Праздный мозг - мастерская дьявола
Пока я дочищаю первую половину 12-й главы "Оккама" (она большая, зараз никак), да и мрачная - пусть тут будет моя старая относительно весёлая сказочка, написанная для сборника "Праздники". При желании, можно считать это фанфиком, потому что базовый персонаж принадлежит всему фламандскому народу вААще и Шарлю де Костеру в частности. А "Легенду о Тиле Уленшпигеле" я знаю почти наизусть. Как-то в жж-шном споре я только цитатами из неё довела до бешенства одного великогорусскогописателя. Хотя его, мне кажетсяч, и Курочкой Рябой довести можно.
И картинка со съёмок навсегда любимой "Легенды о Тиле" (в кадре. как сами понимаете, Евгений Миронов и Лембит Ульфсак)
"День святого Никогда"
В этот день берут за глотку зло,
В этот день всем добрым повезло,
И хозяин, и батрак все вместе шествуют в кабак,
В день святого Никогда тощий пьет у жирного в гостях.
В.Высоцкий
Осенним вечером, в благословенной Фландрии, в маленьком городке, что славен тёмным пивом, белой колбасой с майораном и недостроенной третий век колокольней, в трактире кривого Михеля, за не слишком чисто скобленным столом сидели трое. Один, низенький толстяк, безрадостно жевал хлеб с сыром и поверх почти пустой уже кружки глядел на очаг, где под присмотром разрумянившейся от жара служанки булькала в котле жирная похлёбка и жарился на вертеле заяц да тройка каплунов. Другой - тощий, вертлявый, что лиса, успевал пить, есть и болтать за пятерых. А третий, здешний кузнец, молодой Мартин, уныло вздыхал над своей почти нетронутой кружкой.
- Так-таки и ни в какую?
читать дальше
- Ни в какую. Мы ещё как хлеб убрали, сговорились, уж и приданое всё почти готово было, мне мамаша на отцовской праздничной куртке пуговицы переставила, а потом на рынке с тёткой Тильдой поспорила - и поспорила-то из-за чепухи - и как отрезало. И не ходи, говорит, рожа копчёная, башмаки не сбивай. Будет тебе, говорит, помолвка в день святого никогда.
- А ты ей не говорил, что у заневестившихся девок хвороба приключается, особенно если в кузню захаживали: так распирает от ветра из мехов, что пузо на нос лезет?
- Это ты, божий человек, тётку Тильду не видел. Я ей скажу, а она меня моим же молотом и приласкает. Старший ей, может, и не с руки, но средним и замахнётся, и приложит. А ты про пузо откуда знаешь?
- А что, уже надул? Бойкий парень! И давно?
- Да вот как сговорились, так и... тётка Тильда погостить к брату уехала, а бабка у них спит крепко. Марта у меня, конечно, девка в теле, так и не видно пока.
- А скажи мне, парень, есть ли у тебя лишние два флорина для бедных богомольцев? Особенно если завтра тётка Тильда тебе твою Марту сама с дорогой душой отдаст?
- Если отдаст, я тебе...
- Ох, постой, куманёк, не спеши с посулами, а то я парень жадный да памятливый, ещё соглашусь и не забуду. Значит, так: сегодня - в задаток - ставишь мне и моему другу столько пива, сколько выпьем...
- И закуски, - внезапно подал голос толстый богомолец.
- Помолчи, толстяк, будет тебе закуска! А завтра, если старуха отдаёт тебе твой пирожок с начинкой, ты платишь нам два флорина и подкуёшь ослов.
- И ослов подкую, и на сбрую, где надо, клёпки поставлю, и на свадьбу позову!
- До твоей свадьбы нам тут рассиживаться некогда, а помолвка будет завтра. Если, конечно, Марта твоя не передумала. Эй, трактирщик!
- Да, - поддержал приятеля развеселившийся толстяк, - эй, ты, трактирщик, тащи-ка сюда вон того каплуна, что с краю, вижу-вижу я, как капает жир с него в огонь, - что ж ты, растяпа, не поставил миску - вот была бы добрая подлива! - и вот тех колбасок, что висят у тебя над очагом, если, конечно, кладёшь ты в них вдоволь тимьяна и душистого перца. И не застоялось ли у тебя в погребе белое винцо, такое сладкое и мягкое, что словно бархатом выстилает глотку усталого путника?
