собирается, как чемпион и помогает мне спланировать бюджет так, чтобы мы могли позволить себе его лекарства, не отнимая деньги от еды и аренды. Но он опять вздрагивает, когда я до него дотрагиваюсь. Он был таким, когда мы только встретились и у меня ушли месяцы, чтобы он позволил себя обнимать или хотя бы брать за руку. Он ходит вокруг меня на цыпочках и это ужасно заёбывает.

Потом я вспоминаю, что так же вёл себя с ним в Бостоне, когда мне поставили диагноз. Вспоминаю, что он сделал для меня.

Я сажусь рядом с ним на диван и кладу ему руки на плечи и немного встряхиваю и прижимаюсь лбом ко лбу: - Герман, я тебя люблю. Я не уйду. Я не брошу. Хорошо? Верь мне. Доверяй мне.

Он кивает и вжимается лицом в изгиб моей шеи: - Господи, Ньют, я так тебя люблю. Я-я не хочу тебя удерживать, я не хочу становиться обузой. Я не хочу разрушить...

- Привет, - я опять встряхиваю его, - Херм, ты никогда не будешь обузой. Мне тоже нужно, чтобы меня держали. Будем тащить друг друга, как и сейчас, раз мы встретились.
Думаю, именно тогда он наконец-то начал мне верить, потому что вцепился в мою рубашку и рыдал, прижавшись, пока не заснул. Я его не выпустил. Я впервые видел, чтобы он так плакал.

Это не значит, что потом у нас всё гладко и без траблов. Примерно с месяц Герман ищет путь, пройдя через непринятие, гнев и попытки торговаться. Я даю ему всё, в чём он нуждается - проверка реальности, чашки чая, потереть спину, помассировать ноги, секс, возможность высказаться, личное пространство, объятия - всё что угодно и охотно. Но когда свою лавочку открывает депрессия, он заползает в постель и замолкает - и я в ужасе, что он что-нибудь с собой сотворит. Я знаю, что суицид - основная причина смерти людей с РС и прячу все лекарства, отравляющие вещества и острые предметы (некоторые ножи мы потом так и не отыщем).

Когда он молчит и никуда не выходит третий день, я придумываю план. Я собираюсь использовать его упрямство и страсть к соперничеству против него. Для него. Да какая разница? Я собираюсь заставить его снова начать жить. Для этого надо просто нажать на нужные кнопки.

После получаса тяжёлой работы в гостиной всё на мази. Я шагаю в спальню и включаю свой самый омерзительный голос - тот, что делает меня похожим на пятилетку, отказывающегося есть бобы по-лимски (которые не так уж и плохи, если разобраться) : - Ты собираешься здесь валяться и хандрить до самой смерти? Если продолжишь эту игру, я защищусь раньше. Неловко выйдет, а? Я буду "доктор Гейзлер", а ты просто "мистер Готлиб". Люди могут решить, что я тебя умнее, кроме того, что я моложе и симпатичнее (и пинаю кровать расстановки акцентов ради ).
- Чтобы рассеять иллюзии касательно твоего интеллекта, тебе надо просто открыть рот. А теперь оставь меня в покое - ты меня слегка выбешиваешь...
По крайней мере, он заговорил.

- Ты думаешь, я сказал что-то выбешивающее? Ты просто не видел, что я сделал с твоей библиотекой!
Он переворачивается и впивается в меня взглядом. Мы движемся в верном направлении.
- Что ты сделал? Там всё было расставлено по специальной системе! - он вытаскивает себя из постели, - клянусь, если ты всё перепутал, я продам твою чёртову коллекцию аниме.
- Только попробуй, дружок, и окажешься на столе в прозекторской!
Он идёт к двери спальни... Чуть дальше...
- О. Мой. Бог. Ты переставил их по цвету, ты, НЕВЕРОЯТНАЯ ЗАДНИЦА!

Он добрался до гостиной и сейчас думает совсем не про РС. Ха! Я победил!

Мы спорим и орём друг на друга весь день, и я думаю только о том, чем бы ещё его взбесить. Хорошо, что я творческий тип. В полдень звонит хозяин и говорит, что другие жильцы жалуются на шум. Но Герман не вернулся в кровать и работает над своими расчётами, пока мы не заказываем на ужин китайскую еду - так что оно того стоит. Через месяц мы получаем уведомление о выселении и арендуем дом. Наш новый хозяин - святой. Честно. Канонизируйте этого человека. Соседи вызывают полицию всего-то по два раза в семестр, пока MIT не присуждает нам докторские степени.

Мы добавляем к нашему ритму новые удары. Он по-прежнему не даёт мне мой кофе, пока я не приму таблетки, но теперь я по субботам не выпускаю его из постели без инъекции интерферона. Он всё чаще ходит с тростью и в качестве аргумента в споре может врезать ей мне по голени. Тогда я начинаю надевать вторую пару носков (он покупает мне те, с занятными чиби). В дни, когда я чрезмерно гиперактивен для его новой медленной походки, я кружу по орбите - забегаю вперёд и возвращаюсь назад, снова и снова, пока не доберёмся куда надо. Это похоже на танец.

MIT нас, похоже, любит, потому что нанимают обоих - его ассистент-профессором на кафедру математики, меня - адъюнкт-профессором на системную биологию - через семестр после выпуска.
Правда, после первого семестра на территории кампуса нас всеми силами разделяют. Говорят, что даже наши совместные обеды вызывают у других преподавателей и сотрудников ощущение "враждебного окружения". Мысленно мы их послали, но постарались ограничить наносимый ущерб. Студенты любят шоу, и мы (ну, хорошо, я) готовы им это дать. На ютубе размещены записи наших лучших споров, и мы зверски веселимся от тамошних комментариев. Тот ролик, где я в конце залез на дерево, а Герман снизу пронзительно орёт на меня по-немецки практически стал вирусным.

Мы пишем вместе работу за работой и становимся чем-то вроде Мика Джаггера и Кита Ричардса нашей академии - настоящие рок-звёзды. После трёх лет контракт с Германом продлевают бессрочно, и моя кафедра умоляет о том же. Да, мощно мы это сделали.

Каждый год на нашу годовщине Херм благодарит меня за то, что я такой невыносимый маленький засранец. Это наша личная шутка.
Мы наконец-то покупаем дом в Кембридже. К счастью, наши новые соседи гораздо терпимее к шуму, чем прежние (они вызвали полицию всего два раза за четыре года). Потому что мы никогда не прекращаем спорить. Это важно - не останавливаться.

Мы должны держать друг друга заинтересованными в жизни независимо от того, насколько это больно. Все, что угодно . Если нужно, я буду орать, вопить и спорить с ним всю жизнь, чтобы он оставался достаточно безумным для продолжения пути. И я верю, что он удержит меня в разуме, не позволив сделать что-то слишком сумасшедшее и убить себя случайно или нарочно.

Если все остальные думают, что мы друг друга ненавидим - нам как-то пофиг. Мы-то знаем, как оно на самом деле.


Ну и (хотя в этом мире нет никаких кайдзю) картинка (дель Торо, ну зачем ты это вырезал? ):

PS
Друзья мои, если видите в тексте какой-то ляп - грамматический, смысловой и прочее и прочее - скажите мне комментарием или в почту. Я буду очень признательна.

запись создана: 08.10.2013 в 12:34

@темы: переводы, фанфики, pacific rim

---

Для воскресного вечера пощу котиков покажу немножко пугающего совершенства. Как сказал кто-то, так же как я помешанный на Бёрне "этими скулами можно разрезать алмаз".

Если интересно - откуда такие гарные дровишки - американский сериал "Возмездие", где Горман - мистер Траск - наиплохишистый плохиш, представитель неведомой преступной организации, шантажист и бестрепетный убийца - натуральная смерть на мягких лапах. Смотреть эту байду на мой взгляд можно строго на перемотке - от Гормана до Гормана. Жаль, мистера Траска быстро придушили. Как печально сказал тот же самый "кто-то, так же помешанный на Гормане" - "ну мы же понимаем, что он это заслуживал?"

Под катом можно посмотреть как Оуэн Харпер плохиш из "Джонни Инглиш. Перезагрузка" душит агента Скалли начальницу суперсекретного отдела. Похоже, британские и американские охотники за чужими не поделили какой-нибудь артефакт. или реинкарнация мистера Гаппи отыгрывается за "Холодный дом".

@темы: кино, бёрн горман, многакартинок

---

Продолжение "Бритвы Оккама"

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Перевод - ksaS, Sirickss
Герои - Германн Готтлиб и Ньютон Гейзлер
Слов на данный момент - 98489

Оригинал - http://archiveofourown.org/works/903924/chapters/1973342

Глава 13 "Fight Until the Last is Dea" - окончание.
Начало читать здесь: ksas.diary.ru/p192244576.htm

Название главы решено перевести как "борьба до последнего пока не умер последний", что звучит, конечно как "казнить нельзя помиловать", но это девиз с фляжки Балора (изначально на гэльском - "An comhrac go dtí go bhfuil an ceann deireanach marbh" ), должный предполагать некоторую двоякость толкования.

После завтрака в столовой начался галдёж, и рейнджеры, словно спасающиеся от зимы перелётные птицы, мигрировали в тренировочный зал. Нета Мелеро ждала своих партнёров для тестового спарринга на дрифт-совместимость. Они пришли неожиданно... видимо, Нета подгадала момент, когда на базу пришлют новых рейнджеров. Германн жалел, что не поговорил с ней наедине или, хотя бы, в компании людей, которым доверял. Он, Гейзлер и близнецы присоединились к толпе зрителей.
Казалось, Мелеро вот-вот развалится. Язык её тела просто кричал об усталости. Она замерла, держа наготове шест, и смотрела на выпускников Академии, просто ожидая, кто из них вызовется первым. Ньют нахмурился, расстроенно вздохнув, их связь наполнилась тревогой и откровенным страхом, когда он оценил дрифт-кандидатов.

- Ньют, если тебя это беспокоит, мы можем уйти.

- Не-а... нет. Мы должны остаться. Ну, ты понимаешь, моральная поддержка... Эй, смотри, тот самый парень!

Тот же самый юноша, что что-то лепетал им на завтраке, сейчас стоял в самом хвосте шеренги ожидающих новобранцев. Минимальный возраст для поступления в Академию Егерей был 18 лет, но окончание программы могло занять до трёх лет - в зависимости от выбранной специализации. Обучение механиков и LOCCENT-техников в целом занимало меньше времени, рейнджеров - больше. Они были ценны из-за потраченных на них ресурсов. Германну стало интересно, сколько мальчику лет на самом деле - возможно, он просто выглядел моложе. Ньют был таким - всегда выглядел младше своего фактического возраста.

Близнецы его тоже заметили, и ухмыляляясь, поглядывали на него выжидающе. Соня обняла Ньюта, и он ответил ей слабой полуулыбкой, продолжая оглядывать соперников. Ожидавшие были в основном мужчинами и в основном - огромными - здоровенные мускулистые хулиганы, стилем драки у которых скорее всего был кулачный бой, а Нета была похожа на мать - маленькая, быстрая и умная. Германн задал себе вопрос - потрудились ли её проверить хотя бы на основную совместимость с любым из этих людей. В этом экзамене ощущалась откровенная небрежность.

Последней в комнату вошла Эстер Сендак с тащившимся за ней Балором. Он здесь был словно специально для того, чтобы подчеркнуть её высокий рост. Она встала рядом с сержантом Джойсом, и тот ей кивнул. Можно было начинать испытание.

Первый же вышедший недооценил Нету и поплатился за это - она нанесла ему три удара шестом за минуту, а сама получила всего один. Говард покачал головой и сказал, наклонившись так, чтобы Ньют и Герман услышали: - Она тратит слишком много энергии, даже не пытается сдержать эмоции.

С каждым новым соперником спарринг становились все более жестоким, и Германн понял, что так плотно стискивает трость, что костяшки грозят прорвать кожу. К четвертому бою Нета совсем вымоталась, и человек, которого она щадила, сладкоглазый австралиец, издевательски ударил её по шее, отправив на маты. Пришедшие поддержать Нету "туземцы" Форта I недовольно зароптали. Некоторые обернулись к Сендак, ожидая, что скажет она, но психиатр только смотрела жёсткими глазами, плотно сжав губы. Джойс тоже стоял неподвижно, заложив руки за спину.

Тяжело дыша, Нета оттолкнулась от пола. Её противник, не сделав и движения, чтобы ей помочь, молча вернулся в шеренгу новобранцев. После шестого спарринга вперёд никто не вышел. Сендак что-то записала в блокноте и, осмотрев зал, громко выкрикнула: - Это все? Есть кто еще?

Минуту стояла тишина. Германн оцепенел, но тут Ньют откашлялся и заговорил: - А что с этим? Он не пытался... - все повернулись посмотреть, куда он указывает и "мальчик с завтрака" внезапно оказался в центре внимания, растерянно оглядываясь.

- Н-н-нн... ннет, я п-просто п-пришёл с-ссм...смотреть!

Значит он действительно заикался. Герман дёрнулся - просто слушать было больно, как говорит этот малыш.

Сендак заглянула в свои записи: - Куш Дегхари?

Близнецы каким-то образом обошли толпу и вытолкнули парня вперёд, к Нете, на мат для спаррингов. Он смотрел на них в ужасе, казалось, глаза у него становятся всё больше и больше. Германн почувствовал жалость и одновременно - тёплую уверенность Ньюта. Гейзлер протолкнулся через толпу и хлопнул Куша по спине: - А я говорю, дадим мальчику попробовать!

Дегхари залился краской, перейдя от красного чуть ли не к фиолетовому, и нервно рассмеялся, косясь на руку Ньюта. Нета казалась смущённой и одновременно словно захмелевшей от последних поражений. Тяжело опираясь на шест, она раздражённо кричала: - Ну, что, ты "да" или "нет"?

- О! Э-ээ... Д-д... да?

Говард сунул ему в руки шест, а Соня подтолкнула вперёд. Германн наблюдал за этим почти с благоговением. Похоже, Ньют планировал что-то подобное с того момента, как заметил мальчика в зале. Сендак вскинула брови и опять сверилась со своим планшетом.
- Г-н Дегхари... Вы собирались участвовать в испытаниях, вы подписали документы... Вы передумали в последнюю минуту, или хотите попробовать?
Дегхари посмотрел под ноги и, наконец кивнул: - Х-ххочу... п-ппопробовать.

Он снял куртку рейнджера, разулся, легко принял боевую стойку и, наклонив шест в сторону Неты, вежливо поклонился ей. Она закатила глаза.

Когда Ньют вернулся и встал рядом, Германн с тревогой шепнул ему: - Почему ты...

- Чувак, я гений, доверься мне.

Нета не стала терять время. Едва Джойс подал сигнал, она бросилась на Куша, явно надеясь быстро свалить. Она направила шест ему в живот, но он легко увернулся и едва ощутимо коснулся шестом её спины. Он остановился, когда она наклонилась вперёд, опираясь руками о колени и пытаясь восстановить дыхание.

- М-мм..м... Мисс.. ис... в-вы о-о...

Он увернулся от удара, едва не снёсшего ему кончик носа и закончил свою мысль: -О-ОК?

Маленький рейнджер осторожно стукнул Нету по затылку и отскочил вне досягаемости, когда она взмахнула шестом у пола, чтобы подсечь его под ноги. Над ухом у Германна тихонько присвистнула Соня: - Ловкий маленький сукин сын...

Кош кружил вокруг Неты, позволяя успокоиться. Он был терпелив - куда более терпелив, чем любой из прошлых кандидатов. В какой-то момент Нета начала беззвучно плакать... Ловко зайдя сзади, она попыталась ударить в спину - он развернулся, преградив ей путь таким образом, что было ясно - он предсказал её движение. Вместо третьего касания, он положил руку на её шест, заставляя опустить его.

- Я-я... п-п-прекращаю. Она н-не м-м-может п-пппродолжать.

Она взглянула на него опухшими глазами и втянула воздух сквозь сжатые зубы: - Да могу я, пусти.

В зале было абсолютно тихо - муха пролетит - услышишь. Затаив дыхание, Германн взглянул на Ньютона. Его партнёр внимательно наблюдал, выжидающе нахмурившись. Такое выражение у него было, когда он ждал результата какого-нибудь эксперимента, проверки теории, и был близок к получению доказательства.