Стоя на церковном крыльце, старый отец Тобиас рассеянно перебирал тяжёлую связку ключей. Тот что от ризницы - бронзовый, с тройной бородкой, уже было лёг в руку, когда сзади окликнули: - Благословите, святой отец...
- Богоугодное дело, сын мой, - напутствовал он вскоре молодого паломника, - народ ослабел в вере и радостно мне видеть такое старание у человека юного.
Воскресная служба подходила к концу. Прихожане внимали проповеди, предвкушая заслуженный досуг за кружечкой пива - тёмного ли, светлого, одинарного или двойного, смотря по вкусу и достатку и думая, что отец Тобиас, конечно, добрый человек, а что служит тихо и невнятно - так поживи с его... Но тут старый священник возвысил голос: - Погодите, дети мои, не спешите к праздности. Сами знаете - далеко мы от Рима, и не все новости доходят до нас быстро. Поэтому послушайте этих добрых людей, что расскажут нам про житие нового святого. Иди, сын мой, сюда, на кафедру.
- Братие и сестры! - обратился к народу молодой богомолец, - прошлой зимой мы с товарищем посетили Рим, целовали благоуханную туфлю Папы и получили отпушение грехов, теперь возвращаемся в отчий край. Я и друг мой обязались по обету в каждом городе прочитать проповедь во славу одного из святых мучеников, рассказать о жизни его, чудесах и страданиях. Внемлите же рассказу о жизни святого, имя которого у вас каждый день на слуху и на устах, но без почтения и любви, а то и в непотребном гневе. Я расскажу вам о святом Никогда, недавнее обретение мощей которого сопровождалось великим чудом.
Случилось это в те предальние года, когда добрых христиан было по всей земле вот навроде как святых на вашем базар - не то чтобы никого, но и не так чтоб пруд пруди. Зато и сияли они все добродетелями - не нам чета. А язычники истребляли их без жалости, как охотники дичину, только все равно ничего у них не вышло.
До смерти своей святой Никогда был известен жизнью грешной, характером - буйным и неукротимым. Потому и имя его никто не запомнил, что на любой благой вопрос родных или соседей отвечал он отрицанием. "Когда ты пойдёшь домой из кабака, прорва бездонная?" - кротко вопрошала его супруга. "Никогда!" - отвечал грешник. Но однажды кабатчик всё-таки выставил гуляку, и он, спотыкаясь и пошатываясь, отправился домой. По дороге какой-то грабитель стукнул его по башке, и очнулся наш Никогда уже в тайном убежище первых христиан, которые подобрали беднягу, принесли к себе и промыли ему раны вином и маслом. А утром в убежище ворвались солдаты кесаря и потащили всех в темницу.
Спасители святого исповедали христианство и достались на обед хищникам - все, кроме самого Никогда, который, мучаясь от ран и похмелья, так дрался и сквернословил, что был признан самым опасным из них всех. На него было решено выпустить свирепейшего из львов, разорвавшего уже не одного страдальца. И тут, братья и сестры, Господь явил первое чудо: ещё даже не дойдя до святого Никогда, зверь начал чихать и морщиться, а обнюхав святого, убежал, скуля и поджав хвост.
Тогда святого было решено сжечь на костре, но едва палач поджег хворост, Господь явил второе чудо: мученик задрал рубаху и так щедро полил костёр, что промочил не только свои дрова, но и весь запас, сложенный подле. Явленные чудеса так напугали судью, что он решил уговорить святого примириться с языческими идолами и принести им жертву вином и хлебом. Однако святой Никогда в гневе набросился на идолов, восклицая: "Все на одного! Думаете возьмёте?! Да никогда!" - и, пока стража не связала его, сокрушил винным кувшином и корзиной с хлебами восемьдесят кумиров вдребезги, а ещё двоих частично. Тут судья и вовсе устрашился святого и предложил тому выбрать себе мученическую смерть по желанию. "Хотел бы я упиться до смерти, но у тебя столько вина не будет", - ответил святой.