Куш отпустил шест Ниты и положил собственное оружие на землю в принятом жесте поражения. Она отшатнулась и жёстко хлестнула его по лицу. Он вздрогнул и замер, но не сделал никакой попытки ответить - просто вежливо склонил голову и повернулся, чтобы присоединиться к новобранцам.

Минута прошла в молчании, прежде чем Джойс сказал: - Нета, останьтесь. Все остальные свободны. Я хотел бы поблагодарить всех выпускников за участие...

Все медленно побрели к двери. Опершись на плечо партнёра, Германн позволил Ньюту помочь ему идти в толпе. Он оглянулся и увидел, как Сендак, что-то тихо говоря, протянула Нете носовой платок, чтобы вытереть глаза. Та его не взяла, а просто наклонилась и подобрала свой шест, стараясь ни с кем не встречаться взглядом.

.....................................................................................................................................................................................................................

Его пальцы рассеянно сжимали плечо Ньютона. Такая потеря... он и вообразить себе не мог, как это - испытать подобное. Он попытался представить, что тёплое движение крови Гейзлера под его пальцами прекратится, и он исчезнет навсегда. Ньют взглянул на него и ободряюще похлопал по руке - и тут их внимание привлёк какой-то шум впереди. Близнецы, будто случайно вышедшие за Дегхари, теперь гнались за ним по коридору.

- Вернись, малыш! Мы только хотим поговорить!

- Просто чуточку поболтать!

- Дружеская беседа за чашкой чая!

Они поймали его и подняли в воздух за руки. Германн выпустил плечо Ньюта и сердито захромал к сваре.

- Вы, парочка правонарушителей! Быстро поставили его на пол, пока я с вами не разобрался!

Он замахнулся тростью и близнецы затряслись в притворном ужасе, вцепившись друг в друга:

- Мы сожалеем, док! Пожалуйста, не нужно нас бить!

- Или убивать!

- Или читать нам лекцию! Лучше сразу убей!

Ньютон догнал их и улыбнулся Дегхари: - Ты отлично всё сделал на ринге. Я сразу знал, что это будешь ты.

Он протянул ему руку, и Куш потряс её так энергично, что у Ньюта свалились очки. Отпустив руку, юноша потянул с плеча рюкзак и рылся в нём, пока не нашёл две книги. Одна из них была поновее, вторая - постарше, но обе явно любили и перечитывали, загибая страницы. Разыскивая ручку, он протянул более старую книгу Ньюту, а более новую - Германну. Увидев обложку. Германн приподнял бровь - это был экземпляр первого издания его "Теории разлома. Прогнозирующие модели". Он наклонился и увидел, что Ньютон держит книгу "Биология. Монстры на клеточном уровне" - о регенерации клеток и биологии кайдзю. Он написал её за год в Токио, собрав то немногое, что тогда знал. Куш протянул ручку и жестом изобразил подпись, нетерпеливо указывая на учёных.

- Эээ... конечно, почему бы нам их не подписать.

- Чувак... это просто публикации, каких тысячи... я даже не думал, что её читает кто-то, кроме других учёных.

Юноша отскочил от них на цыпочках и улыбнулся, увидев, чёткую и аккуратную подпись Германна на внутренней стороне обложки. Ньют стащил у него ручку и добавил к автографу в своей книге маленький рисунок Остроголового. Он наклонился вперёд, чтобы разглядеть имя на бейджеке рейнджера.

- Ха... ты пишешься, как Кушбал... я могу тебя звать просто Куш?

Дегхари закивал так, что голова чуть не слетела с шеи.

- Честно говоря, Ньютон - это - г-н Дегхари. Я рад, что вам понравилась моя книга.

Молодой человек прижал обе книги к груди, ещё раз коротко поклонившись каждому из учёных.

- Эй, парень! Ты ж рейджер... заходи к нам в лабораторию в любое время - просто когда захочешь. Типа, добро пожаловать.

Коша посмотрел на него, кивнул и наконец смог выдавить несколько запинающихся слов: - С-сспасибо в-вам...

Всё ещё обнимая книги, рейнджер Дегхари припустил по коридору, как застеснявшийся мальчик. От совершенного бойца, которым он был на ринге несколько минут назад, не осталось и следа. Соня смотрела ему вслед, обнимая Ньюта и Германна, пока Говард цокал языком и качал головой: - Вот идёт светлое будущее PPDC.

....................................................................................................................................................................

Мозг Котика прибыл в баке размером с однокомнатную квартиру. Германн обнаружил, что постоянно хочет прикасаться к нему. Он прижимался щекой к холодному стеклу, держа раскрытую ладонь напротив одного из извивающихся усиков мозга. Удивительно, сколько счастья мог доставить кусок органа.

- Это хорошо, что он здесь... даже если это только часть. - тихо прошептал он, чувствуя где-то позади движение партнёра.

- Просто на удивление хорошо сохранился. Хоть я и ненавижу это признавать, но ублюдки в Форте II отлично поработали.

Германн слегка пошатнулся. Он даже не понял, что теряет равновесие, пока Гейзлер не поймал его, поставив на ноги и убедившись, прежде чем отпустить, что он способен стоять.

- Полегче, приятель. Тебе бы сесть...

Германн кивнул и, хромая, подкатил ближе к мозгу рабочее кресло. Он откинулся на танк Котика, полузакрыв глаза.

- Я сам не понял, как устал... Ньютон, я старик, как ты всегда меня обзывал.

- Или поспал за ночь три часа и не позволил мне тебе помочь.

Готтлиб не хотел отвечать на эту реплику, потому что она была правдивой. Его разум был словно в тумане... с разными мыслями, поднимавшимися на поверхность, чтобы подразнить и вновь скрыться в тёмных закоулках сознания. Он плохо спал после Хельсинки. Ньют хмыкнул и, демонстративно шумя, вернулся к работе над блоком для дрифта. Он был почти закончен. Германн наклонился, поднял с пола устройство-Pon, повертел в тонких пальцах. Его била дрожь, и Ньют молча придвинул обогреватель ближе и протянул Германну его парку.

- Этот мальчик... ты заставил его сражаться с Нетой.

- Он будет её партнёром - сам увидишь.

- Почему ты так говоришь? Как ты понял, что он не такой, как другие?

Германн вынужден был кое-что признать - он всегда смотрел внутрь проблемы. Он в самом деле не видел и не понимал людей как должно - они были просто отвлекающими факторами. Ньютон был его противоположностью. Он был наблюдательным и осведомлённым... и он видел людей. Понимал их теми способами, на которые Готтлиб никогда не был способен.

- Ей не нужен кто-то грубый и подавляющий. Она нуждается в друге... ком-то спокойном и умном... чутком. Ну, понимаешь - в таком "ботанике".

- И ты был уверен, что он ботаник?

Ньют что-то сотворил с проводами в глубине их дрифт-блока, и с минуту всё работало, прежде чем снова заглохнуть.

- Когда я его впервые увидел, он напомнил мне моих студентов из Массачусетского технологического... А ещё на куртке у него был значок "Star Trek". Смело доверяй фану звёздного пути, Херм.

Германн слегка улыбнулся, плотнее запахиваясь в парку.

- Естественно... Я просто не понимаю, как он оказался в программе - с его настолько очевидным физическим недостатком.

Ньютон отбросил в сторону какую-то железку и, высунув язык, посветил фонариком на платы внутри.

- Не похоже, чтобы это стало помехой. В дрифте разговор не важен.

- Да... полагаю это правда.

Тихий гул, исходящий от мозга Котика вибрировал в теле Германна. Это успокаивало. Это было похоже - он чуть погрузился в воспоминания - на сон. В ответ на эту мысль их связь тоскливо вспыхнула. Германн прикрыл глаза, надеясь, что Ньют смолчит... но было уже поздно.

- Германн... ты на меня сердишься. Как утром.

- Я... нет, я не сержусь.

- Так может быть мы поговорим... ну, о содержании сна?

- Я не хотел бы, Ньютон. Идея физической близости на данный момент... невозможна.

Ньют закатил глаза и рухнул на пол, глядя в далёкий ледяной потолок.

- Это снова из-за Дитриха и твоего отца? Ну, смотри, они уже про нас знают.

- Пока они знают, что мы ничего не сделали. Они не могут знать о том, чего нет.

Ньют ответил осторожно, словно боясь, что иначе Германн сбежит: - Но я хочу делать это с тобой. Как в сегодняшнем сне... У меня из-за этого стоит весь чёртов день. И я знаю, что у тебя тоже. Почему бы нам с тобой об этом немножко не поговорить?

- Нет.

Ньют испустил разочарованный стон и потёр руками лицо: - Я знаю, что тебе страшно. Вот поэтому я хочу, чтобы всё было нежно и медленно. Я мог бы просто тебе показать... Я просто... Ты не должен так адски меня стыдиться.

- Довольно!
Эхо его голоса отразилось от высокого потолка и танков с внутренностями кайдзю, заставив качаться сосульки на ногах Гогмагога. Германна бросило в жар.
- Я тебя не стыжусь. Просто не хочу об этом говорить. Не хочу обсуждать сон или... моего брата или... секс.

Ньют взглянул на него с пола. Его ноздри раздувались, но он ничего не сказал. Они оба были в напряжении, а их связь просто раскалилась. Германн понимал, чего боится. Он больше не чувствовал себя здесь в безопасности. Ему казалось, что он в ловушке, и PPDC наблюдает за каждым его движением. Его брат и отец, контролирующие и записывающие в любое время, как он касается плеча Ньюта и отстраняется прежде, чем тот попытается его поцеловать. Встреча в О-Яме преследовала его, и он старался вспомнить каждое слово майора, его угрозы близким... Он понимал, что причина гнева Ньюта - разочарование. В том числе и... сексуальное. Он не хотел признаться даже себе, что и сам чувствует ту же проклятую вещь.

Следующие полчаса Ньютон сварливо молчал, сердито гремя чем-то в их дрифт-компьютере. Германн смотрел на мозг кайдзю, потерявшись в собственных мыслях. Наконец он схватил трость и поднялся, оттолкнувшись от бака Котика.

- Пойдем, Ньютон. Скоро служба по миссис Мелеро. Я надеюсь, ты меня проводишь?

Ньют попытался стереть пятно смазки со своей куртки рейнджера, вздохнул покорно и кивнул: - Да, пойдём.

................................................................................................................................................................................................................

Поминки устроили перед Наперстянкой Юпитера - Егерем Мелеро. Он был звучно-синим - цвета индиго и своей формой напоминал Германну классический автомобиль. Как если бы превратить в боевого Меха древний неэкономичный "шевроле"... "Лицом" пренебрегли, глазной щиток - просто широкий закруглённый прямоугольник. В отличии от большинства Егерей, руки и ноги Наперстянки не были наглухо зашиты стальным листом, а покрыты рещётчатой облицовкой. С точки зрения дизайна, это должно было облегчить Егеря, не вредя прочности, но визуально это позволяло ему пропускать свет, оставляя сияющие пятна на полу ангара. Это напомнило Готтлибу солнце, просвечивающее сквозь листья. Он стоял в пятнистом свете с Ньютом, притиснутым к нему толпой. К ногам Наперстянки были сложены приношения. Живых цветов в Форте было не достать, но здесь и там были разбросаны пластиковые розы, несколько искусственных маргариток. Были фотографии и записки, конфеты и бутылки контрабандной выпивки..

Несколько человек осторожно поднялись на ступню левой ноги Наперстянки и, используя ком-систему в качестве импровизированного микрофона, сказали что-нибудь в память погибшего рейджера. Только одного из них Германн знал лично - Балора Флуда. Тот произнёс маленькую высокопарную речь о долге - вряд ли искреннюю. Наконец на ногу Егеря поднялась Нета. Она оглядела скорбящих - разговоры замолкли, осталось лишь шарканье ног.

- Вы все думали, что знаете маму...

По толпе пронёсся мягкий вздох, и Ньютон крепко стиснул руку Германна. Тот сжал в ответ, ссора была забыта.

- Но она говорила мне что-то... что и папа любил говорить. Она говорила мне - Нета, меня никто не знает, кроме дрифта, а дрифт никому не скажет. Я думаю, это правда. Я знала её, потому что была с ней в дрифте, потому что она была моя мама, и я её любила. Но никто не знал её целиком, кроме дрифта, потому что я думаю - дрифт - это ваша душа, совсем открытая. Она была воином... и я бы хотела, чтобы она умерла в Егере. Я хочу, чтобы она погибла, сражаясь за то, за что необходимо бороться. Я хочу, чтобы она и папа погибли вместе, раньше, чем она увидела... всё это...

Она сделала паузу, и Германн почувствовала сердце Ньюта, стучащее в собственной груди. В глубине сознания он ощущал его подавляющую грусть, все эмоции, едва помещающиеся в этом маленьком теле.

- Я не знаю, как я могу всего этого желать... и жалею, что я навсегда её потеряла. Я никогда не думала о возможности потери, как и вы об этом не думаете, пока человек не уйдёт. И так и должно быть. Вы должны любить их, пока они рядом... потом оплакать... и отпустить.

Изо всех сил сдерживая слёзы, она закусила губу и закрыла глаза, пытаясь прийти в себя .

- Она бы ненавидела все это. Она ненавидела, когда те, кого она любит, грустят. Так что давайте не будем. После этого... я буду делать всё, чтобы не плакать, и вы тоже не должны. Давайте, разбирайте выпивку, которую вы принесли - и устроим вечеринку... для мамы.

Ответом ей был крик всей толпы. Всех механиков, и техников и рейджеров, всех людей, которых так или иначе коснулась миссис Мелеро. Эхо их голосов звучно отразилось от потолка Ангара.
- ЗА НИТУ!
Германн улыбался толпе, толкающейся и разбирающей выпивку. Он повернулся, чтобы уйти, но Ньют удержал его. Где-то началась музыка, и он понял, что это не было придумано заранее. Просто некоторые из сотрудников, игравших на чём-либо, собрались в импровизированную группу. Была акустическая гитара, скрипка, а один из новичков играл на маленьком синтезаторе, звучавшем как фортепиано.
.........................................................................................................................................................

- Давай, Херм... позволь на минутку... всего минуту. Я знаю, ты не любишь толпу, но...

Он посмотрел в глаза Ньютона и кивнул, позволив повести себя к "Наперстянке..." Нога болела после отстоянной панихиды, и Ньютон, понимая это, нашёл ему место на каких-то железных ящиках.
- Круто... Просто побудь здесь минуту, приятель. Я принесу тебе выпить, ОК?
Готтлиб кивнул и остался слушать музыку, пристукивая в такт тростью. Люди начали танцевать, затихший было разговор опять оживился. Балор уселся на ящик рядом с Германном, скрестив руки на груди и что-то ему проворчав.

- Вроде поминок в старом духе... Вот как мы бывало.

- Я... я никогда на таких не был, сэр.

- Эт надо народа много, штоб почтить покойника... все пьют... вспоминают, и в добрый путь.

Обдумывая это, Германн глубоко вздохнул и медленно выдохнул через нос.

- Эта идея мне вполне нравится. Но я бы предпочёл, чтобы люди чествовали мою жизнь, а не мой уход.

- Ага... и выпивка. Поминки без бухла не катят.

Балор отхлебнул из фляжки и всунул её в свободную руку Германна. Рассматривая её, Готтлиб вновь увидел Егеря с оленьей головой, окружённой надписью на гэлльском. Отпив из вежливости маленький глоток, он вернул флягу.

- Что означает надпись? Если можно спросить?

Балор посмотрел на фляжку и усмехнулся, читая вытравленные на серебре слова:

"An comhrac go dtí go bhfuil an ceann deireanach marbh" - "Борьба до последнего пока не умрёт последний".

- Последний кто? Егерь или кайдзю?

Флуд смеялся, пока не начал кашлять и задыхаться: - В точку!

Алкоголь неуютно устроился в желудке Готтлиба, сжигая всё внутри. Девиз заставил его почувствовать себя не лучшим образом. Егерь или кайдзю? Миссис Мелеро или Котик? Он потерял их обоих и тосковал по ним. Теперь он застрял здесь, между двумя мирами, до "последнего мёртвого". Голос Ньюта вытащил его из этих мыслей. Он испуганно посмотрел на втиснутый в руку пластиковый стакан. Пахло пивом, разбавленным до состояния мочи. И на вкус, наверняка, не лучше.