Полдня носили вино в большой котёл, и только к вечеру вступил в него святой Никогда. Тут на площадь прибежала его жена и стала умолять судью отпустить мужа, клялась, что никогда не знался он с христианами, а что пьяница он и сквернословец - так где же ей, бедной женщине, другого найти? В последний раз предложил судья святому отречься от Христа и сохранить жизнь, имущество и семью. Святой посмотрел на супругу, возгласил громовым голосом "Никогда!" и ринулся в котёл. Тут Господь явил третье чудо - одним глотком мученик осушил котёл до дна, и лишь тогда отдал Богу душу. Супруга была так на него сердита, что даже отказалась забрать тело, хотя потом, говорят, обратилась, раздала имущество бедным и ушла в пустыню, где постилась, молилась и ела хлеб слёзный. Посрамлённый святым лев-людоед ушёл с ней и служил ей до смерти. Захоронен святой был в некой пещере, и до недавнего времени мощи его оставались сокрытыми. И лишь пять лет назад, прямо после большого дождя на Великий Четверг, явлено было великое чудо. Жил на окраине Рима человек собой невидный, имуществом небогатый, но известный крепостью веры и своего слова. Вот скажет ему, бывало, тёща: "Когда ты, лентяй, крышу перекроешь?" - А он ей непреклонно ответит: "Никогда!" И хоть дождь, хоть град - а так и живёт с дырявой крышей. Так вот, спал он в своей лачуге в тот самый дождь, и вдруг дождевая вода, что на рожу ему падала, стала на вкус как лучшее вино, а сквозь дыру в кровле вошёл в дом светлый муж. Нёс он в одной руке кувшин с вином, а другую простёр в благословении, говоря: "Я тот, кого ты так крепко почитаешь, сам не зная, я - святой Никогда". И указал, где надлежит искать его нетленные мощи, после чего истаял, налив, однако, хозяину из своего кувшина вина в щербатую кружку. А дыра в кровле сама собой затянулась. И верьте мне, братья и сестры, точно в том месте и найдена была пещера, дивно благоухающая сладчайшим виноградом, а в ней и сам святой, нетленный, будто только уснул. Теперь в пещере выстроена часовня святого, и много преудивительных чудес уже совершил святой Никогда. Особенно покровительствует он брачным обетам, ибо сам обрёл Царствие Небесное через своё крепкое слово и верную жену. Но горе тому, кто обманет святого или призовёт его в свидетели ложной клятвы. Ежели кто из мужиков поклянется честным именем святого Никогда, а слово не сдержит, то любое вино в его кружке станет пресным, что дождевая водица, а уж что случится с мужской его доблестью... ох-хо-хо... Вот прошлым летом было, у самой гробницы один нечестивец клялся, что вовсе не обещал на девке жениться, да и не знает её - и что же с ним теперь? Теперь он-то, может, и познал бы, и женился, да нечем, и горе не запить. Но и девкам спуску нет - только попробуй пообещать, да на попятную - а в самый канун святого Никогда налетит ветер и надует пузо. Что? - богомолец склонился к дебелой тётке, пробившейся сквозь толпу. - Большое ли пузо? Да смотря по грехам. Кому вроде как полсрока, а кому уж завтра рожать. И добро бы одного, а бывает, что и тройню. Нет, тётка, назад брюхо не забирает. Суров святой Никогда...
Так что, братия, будьте упорны в вере своей и слово держите твёрдо. А если кто что кому обещал сделать в день святого Никогда - поспешите, ибо времени всего-ничего осталось: завтра канун. И чтобы вы знали, что всё это истинная правда, я принёс вам драгоценную реликвию, - тут богомолец пошарил под рясой и бережно вынул что-то, завёрнутое в холстину. - Вот она! Ручка от той самой щербатой кружки, в которую святой Никогда налил небесного винца. Ох, да не тащите меня, ироды! Ламме, помогай давай! Оооой! Потерпите! Каждому позволю потрогать... Эх, была - не была! А особо благочестивым и отколю кусочек. Да не за деньги, ну что за люди! Разве благодать за деньги укупишь? За кружку - кружку. А что не влезет в мою тощую утробу, то выпьет мой друг, которому всегда мало. Выпьешь, толстячок? Вот уж кто всегда верен своему слову!
Когда от чудесной ручки осталась едва половина, к порядком осоловевшим проповедникам робко подошёл рябой мужичонка в платье, перепачканном где известью, а где и золотом.