- Я уже здесь... Я не стал брать крепкое...

Ньютон, нервно следя за Балором, обошёл его по широкой дуге, но маленький человек просто улыбнулся и встал, дав Ньюту сесть рядом с Германном, и двинулся к компании каких-то знакомых техников.
- Вам, пареньки, добренькой ночки...

Ньют растерянно перевёл взгляд с Балора на Германна.

- Ты в самом деле с ним говорил?
Герман пожал плечами и отхлебнул глоток пива. Отвратительно - как он и думал.

- Остановился спросить дорогу. Забыл, где Ад - вверху или внизу.

После этого к Ньюту вернулась прежняя развязность, и он взялся за своё пиво, морщась от вкуса.

- Тьфу... ну... до дна.

Запрокинув голову, он осушил стакан. Германн последовал его примеру и облизнул губы, щурясь от неприятного послевкусия. Ньют рыгнул, и Готтлиб возмущённо поднял бровь - и не смог удержаться от нежной улыбки, осветившей его лицо. Его партнер задумчиво смотрел на "Наперстянку..."

- Они преследуют дрифт... мёртвые рейджеры. Они преследуют его, как призраки. Я уверен, что это единственная существующая загробная жизнь - как фрагменты памяти, живущие в гигантском компьютере.

- Есть и худшие памятники.

- Наш компьютер для дрифта почти готов, но... ты уверен, что дрифт с Котиком - это то, что нужно? Я имею в виду - Херм, не взорвём ли мы на этот раз наши мозги на самом деле? И зачем мы это делаем? Ты же сам говорил, что помогать Барлоу - скверная идея.

Германн наблюдал за танцующими людьми, а потом слушал музыку, закрыв глаза. Нета была права, жизнь сейчас - слишком мимолётная штука. И Гейзлер был прав... во многом.
- Мы должны по крайней мере узнать, что там в этой чертовой щели... узнать, не верна ли твоя теория, что они - уборщики, оставленные здесь, чтобы уничтожить всех. Они приняли тебя и меня, но... собираются ли они вредить другим людям? Возможно, мы ничего не должны Барлоу или PPDC, но мы должны другим людям... так что это наша работа.

Ньют устало покачал стаканчик, раскручивая остатки водянистого пива.

- Я ненавижу, когда ты прав.
Германн обнял Ньютона за плечи.

< - Про то, что я сказал раньше. Я не стыжусь тебя. В нашей паре - ты лучшая половина. А я - труслив и невежественен.>
< - Да? Продолжай. Я слушаю.>
< - Сон этим утром... он был хорошим. Очень.>
<- Ага.>
<- Я...>
Он густо покраснел, и их связь тоже окрасилась в красный. Он пытался подобрать правильные слова, заглядывая в поисках вдохновения в пустой стакан.
< - Я не против заниматься этим... с тобой...>

< - Германн, ты такой адски запутанный и шлёшь мне такие же путанные сигналы. Но я тебе уже сказал и ещё повторю - если ты хочешь, чтобы мы не спешили - будем ползти как улитки. Если ты решишь хранить целибат - я присоединюсь к твоему ёбанному монашеству. Только не отказывайся делать любое дерьмо, просто потому что боишься своей семьи. Вот этого я терпеть не готов.>

< - Как ты отнесёшься к отсутствию простыни сегодня?>

Откинув голову на плечо Германна, Ньют смотрел, как Нета подняла свой стакан за всех рейджеров, что уже пали и за тех, кто ещё погибнет. Кош Дегхари улыбался ей от края толпы, опираясь спиной на ступню егеря, которого они будут пилотировать вместе. Несмотря на все сбои, этот день показался Германну более обнадёживающим, чем многие до него. Тепло от сна рассеилось не полностью.

< - Предстоит долгий путь, начиная с ручной работы, но это чертовки неплохое начало, Херм.>

PS Маленькая затыка с именем нового рейджера - у автора он в начале текста "Farhadi" (весь спарринг), а потом внезапно "Deghari". Автору я напишу и спрошу, какому варианту верить, но пока пусть будет Фархади.
Ха. Спросила - и автор пошёл править текст. И я пошла править перевод. Таки Дегхари.

PPS Друзья мои, если видите в тексте какой-то ляп - грамматический, смысловой и прочее и прочее - скажите мне комментарием или в почту. Я буду очень признательна.

запись создана: 10.10.2013 в 12:32

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Продолжение "Бритвы Оккама"
Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Перевод - ksaS, Sirickss
Герои - Герман Готлиб и Ньютон Гейзлер

Оригинал - http://archiveofourown.org/works/903924/chapters/1973342

Глава 13 "Fight Until the Last is Dea" - 1 часть.

Глава опять огромная, так что в два этапа.

И опять-таки напоминаю - если речь в угловатых скобках - значит герои переключились на немецкий.

Прежде чем увидеть свет, Германн почувствовал тепло. Разливаясь из живота, оно текло по венам восхитительными золотыми струйками. Мир вокруг был глубокого ультрамаринового цвета и становился всё ярче. В небе сотни оттенков голубого плавно переходили один в другой, светлея с каждой секундой. Солнце согрело его лицо и растопило лёд в костях. С момента приезда в Форт... нет, с первого шага на Онтарио, когда он чуть не насмерть замёрз в холодильнике, Готтлиб не чувствовал себя достаточно согревшимся. Но сейчас в его жилах горело роскошное золото. Он моргнул несколько раз, глядя в удивительно ясное безоблачное небо. Жар тёк через кости, толкался под рёбрами, выискивая любую боль, и в считанные секунды та ушла, словно никогда не существовала.

Готтлиб попробовал сесть и понял, что лежит на спине в солёной воде. Работая ногами, он поплыл вперёд, пытаясь сорентироваться. Вода была такой синей, что слезились глаза и края ей не было - она соединялась с небом без шва горизонта, создавая единый голубой простор насколько хватало глаз. Вода была настолько прозрачной, что он мог разглядеть каждую песчинку словно через толстое оконное стекло. Проплывавшие стайки рыб мерцали, как драгоценности. Под его ногами росли города из перепутанных кораллов всех цветов и форм. Его собственное тело казалось смутным бледным силуэтом под зеркальной поверхностью океана.

Мечтательный покой охватил Германна и он позволил себе погрузиться. Вода сомкнулась над его головой, окружила со всех сторон. Он рассматривал собственные руки, шевеля пальцами - его тело было словно сделано из голубого света. Это открытие не удивляло, как не пугала и возможность дышать под водой так же легко, как на поверхности. Вокруг он ощущал какую-то вибрацию - низкую и мягкую поначалу, а потом столь мощную, что отдавалась в зубах. Это было похоже на песни китов.

Он едва мог перевести дыхание - настолько это было хорошо и сильно. Песня стала ещё громче, когда под ногами проплыл кайдзю. Германн не знал о нём до тех пор, пока существо, совершив изящный разворот. не оказалось достаточно близко, чтобы коснуться. У него были ажурные резные плавники и длинное тело гигантской рыбы. Три пары конечностей покоились вдоль гладких боков, а длинные тонкие ноги были согнуты под широким хвостом. Несколько минут оно гибко скользило мимо, мерцая в струях воды. Так же как и Германн, монстр был не из плоти, а из света. Он был сапфирово-синим, а когда пальцы Германна прикоснулись к нему, золотой свет передался по руке к груди. Германн задохнулся от ощущения тепла и силы, протекавшего через его мышцы. Кайдзю повернул голову, чтобы взглянуть на него и он понял, что всматривается в самый большой из трёх светящихся глаз. его призрачное отражение глядело из глубины зрачка зверя. Существо открыло рот и присоединило свой голос к песне. Эта вибрация и была песней всех кайдзю - со всех сторон, в бесконечной воде, они звучали вместе.

Чьи-то руки обхватили спину Германна и он повернулся в воде, чтобы найти губы и прижаться к ним. Эхо песни кайдзю неслось сквозь воду, смешиваясь с чувством любви и желания, которым был наполнен этот неожиданный поцелуй,

Уже знакомая связь захватила его, вбирая в себя.