- П-простите, п-почтеннейшие, зовут меня Ханс Вергетен, и всякий в этом городе подтвердит вам, что я искусен и в резьбе, и в писании красками и в золочении. И с-сдаётся мне, что и недели не п-пройдёт, как отец Т-тобиас закажет мне образ святого Никогда. Так п-подскажите же, как его приличествует изображать? Какие инструменты м-мученичества должны сопутствовать святому?
Тощий богомолец задумался, рассеянно почёсывая в затылке обломком святой кружки:
- Ну ты и спросил, - и тут же просветлел лицом, - да нарисуй его с кувшином вина. Ведь от вина-то он и помер.
- И дай ему в руку пирог, не пожадись для святого, - внезапно вступил в разговор тучный богомолец, - и не малюй его слишком тощим, тощие святые пугают прихожан.
На свадьбу, случившуюся с удивительной поспешностью, кузнец Мартин получил драгоценнейший дар - изрядный кусок того, что осталось от чудесного черепка. Опасаясь за сохранность реликвии, кузнец передал её отцу Тобиасу. Так что теперь всякий может созерцать святой черепок сквозь мутноватые стёклышки ковчежца, что стоит под образом святого Никогда. Святой весьма дороден, и хоть взором суров, но благостен. У ног его двое коленопреклоненных мужей в одежде паломников держат пузатый кувшин с вином и корзину с румяными пирогами.
- Скажи мне, Тиль, а не видел ли ты в толпе моей жены? И куда ты задевал ту колбасу, что уложила нам в сумку женушка кузнеца? Эх, добрая женщина Марта, справненькая и аппетитная, как та пулярка, что ты не дал мне доесть, мой тощий и жестокосердный друг.
- Ламме, бездонная утроба! Прекратишь ли ты когда-нибудь стонать о жене и брюхе?
- В день святого Никогда, сын мой, а вот, кстати, и колбаса нашлась...
- Смотри, толстяк, через год я тебе это припомню. И берегись, ибо если не пропостишься целый день, суровый святой Никогда поразит тебя геморроем и таким нарывом в глотке, что даже пивной суп покажется расплавленным свинцом.
- Господи, скажи, в день какого святого Ты ущемишь его ядовитый язык?
- И не надейся, дружок, Господь в милости своей позволит мне говорить тебе правду в любой день. Ибо я -- зеркало. И твоё тоже, мой славный пузанчик.
- Послушай, Тиль, - сказал Ламме, которого жирная колбаса и полфляжки вина настроили на философский лад, - вот любви и шутки ради ты придумал святого пьяницу, а если через год или пять мы снова поедем через этот городок, и увидим, как добрая Марта стоит у трактира и кричит нашему другу кузнецу: - Да когда ж ты выйдешь, проклятый пьяница!? А он ответит ей: - Никогда, клянусь святым Никогда! - что скажешь ты тогда, друг мой?!
- Скажу, что дураки оба. Ешь лучше свою колбасу, Ламме...
Так, нога слева, нога справа, Тиль и Ламме продолжали свой путь...
Примечание
Повсеместно День этого святого случается почти столь же часто, как свист рака на горе, и значительно реже, чем дождь по четвергам.
Но в некоем небольшом фламандском городке его празднуют ежегодно в середине ноября. В этот день играется множество свадьб - считается, что брак, заключённый в день святого Никогда будет крепок. Лучшие подношения святому - вино и свежий хлеб. Один из видов туристического дохода - глинянные винные кружки с изображением святого и его деяний. Отчего-то особенно популярен сюжет с несостоявшимся сожжением.
@темы: чукча-писатель, тексты, разное
-
-
04.10.2013 в 17:56И книгу обожаю - первое, что было цапнуто в первом же самостоятельном походе в библиотеку. Еще давать не хотели, "не для детей", мол... И фильм люблю, невзирая на изрядный перебор крупных планов Белохвостиковой.
-
-
04.10.2013 в 18:08Но при этом она вполне годная Нелле. Сказано - душа, ну так и вот вам - никакой плоти, сплошные глаССки и всхлип.
Зато какая демидова.
-
-
04.10.2013 в 18:15Надо пересмотреть.
Демидова дааа.
-
-
04.10.2013 в 18:18Ничего. её хорошо компенсирует "плотский" Леонов
-
-
04.10.2013 в 18:23