Жизнь... Любовь... новый брат... Улей

Он неохотно разорвал поцелуй и отстранился, чтобы увидеть Ньютона Гейзлера, созданного из голубого света. Он был прекрасен - никаких признаков инсульта, никаких мешков под глазами - он был здоров и он был собой. Татуировки Ньюта уплыли с кожи и парили вокруг него. Цветные линии, превратившиеся в сотни пёстрых рыб, сновали вокруг и внутри тела Германна. Он чувствовал прикосновение их плавников в животе и между рёбер. Они молчали оба - в словах не было нужды.

Сквозь стайку рыбок Германн потянулся к лицу Ньютона. Он коснулся его кожи, обведя пальцами контуры шеи. Его руки скользнули вниз, исследуя каждый дюйм этого тела. Готтлиб притянул Ньюта ближе, его тело пылало, синяя песня дрожала в груди и в паху. Их ноги переплелись. Татуированная рыба проплыла сквозь его мозг - пробудив, кажется, каждую молекулу.

Любовь... жизнь... Добро пожаловать... новые

Его втащили в ещё один поцелуй, и он впервые ощутил во рту язык Ньютона. У него был привкус мяты. Руки Ньюта изучали линии плеч Германна, любознательно скользили по позвоночнику до верха бёдер, они были повсюду на коже, но иногда и внутри. Сейчас было трудно сказать, где кончается он и начинается Ньютон. Они были песней и синевой и общим биением одного огромного сердца. Германн подумал, что его мозг готов взорваться оргазмом... если, конечно, такое возможно, и это будет абсолютно прекрасно...

................................................................................................

Его ноутбук издал пронзительный сигнал входящего вызова, и Готтлиб распахнул глаза. Не было никакого неспешного пробуждения, он был стремительно вышвырнут в реальность. Сон покинул его, оставив тяжело дышать и обливаться потом. Германн с ужасом обнаружил самый жуткий случай "утренней жёсткости" за всю свою жизнь - он просто не мог припомнить более болезненной эрекции даже во времёна пубертата. Изо всех сил стараясь успокоить дыхание, Готтлиб положил руку на колотившееся сердце и понял, что пальцы касаются кожи, которая ему не принадлежит. Ньютон тяжело застонал, цепляясь за ткань пижамы Германна - пытаясь поменять положение, он потянул его за собой. Ньют прижимался к нему насколько это вообще было в человеческих силах, оберегающе обвив одной рукой его грудь, вжимаясь лицом в шею. Его бёдра двигались, легко стискивая здоровую ногу Германна – несомненно, они разделили этот влажный сон. Каким-то чудом простыня всё ещё была между ними.

Покраснев, Германн попытался выпутаться. Вставая, он едва не свалился с кровати и был вынужден схватиться за тумбочку. Он был уверен, что Ньютона здесь не было, когда он засыпал.

- Ньютон!.. Когда ты?.. Я же тебе говорил... Ты должен с-спать в своей постели!

Ньютон молча отмахнулся от него, перевернулся и глубже зарылся в покинутые им тёплые одеяла. Готтлиб, кипятясь и заикаясь, пытался высказаться сразу по десяти пунктам. После Хельсинки он до паранойи боялся быть замеченным с Ньютоном. Особенно в спальне. Он пытался уговорить Гейзлера вернуться в свою постель хотя бы на некоторое время. Это требование встретило... сопротивление.

- Мы ещё об этом поговорим... Помяни моё слово, спор не окончен!

Стоя посреди своей ледяной комнаты, Германн пытался решить, что делать. Он мог полностью игнорировать скайп и принять самый холодный душ, который сможет обеспечить Шаттердом... но возможно это звонил Тендо или даже Мако. После нападения, рейнджеров продержали в Хельсинки под наблюдением врачей ещё неделю, пока не решили, что они достаточно в порядке для возвращения домой. Они всего несколько дней, как вернулись в Форт. За всё это время, он не слышал, удалось ли Чою и мисс Мори выйти из этой переделки без травм... и у него не было связи с ними. Германн оставил для них свои контактные данные, и надеялся на лучшее. Он взглянул вниз и вздрогнул - его хлопковая пижама плохо скрывала неудобную ситуацию.

- Иди обратно... Забей... Просто вернись ко мне в постель, - глухо сказал Ньютон в подушку.
< - Я тебе уже говорил. Они наблюдают за нами, Ньютон. Мы должны быть более осторожны.>
Ньют поднял голову и раздраженно нахмурился. Глаза у него ещё толком не открылись, волосы были растрёпаны.
< - Это мне положено быть параноиком. Нет здесь ни камер ни микрофонов, мы уже три раза всё проверили.>

< - Есть ещё вопрос приватности, Ньютон. Я не хочу, чтобы ко мне приставали в моей постели, я тебе говорил, что не хочу...>
< - АРРГХ-Х, Германн. И это тот, кто облизывал во сне моё проклятое ухо?>

Готтлиб схватил с постели лишнее одеяло и, завернувшись в него, рухнул за свой холодный металлический стол, чтобы открыть ноутбук.
- Я не делал ничего подобного.

Когда открылось окно скайпа мелькнувшее в нём имя удивило Германна гораздо более, чем "немного". Несколько минут он, тихо постанывая, спорил с собой, прежде чем неохотно ответить на вызов: - Алло?.. Ванесса?

Ее лицо появилось в окне чата. Она облегчённо вздохнула: - Германн! Слава Богу... Слава Богу, ты в порядке... Я так о тебе беспокоилась!

Он почувствовал, как сдавило в груди - вся утраченная во сне боль вернулась с избытком. Он не знал, как себя вести и голос звучал плоско и безэмоционально: - Ванесса... Почему ты... почему ты мне звонишь?

Между ними повисло неловкое молчание. У них никогда не было трудностей с общением, но это было раньше. Германн уже несколько месяцев не говорил с бывшей женой, и для её же блага не хотел ничего менять. Она заговорила первой, отрывисто, словно вот-вот заплачет.

- Я знаю, ты хотел разорвать отношения, но я видела, что случилось в Хельсинки и мне было нужно с тобой поговорить. Германн, почему ты не сообщил мне, что вернулся в PPDC - хотя бы по электронной почте? Я знаю, оттолкнув меня ты думал, что так всем будет лучше, но...
Она отбросила от лица свои вьющиеся чёрные волосы, пытаясь скрыть разочарование.

- Я даже не знаю, с чего начать... Ты проигнорировал все мои письма в Мюнхен, и вдруг я вижу, как ты в телевизоре бьёшь репортёра. Бьёшь кулаком, Германн?!

Она начала смеяться - короткие вспышки смеха между сухими всхлипами. Она выглядела слишком исхудавшей, вокруг глаз и под скулами появились тёмные тени, которых - Германн был в этом уверен - не было раньше. Не урезали ли им рацион?
Его знобило и он обхватил себя руками, присутствие лежащего совсем рядом Ньютона делало разговор ещё более странным. Он почувствовал, что краснеет и отвёл глаза: - Я...

- И ты опять с Ньютоном? Я была так рада его там увидеть! Но... его лицо... Он в порядке? - не дав ему ответить на вопрос, она перепрыгнула к следующему: - Вы действительно пилоты Егеря, Германн? Я просто поверить не могу...
- Ванесса...
Она не останавливалась, слова лились сплошным потоком: - Я не знала - жив ты или мёртв... после атаки на рейнджеров они никому не сообщали никаких подробностей... Я просто... Ты идиот, Германн! И наконец и связалась через...
- Ты не должна была звонить...

Его голос звучал низко и хрипло. Он почувствовал, как опять накатывает волна знакомой серой депрессии. Глядя на неё, он мог думать только о том, что случилось. Она была болезненным напоминанием... Символом его эгоизма. Он не мог любить её так, как ей было нужно, но удерживал от того, что сделало бы её счастливой. И самое худшее - он подвёл её, когда она действительно в нём нуждалась.
- Германн, милый, я на тебя не сержусь, я думала, мы решили остаться друзьями. Ты мне обещал.
- Мы... но было бы лучше, если бы ты со мной больше не общалась.
Он смотрел на свои бледные руки, перебирающие потёртый край лоскутного одеяла.
- Но... раз уж ты сейчас здесь... Как твои дела? Я надеюсь...
Она наблюдала за ним с усиливающимся беспокойством на красивом лице: - У меня всё в порядке, серьёзно. Работа стабильна, несмотря на кризис... но я думала о тебе всю прошлую неделю, - пытаясь не смотреть на него, она оглядела комнату, чтобы понять, где находится. Когда она вновь заговорила, он почувствовал, что она тщательно подбирает слова:

- Ты вернулся из-за Ньютона? Я надеюсь, именно он причина твоего возвращения.

Он поёжился и понял, что касается щеки - так же как Ньютон касался своей, когда был расстроен.

- Я... Он прислал мне письмо.

Она засмеялась и он, наконец, встретился с ней глазами.

- Это единственная причина?.. Мне нравится твоя стрижка. Выглядишь иначе, но... в хорошем смысле. Я не могу это объяснить. Почему щека заклеена?

Германн дотронулся - он и забыл об этом.

- Слегка досталось Блу в Хельсинки.

- А Ньютон? Ньютон в порядке?

- ...настолько, насколько это возможно...

Он глубоко вздохнул, когда она рассмеялась. Снова слышать её смех - это было чудесно.

- Я вернулся, потому что...

Он бросил взгляд на кровать и увидел сонного Ньютона, сидящего на его стороне. Он взъерошил рукой грязные волосы и встал, закутавшись в одеяло. Обнаружив себя перед камерой ноутбука, Ньют, сонно улыбаясь, помахал Ванессе и убрёл в общую ванную комнату. По крайней мере он нашёл способ скрыть недвусмысленно топырящиеся трусы, но Германн всё равно был совершенно раздавлен. Его бывшая жена смотрела ему в лицо и ждала, когда он что-нибудь скажет - прижимая ладонь ко рту, чтобы заглушить хихиканье.

- Я... эээ...

- Так что там ваш Егерь? я умираю от любопытства!

Он издал внутренний вздох облегчения. Ванесса не изменилась. Она никогда не давила, когда знала, что это его раздражает. Она никогда не заставляла и не подталкивала... она просто слушала и задавала вопросы. Он вспомнил, почему так сильно по ней скучал. Он попытался сесть поудобнее и рассказал ей про Оккама, близнецов и про всё, про что было можно. Он не рассказал ей о Котике и Улье, оберегая её и руководствуясь здравым смыслом. Потом он рассказал ей о миссис Мелеро.

- Я знала, что в Хельсинки погибли несколько пилотов, но услышать об этом от тебя - совсем другое... Думаю, что видела её фотографию. Они говорили о ней в новостях, потому что она работала с оригинальной командой. Германн, мне так жаль...

Он потер виски и потряс головой, пытаясь прояснить мысли.
- Ты сказала, что пыталась позвонить и раньше, но не могла пробиться?
- Да, как будто меня блокировали.
Он огляделся и посмотрел на неё. Вероятно, они не просто так дали ей возможность, разговор скорее всего пишется. Он дёрнулся, подбирая нужные слова: - Ванесса... Если я пропаду... Если я долго не буду с тобой говорить... возможно, со мной и Ньютоном что-то может случиться. Если это произойдёт, тебе лучше быть в безопасном месте.

Она посмотрела на него, недоумевающе наклонив голову набок.
- Безопасном? О чём ты говоришь?
- Ньютон и я... просто, если с нами случится беда - иди к твоим родителям или ещё куда-то - будь на людях. Нам здесь одиноко, но... Мне будет лучше, если я буду уверен, что ты в безопасности.
Она озадаченно поджала губы.
- Ладно, Германн... но я хочу чтобы ты сказал, что именно может случиться. Ты меня пугаешь. Ты и Ньют точно в безопасности?
Он посмотрел в сторону ванной и услышал шум воды - Ньютон пытал себя холодным душем.
- Я не уверен, в том, что с нами...
- Будь рядом с Ньютоном. Я знаю, он о тебе позаботится.
Эти слова удивили Германа. Он никогда не ожидал услышать от неё что-то подобное о Гейзлере. Она знала, как он хаотичен в работе и о склонности к паническим атакам.
- Почему бы тебе...
- Германн... Я знаю - ты винишь себя за всё, что случилось. Я уверена, что всё, что случилось с Ньютоном... ты слишком винишь себя в этом. Я слишком хорошо знаю и тебя и Ньюта. Просто будь рядом со своим партнёром. Я ему доверяю.
- Я... я тоже.

Она улыбнулась ему и со вздохом посмотрела мимо камеры: - Я должна идти, но... Я скоро ещё раз позвоню? Поцелуй за меня Ньютона.
- Не собираюсь делать ничего подобного. До свидания, Ванесса.

- До свидания, Германн.

Он закрыл ноутбук и уставился в пространство, раздумывая. Он не должен был предлагать ей перезвонить ему. Прежде всего, он не должен был отвечать на звонок. Но он испытывал облегчение от того, что смог её предупредить - хотя бы так расплывчато. Готлиб бросил взгляд вниз и убедился, что эрекция никуда не делась. С трудом поднявшись, он отправился в ванную. Дверь Ньютона была закрыта... к счастью. Он мог принять свой душ позора в относительном покое.

......................................................................................................................................

Близнецы так гремели своими подносами с завтраком, что голова Германна раскалывалась, и он застонал, сжимая трясущимися руками свою чашку посредственного чая. Похоже, его тёплый и красивый сон принёс ему что-то вроде сексуального похмелья.

- Животные, вы можете побыть тихими хотя бы пять минут?
Соня склонилась к его уху и заговорила кричащим шёпотом: - ЧТО? ТЫ ХОЧЕШЬ ЧТОБЫ МЫ ПРИТИХЛИ? ОК! - она развернулась к брату, пытавшемуся налить молока в контейнер с хлопьями. Его раненое плечо всё ещё было забинтовано, а рука висела на перевязи, чтобы он её меньше тревожил.
- ГОВАРД! ТЫ ДОЛЖЕН ПРИТИХНУТЬ! ТЫ СЛИШКОМ ШУМНЫЙ!
Говард приложил к уху здоровую руку: - А?! ЧТО?!
- Я ГОВОРЮ ШУМИШЬ ОЧЕНЬ!
- О?! ОК!

Германн потер переносицу и вздохнул. Он подумал, что это неплохо, что сегодняшним утром близнецы похожи на себя. Форт после Хельсинки стал совсем не тот. Миссис Мелеро была одной из старейших в программе Егерь, и её все знали. Она была из тех людей, с которыми хорошо быть знакомым - женщина, всегда чувствующая, если с вами что-то не так. Готлиб знал это не из вторых рук. Отпевание и поминки должны были состояться сегодня вечером. Конечно же, там будет весь Шаттердом.

Ньют сел рядом с подносом, нагруженным едой для двоих. Он не улыбнулся, и в их призрачной связи было тихо... печально. Он тяжело принял смерть Ниты - у него здесь было немного друзей, и только один, кто напоминал, что нужно поесть и принять лекарства. Германн нахмурился и осторожно прошептал, стараясь поймать его взгляд: - Ньютон, ты сегодня принял лекарство?

Ньют сосредоточил своё внимание на куске тоста, пытаясь наколоть его на вилку. Он взглянул на Германна сердито и раздражённо, и их связь стала колючей, словно связанной из проволоки. Они так и не помирились после утренней ссоры в постели.

- Да...

Ты планируешь есть этот тост? Или просто намерен запытать его столовыми приборами?

Вилка Ньюта застряла в куске, и он отдёрнул руку, оставив её торчать вертикально.

- Дружище, я правда не голоден.
- Ты должен есть, Ньютон. Ты заболеешь, если...

Он прекратил ворчать на напарника, потому что к ним за стол скользнула Нэнси Арчер. Широко зевнув, она подарила им сонную полуулыбку: - Доброе утро, банда! Тоже пришли на смотр юных талантов?

- Таланты? фто за таланты? - спросила Соня через полный рот омлета.
- Сегодня прибыли новобранцы из Академии и пилоты из Форта II - все теперь наши новые сотрудники. Мне рассказал Гарри и я думаю, что уже могу разболтать. Они прислали кучу новичков и три новых егеря. Ещё санитаров и пару новых монтажных бригад... Наверно, начнут стоить седьмого Меха в одном из пустых отсеков. Я знаю главную причину прибытия сюда птенцов из Академии - какой-то везунчик из них станет вторым пилотом "Наперстянки...".

Германн не мог скрыть тревогу в голосе: - Уже? Нете так скоро дают нового напарника? Разве они не... я думаю, ей должны были дать время, чтобы справиться с горем..

Нэнси посмотрела на поднос и задумчиво сдвинула брови: - На этом настаивала сама Нета. Я не думаю, что она знает, как справляться со смертью Ниты и пытается держаться за работу.

А в Шаттердоме сейчас мало команд, физически способных пилотировать, так что они не будут возражать. Сэндак, конечно, расстроилась. Я, когда шла к Гарри на LOCCENT-мостик слышала, как она в голос спорила с Джойсом.

От имени психиатра у Германна свело зубы, но он смолчал. Он надеялся, что она несчастна, он надеялся, что эта работа причиняет ей достаточно боли. Ньют, сложивший из омлета что-то вроде фигуры кайдзю, сказал почти про себя: - Мы должны поговорить с Нетой. Я пытался, но нигде не мог найти.

Нэнси пожала плечами и прищурилась, глядя на дверь столовой: - Мы сейчас все должны быть готовы её поддержать. И... Иван тоже. Вы особо про это не болтайте, но он и миссис Мелеро были... ну, встречались.

Соня и Говард синхронно задохнулись кашлем - Соня, поперхнувшись омлетом, а Говард - выпустив из ноздрей молочный фонтан. Но голоса они вернули себе быстро: - Что?!
Нэнси закатила глаза: - Вы думаете, Нита была монахиней? И у пожилых женщин есть потребности. Повзрослейте уже, оба двое.

Близнецы уже подняли руки и открыли рты, чтобы ответить - и как был уверен Германн, достаточно грубо, когда в столовую вошли первые из новых пилотов. Их маленькая компания замолчала, изучая чужаков. Ньютон прижался плечом к Германну, похоже, он нервничал. Нахмурившись и проверив - не видит ли кто, Германн опустил руку под стол и коснулся его дёргающейся ноги.

< - Съешь что-нибудь, пожалуйста. Ради меня>

Ньютон длинно вздохнул, потирая "плохую" щёку, прежде чем взять сухой тост и вгрызться в него. Германн ласково сжал его колено, прежде чем отдернуть руку. Нэнси критически оглядела компанию из Форта II и на её лице возникла медленная улыбка: - Я думаю, ребята, у вас появился маленький фанат.

Германн нахмурился и проследил за взглядом Нэнси чтобы понять, на кого она смотрит: - Фанат?

Он выделялся среди разномастной толпы новичков и смотрел на Готтлиба с Гейзлером так, словно кроме них в столовой никого не было. Пацан выглядел юным до неловкости. Он был смугл, похоже что ближневосточных кровей - возможно иранец или египтянин. Глаза были слишком большими для узкого овала лица, спутанные волосы напоминали птичье гнездо. Если бы он был уравнением, оно бы не суммировалось - слишком много носа, глаз и волос и явно чего-то не хватает. После минутного обдумывания, Соня выдала лаконичную характеристику: - Он похож на больного совёныша.

Уже взяв поднос и подойдя к раздаточному столу, мальчик продолжали украдкой нервно на них оглядываться. Ньютон улыбнулся и помахал ему. Этот жест заставил парня застыть на месте, и пилот, шедший следом, врезался ему в спину, подтолкнув вперёд. Поднос наклонился, еда разлетелась, забрызгав кофе и жиром и его и рейджеров окрест. Говард медленно заапладировал, качая головой: - О, да, круто сделано. Перед нами юный мастер кунг-фу!

- Пять из пяти звезд... И я дам ему шестую, если он .... О, да-а, пошло-поехало, теперь он толкнул парня за ним - и снова подбирает еду... М-мммм... этот ребёнок просто настоящий комик.
- Выдать ему поднос с пирогами! Он готов к высшей лиге.

Нэнси отвесила близнецам по подзатыльнику: - Ну-ка стали милыми! Вы тоже когда-то были салагами. Миссис Мелеро не позволила бы доводить новичка.

Близнецы вздохнули и недовольно вернулись к еде. Ньют все еще смотрела на парня, и Германн почувствовал поднимающуюся в нём печаль. Это подзуживало... чем-то помочь. Он пытался привлечь внимание юного рейджера, поманив его рукой. Глаза молодого человека стали ещё больше, и он медленно двинулся к их столу. Ньют просиял, и вся компания притихла, ожидая, когда он заговорит. Юноша несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем издать что-то, возможно являющееся слогами...

- Ах... ааа-а-а... я...

Все за столом переглянулись, Германн подался вперёд, подняв бровь. Ньютон колебался, когда он наконец заговорил, в голосе звучало беспокойство: - Чувак... ты ОК?

- А-а... Ага-ааа... И... я...

Малыш побежал прочь. Он развернулся на каблуках и прижимая свой поднос к груди скрылся в дверях столовой. Все ошарашено моргали. Соня задумчиво укусила полоску вяленого мяса и принялась медленно жевать.

- Ну, это было .... интересно.
Германн собирался уже с ней согласиться, когда к ним подошёл ещё один из новичков. Плотный молодой парень с тёмно-русыми волосами и очень загорелой кожей остановился возле Германна, критически разглядывая учёных. Он заговорил растягивая слова, что выдавало в нём выходца с американского Юга. Германн слышал такой выговор только в кино.

- А вы, типа, рейнджеры от к-науки?
Запрокинув голову, Ньют посмотрел ему в лицо: - Агась! Я – Ньют Гейзлер, а этот восхитительный джентльмен – Германн Готтлиб.
Он протянул руку, но рейнджер её не принял. С очевидным пренебрежением переводя взгляд с одного учёного на другого, он наконец продолжил: - Те мозги, которые вы там заказали, у вас в лабе. И ещё пару кусков. По утрянке мы вам их, типа, привезли.
Ньют медленно опустил руку, но сохранил оптимизм в голосе: - Спасибо, мужик! Мы очень ждали… Ты в Егере приехал? В смысле, на стажёра ты не похож… Ха-ха, то есть это совсем не плохо, просто не выглядишь как…
Он замолк, пришибленный его тусклым взглядом. Германн, не собираясь вестись на запугивания, сверкнул глазами в ответ.
- Да только про ваши чёртовы мозги хотел сказать…

Он посмотрел на близнецов, ощетинившихся в готовности ему ответить, потом перевёл странный взгляд на Нэнси, кивнул, развернулся и отправился к компании, занимавшей стол в другом конце зала.
Нэнси поджала губы и озвучила общую мысль: - Козёл!

запись создана: 09.10.2013 в 12:31

@темы: переводы, фанфики, pacific rim, Occam's Razor

---

Вот вам абсолютно просто так немножко красоты - сложной и неправильной. Под катом ещё две.













Ушла в перевод, завтра вИрнус.

@темы: кино, бёрн горман, многакартинок

---

Для разнообразия опять не про Бёрна Гормана. а про лояльность моих работодателей.
Летом мне простили татуировку, осенью - ирокез:



Хотя он пока коротенький, конечно, но когда пару раз подбрею окрест, картинка изменится...
Удивительное терпение у моего директора - всё ж не уборщица, зав выставочного отдела хоть мелкого, но музея, иногда к приличным людям выпускать приходится, но ничего - терпит.
То, что терпят родители студийный детей удивляет меньше. Они со мной ко всему привыкли, и как героиня "Догмы" - не удивляются ни крылатым, ни рогатым, ни падучим.
Снимал (естественно) студийный ребёнок.

@темы: разное

---

(печально) Это на Драгон коне, примерно на пятой минуте тридцатиминутного общения с Горманом возникла пауза, и яШШерка осведомился: - Ещё вопросы есть или мне просто раздеться?

И вы представляете - у них немедля нашлись вопросы.

Ну Локи, ну вот нахуя?(с)

@темы: кино, бёрн горман

---

А вот и ссылка на блуперы:

dp.sina.cn/dpool/video/pad/play.php?url=http://...
вчера её прикрывали ненадолго, но потом заработала опять.
О-ох, как ребята валяют дурака.
Ну и для привлечения внимания вам строит глазки доктор Готлиб:

@темы: кино, pacific rim, бёрн горман